еще несколько... - Тихомиров на мгновение задумался, потом овладел
собой. - Поскольку вы человек чувствующий красоту, я вам признаюсь...
На светлой машине не смотрится никель. Она кажется... безликой. Для
такси, служебной машины это, вероятно, идеальный цвет. Но ведь у
владельца машина как бы член семьи. Поэтому хочется, чтобы она была
как можно красивей. На зеленоватом фоне цвета морской волны никель
смотрится ярко, светло. Он как бы подчеркивает линии машины, я бы
сказал, ее пружинистость.
почувствовал. Чтобы скрыть смущение, он отошел к стеллажам с книгами.
Едва ли не треть из них занимали военные мемуары.
видел.
Посмотреть на прошлое новым взглядом.
3-го Белорусского. Потом - на Востоке...
упоминание о местах, где, как говорят иные, нас убивали. Наткнешься на
знакомое название, дату, фамилию - и вдруг сразу встает совсем,
кажется, забытое. - Тихомиров ласково провел по корешкам книг. - Вот
это все о нашем фронте. Точнее, фронтах. - Он снял с полки книгу
генерала Калинина, погладил ее и сказал: - Действовал с его дивизией.
Вместе выходили к границе. А вот в этой, - он снял еще одну книгу, -
есть даже фотографии. Сам-то я не попал: помпотех... Но - как будто
собственный дневник.
выскользнула сухая ветка темно-фиолетовой, почти черной сирени и мягко
упала на пол.
место, но Николай невольно протянул к ней руку.
внимание на густоту лепестков.
и не мог не подивиться обилию лепестков в каждом цветке. Они сидели
густо, словно вставленные один в другой.
положил ветку в книгу. - Ну-с, пойдемте смотреть машину.
щеголеватой красоты, которую приобретают автомобили в опытных и
любящих руках. Грошев похвалил полировку и спросил:
деле, так что, если бы кто-то и позарился, ничего бы из этого не
вышло: установил кое-какие секретки.
от впечатлений странных и, может быть, опасных совпадений: владелец
белой "Волги" дважды перекрашивает ее; застигнутый врасплох Согбаев
справлялся у профессора о некоем "бывшем командире"; Тихомиров -
бывший военный, именно у него хранится сухая ветка необыкновенной
сирени, которую, по-видимому, ищут жулики.
прост и открыт. И все-таки...
перекраске машины, значился и Тихомиров. Тут же выяснилось, что купил
он ее в городе Н., через комиссионный магазин. Грошев немедленно
послал в Н. запрос о бывшем владельце машины.
здороваясь, Ивонин сообщил:
границу. Ничего их порочащего не обнаружено. Что нового у тебя?
сказал:
придумаем.
18
можно было назвать безупречной. Только самый строгий моралист мог
поставить ему в упрек, что он, женившись в конце пятидесятых годов, в
середине шестидесятых разошелся.
в СКБ - специальном конструкторском бюро. Тут немедленно мелькнула
догадка-легенда: последние потерпевшие - конструктор и его
сын-студент; проверяли или пытались проверить машину профессора. Оба,
даже четверо, включая сыновей-студентов, работают или учатся как раз в
профиле СКБ и, значит, Тихомирова. Догадка-легенда осталась, но не она
была главной в ту минуту.
время он заядлый рыбак и грибник. Что ж... Вполне естественно, что в
эту грибную и рыбачью пору он отпросился в отпуск...
где отбывал наказание Согбаев. Пути возможных сообщников Камынина и
Согбаева нигде не пересекались. При выходе на свободу Вадим получил
солидную сумму и поэтому мог спокойно начинать новую, честную жизнь.
девочка с челочкой, с ясными и чуть обиженными голубыми глазами.
Николай сразу понял: это девочка Ивана Хромова. Сейчас появится и
мать. Что ж... Так бывает часто. Непримиримые в обычной обстановке
супруги в минуты опасности соединяются, забывают былые обиды.
Вероятно, и жена Хромова пришла к нему, чтобы узнать о судьбе мужа,
похлопотать о нем.
нужно взять на работе Ивана, посоветовать найти адвоката. Пока что
дела обстоят так, что Иван Хромов может отделаться условным сроком.
И не было в ней той гордой печали, что так поразила Николая во время
их первой беседы. Теперь к нему вошло горе. Лицо женщины потемнело,
проступили новые глубокие морщины, плечи опустились, и вся она словно
сгорбилась. Но глаза, ясные, светлые, будто промылись и горели ровным,
затаенным светом.
неожиданно звонким, помолодевшим голосом: - Пришла посоветоваться, как
жить дальше...
не могу предложить.
дадут, чтобы свою жизнь... спланировать. - Она махнула темной, сухой
рукой. - Да свою еще б кое-как спланировала, обошлась бы... А только
теперь вот этот огонек планировать нужно. - Она кивнула на
прислонившуюся к ней девочку.
пока то, пока се, а народ, что передачи носит, все как есть законы
знает и что чем кончается - тем более. Она послушала и упала духом.
Еще и передачу у нас не приняли, а она уж шепчет: "Нет, уж теперь все.
Его посадили, а теперь меня таскать начнут". Это у нее бзик такой -
как чуть какая неприятность, так и в вой: "Ой, таскать начнут".
Буфетчица она у него - тоже понять можно. Работа сложная, денежная...
"Стой, говорю, спокойнее, еще ничего не известно, вон и люди говорят,
еще как суд посмотрит. А если и получат что, так все с собой возьмут,
нам с тобой не оставят". Приняли наши передачи и посмеялись над нами:
три кормильца на отсидке. Она - в слезы: "Вот так теперь везде будет.
Нигде покоя не найдешь. Ах, зачем я с ним связывалась! Ах, зачем не
развязалась!" И так мне, на нее глядя, нехорошо стало, что я и скажи:
"Так развязаться никогда не поздно". - "Ах, у меня ребенок, а кому я с
девчонкой нужна". - "А ты, говорю, отдай мне внучку, а сама, раз так
рассуждаешь, новую жизнь устраивай". Говорю так, а саму аж трясет,
ведь должна же она понять, куда ее тянет. Ведь горе у нас. Настоящее
горе! А она посмотрела на меня серьезно и произнесла страшные слова:
"Надо подумать"...
расправилась.
обсудили все и решили, что вы предлагаете правильно: ему все равно
пропадать, а мне нужно новую жизнь строить - я еще молодая. Я,
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Перумов Ник
Корнев Павел
Курылев Олег
Посняков Андрей