Чтение 9–й страницы книги ~Жюльетта~

воспринимающему, и тем, как он ее воспринимает, потому что предмет и его
восприятие или наше о нем представление - это совершенно разные вещи. Когда
мы воспринимаем предметы, отсутствующие в данный момент, но знакомые нам по
прошлому опыту, мы называем это памятью, воспоминанием, припоминанием, если
угодно. Если наше восприятие предлагает нам какой-то предмет, не имеющий
реального существования, это называется воображением. Так вот, воображение и
есть истинный источник всех наших ошибок и заблуждений. А еще больший
источник ошибок заключается в том, что мы приписываем самостоятельное
существование предметам наших внутренних восприятий и полагаем, что они
существуют вне нас и отдельно от нас только потому, что воспринимаем их
отдельно друг от друга. Чтобы пояснить мысль о предмете, который являет себя
наблюдателю, я воспользуюсь термином "объективное понятие" в отличие от
впечатления, которое этот же предмет оказывает на наблюдателя, это
впечатление я назову "реальным понятием". Очень важно не путать эти две
разновидности существования: стоит только проигнорировать это различие, как
тут же откроются безграничные возможности для ошибок. Делимая до
бесконечности точка, необходимая в геометрии, относится к категории
"объективных существований", а твердые объемные тела - к категории "реальных
существований". Как бы это ни было сложно для тебя, моя милая, ты должна
постараться понять и согласиться со мной, если хочешь следовать к цели, к
которой я хочу привести себя своими рассуждениями.
Прежде чем двигаться дальше, отмечу, что нет грубее и распространеннее
ошибки, чем идентифицировать реальное существование предметов, находящихся
вне нас, с объективным существованием ощущений, которые скрываются в нашей
голове. Наши ощущения отличны от нас самих, а также друг от друга независимо
от того, относятся ли они к присутствующим предметам, к их отношениям или к
отношениям этих отношений. Они являются мыслями, когда речь идет об
отсутствующих предметах, предлагаемых нам в виде образов, а когда они
предлагают нам образы предметов, находящихся внутри нас, их называют
понятиями. Однако все эти предметы суть лишь формы нашего бытия и способы
существования эти предметы не более отличны друг от друга или же от нас
самих, чем расстояние, масса, форма, цвет и движение тела отличны от этого
тела. Следовательно, пришлось поломать голову, чтобы придумать слова для
обозначения всех конкретных, но похожих понятий: "причиной" назвали все
субстанции, которые приводят к каким-либо изменениям в другой субстанции,
отличной от них, а термином "следствие" обозначили любое изменение,
вызванное некоей причиной в некоей субстанции. Но поскольку эта терминология
привела, в лучшем случае, к невообразимой путанице относительно понятий о
субстанции, действии, реакции, изменении, привычка употреблять ее убедила
людей в том, что они имеют однозначные и точные восприятия этих вещей, и в
конце концов они вообразили, будто существует некая причина, не являющаяся
ни субстанцией, ни телом, причина, которая отлична от всего сущего, имеющего
форму, и которая, без движения и без действия, способна производить любое
следствие. Люди не давали себе труда поразмыслить и понять, что все
субстанции, постоянно воздействующие и реагирующие друг на друга, вызывают
изменения и в то же время претерпевают их бесконечное развитие субстанций,
которые поочередно были то причиной, то следствием, истощили умственные
способности тех, кто любой ценой искал причину в каждом следствии. Чувствуя,
что их воображение не в силах справиться с таким нагромождением понятий,
они, не мудрствуя лукаво, одним прыжком вернулись к первичной причине и
назвали ее универсальной или первопричиной, относительно которой все частные
причины являются следствиями и которая сама по себе есть следствие, вообще
не имеющее причины.
Таким образом, Жюльетта, появился Бог, придуманный людьми, вот что
стало плодом их измученного воображения вкупе с извращенной фантазией.
Нанизывая один софизм на другой, люди умудрились сотворить этот грандиозный
призрак, и, вспомнив определение, которое я только что дала, ты поймешь, что
призрак этот, отличающийся чисто объективным существованием, может
гнездиться лишь в головах обманутых и загипнотизированных им людей, поэтому
его можно свести к простому следствию хаоса в их воспаленном мозгу. И
все-таки давай посмотрим внимательно на этого Бога смертных, на это
чудовище, придуманное людьми, которые ради него пролили моря крови в своих
храмах.
Если, - продолжала мадам Дельбена, - я так подробно остановилась на
главных различиях между реальными и объективными существованиями, так это
потому, дорогая моя, что чувствую настоятельнейшую необходимость
продемонстрировать тебе самые разные точки зрения на этот предмет и хочу,
чтобы ты поняла, что люди склонны приписывать реальное существование очень
многим вещам, которые существуют не более, чем предположительно. И вот
продукт этого предположительного существования люди назвали именем Бога.
Если бы ложные выводы были единственным результатом подобных умственных
упражнений, можно было бы махнуть рукой на это безвредное занятие, но, к
сожалению, дело этим не ограничивается: воображение подогревается все
сильнее, развивается привычка, и вот уже начинают считать реальным то, что
есть лишь призрачный плод нашей слабости. Появляется убеждение в том, что
именно воля этой химерической субстанции служит причиной всего, что выпадает
нам в жизни, и изыскиваются все новые средства ублажать ее. Давай же
поразмыслим здраво и, прежде чем решать вопрос о принятии или непринятии
Бога, тщательно рассмотрим все сказанное выше, чтобы ты окончательно поняла,
что поскольку сама мысль о Боге может прийти нам в голову лишь через
посредство объекта, она ничего не может породить кроме иллюзий и химер.
Несмотря на всю свою софистику тупые приверженцы божественного пугала
пока не могут сказать в свое оправдание ничего умного кроме того, что нет
следствия без причины. Но коль скоро речь заходит о причинах, следовало бы
отослать их назад к самой первой извечной причине, к универсальной причине
всех частных и последующих причин, к исходной, созидательной и
самосозидающей причине, не зависящей ни от какой другой. Допустим, мы
неверно понимаем связь, последовательность и движение всех причин, но
незнание одного факта никогда не служит достаточным основанием для
установления, а затем возведения в объект веры другого факта. Те, кто хочет
убедить нас в существовании своего отвратительного Бога, имеют наглость
заявлять, что поскольку невозможно определить истинный источник бесконечной
череды причин и следствий, мы непременно должны придумать универсальную
причину. Какой блестящий пример пустопорожней болтовни! Разве не лучше было
бы допустить факт незнания вместо того, чтобы впадать в абсурд, и разве
принятие этого абсурда стало доказательством его реальности! Пусть идиоты
сколько угодно барахтаются в своих тупых рассуждениях, но умный человек
рискует разбиться о скалы, если направит свой корабль в эту призрачную
гавань.
Однако давай поговорим о том вампире, которого наши оппоненты полагают
своим творцом. {Вампир пьет кровь живых существ, Бог заставляет людей
проливать свою в сущности оба - вымысел расстроенного воображения. Так
разве не будет справедливым назвать второго именем первого? (Прим. автора)}
В этой связи я хочу спросить их, имеют ли законы, правила и воля,
посредством коих Бог управляет людьми, человеческую природу, может ли он в
одних и тех же обстоятельствах захотеть или не захотеть чего-нибудь, может
ли какая-то вещь нравиться или не нравиться ему, остаются ли неизменными его
чувства, нерушим ли его план. Если он подчиняется закону, тогда его функция
сводится к простому исполнительству, тогда он следует чьим-то указаниям и не
может быть независимым. А если за ним стоит неизменный закон, то в чем он
заключается? Отличен он от самого Бога или же заключен в нем? Если же, с
другой стороны, это Верховное Существо может менять свои чувства и желания
по своей собственной воле, мне хотелось бы знать, для чего он это делает.
Разумеется, у него должен иметься какой-то мотив для их изменения, мотив,
намного более веский, нежели любой из тех, что движут нами, так как Бог
превосходит нас как по мудрости, так и по осмотрительности так можно ли
представить себе этот мотив, не умаляя величия самого Бога? Пойдем дальше:
если Бог знает заранее, что ему придется изменить свой план, почему же, раз
он всемогущий и может делать все, что захочет, он не устроил дело таким
образом, чтобы избежать необходимости такого изменения, которое всегда
требует определенных усилий и доказывает его слабость? А если ему не
известно, что будет дальше, какой же он всемогущий, что даже не в состоянии
предвидеть свои будущие действия? Если же он все-таки обладает даром
предвидения - как следовало бы предположить, - тогда все уже предопределено
заранее независимо от его воли тогда какой закон руководит им? Где он, этот
закон? Как он проявляет себя?
Если твой Бог не свободен, если вынужден подчиняться управляющему им
закону, тогда он сводится к чему-то вроде судьбы или случайности, которых не
трогают клятвы, не смягчают молитвы, не ублажают дары и которыми лучше всего
пренебречь, а не пытаться безуспешно умолять их.
Но если твой обожаемый Бог - опасный, порочный и жестокий тип и
скрывает от людей то, что им надо для счастья, значит, цель его не в том,
чтобы сделать их счастливыми, и он совсем не любит их таким образом, его
нельзя назвать ни справедливым, ни добрым. По моему мнению Бог не должен
желать человеку ничего плохого, а человек не может уважать законы, которые
тиранят его или же неизвестны или непознаваемы для него.
Более того, этот подлый Бот ненавидит человека за то, что тот не ведает
того, чему его не научили он наказывает человека за нарушение какого-то
неведомого закона, за его наклонности и вкусы, которые тот мог получить
только от своего спасителя. Ах, Жюльетта! - воскликнула вдруг моя
наставница. - Можно ли воспринимать этого жестокого и коварного Бога иначе,
чем деспота, варвара, чудовище, которому я обязана всем порочным, всем
низменным и извращенным, что возбуждают во мне мои моральные свойства!
И даже если бы мне представили доказательства существования Бога, даже
если бы им удалось убедить меня в том, что он диктует законы и назначает
неких избранных сообщать их простым смертным, если бы мне показали, что в
отношениях человека и Бога царит абсолютная гармония и постоянство, - даже
тогда ничто не убедило бы меня в том, что я обязана благодарить его за все
его дела, ибо, если он не добр ко мне, значит, вводит меня во грех, и мой
разум, который он же мне и дал, не может предохранить меня от греха, ибо - и