все равно ружей не хватило бы. Он рассчитал: до поездки в Москву одно
ружье приходилось бы на пятерых, если б край неожиданно восстал. А этого
можно было ожидать каждую минуту. Огневой фитиль лежал на пороховой бочке,
что называлась Белоруссией и Литвой.
лавку человек и просит патоки. Сиделец спрашивает: "Куда налить?" Человек
снимает цилиндр: "Сюда". Тот удивился, но... у каждого купца своя дурь.
Наливает. Тот ему дает за патоку пять рублей. Сиделец открывает кассу,
чтоб дать ему сдачу. А тот ему в этот миг - хлоп! - цилиндр на голову.
Руки в кассу, за деньги - и был таков.
Чухлома, а Москва. Тут зевать не приходится.
полумрак и залило его кровавым багрянцем. Стены словно воспламенились в
его лучах. И странно было смотреть на море нищеты, что кишело у подножия
этого страшного величия.
смерти доживу.
земля.
контузию... Ваше благородие, подайте на ломоть хлеба кавалеру.
тянулись новые... новые... новые руки.
сифилисом: нижней челюсти не было, и, как в колоколе, в темном провале
болтался язык.
колоннадой и куполом. У колоннады, возле "Столбов", шумела пирожная биржа.
Неопрятные пирожники с закутанными в одеяла коробами на груди
проталкивались от колонн к памятнику Минину и Пожарскому. Нижегородский
мещанин указывал им рукой на Кремль, на дворец, куда никто из них никогда
не попадет.
блинами на лоточках. И хотя была еще масленица и люди ели горячую колбасу
и пироги с мясом и яйцами, некоторые, обожравшись скоромниной, просили
пирогов с груздями, со снетками и постной подливой.
по-прежнему четвертуют людей, а не горячую воду с медом и корицей продают.
ряды. И только тогда Алесь пенял, почему Чивьин предупреждал его. Внутри
это здание в стиле московского классицизма напоминало караван-сарай.
Низенькие, как норы, страшно длинные проходы. Потолок - аркой. Пол - тоже:
за десятилетия его выщербили покупатели, и он был весь в выбоинах. С одной
стороны прохода - лавки, с другой - застекленные прилавки с мелочью:
веерами, венчальными свечами, чулками, наперстками, галстуками. Сразу
видно, что гнило, дорого, с обманом. А не купит человек - начнут
издеваться, насмехаться, проводят смехом и оскорблениями. Кто из кротких -
купит что-нибудь, лишь бы отвязаться.
"гасимыми" лампадами (огонь зажигать запрещено, поэтому зимой в три часа -
конец торговле). И возле каждой лавки "мальчишки" с голодными и бледными
лицами. Щеки обмороженные, потому что холод собачий, греются чаем,
перекидывая из руки в руку горячий стакан. От питья горячего на холоде
почти у всех горла опухшие, "свинка".
уже несколько раз бил по нахальным рукам, иначе затянут, завертят.
мещанок - иногда в рядах и грабили. Задурят голову, а потом ищи среди
сотен "свою лавку". Все одинаковые. И приказчики на одну морду - все
наглые.
глиняный сосуд для хозяйственных надобностей, по форме похожий на амфору
(закругленное дно, узкое горло, две дугообразные ручки)] в одной руке, с
лукошком - в другой. В корчаге были горячие щи с мясом, в лукошке - чашки,
ложки и хлеб. Миска щей с мясом и хлебом - десять копеек.
покупателей бездомные собаки. Когда набиралось много чашек с объедками,
повар ставил все это на пол, в своем углу. После собачьего "мытья" чашки
вытирали грязным, засаленным полотенцем и снова наливали тем, кто
пожелает, горячих щей. Всем было хорошо.
"Господскую" линию, пока не пришли в "Ножевую".
подменять купленного, заставлял "показывать товар лицом". Алесь все время
думал, что в одиночку, без Дениса Аввакумыча, он не смог бы так гонять
приказчиков и обязательно накупил бы много ненужного.
купцов Суровых. Там было тихо, потому что не все рисковали подниматься по
крутой деревянной лестнице, скользкой от грязи.
Молчали пирамиды ружей. А из-за них глухо долетал угрожающий голос:
вредности своей уже год в палатке Библию читает. Фантазия, значицца, такая
у него, чтоб приказчиков, мальчиков да меня выводить из себя, только меня
не выведешь - шали-ишь.
купца.
только услышат бормотанье - спрашивают: "Что это у вас, покойник?" - и
прочь. Такие потери!
громкое чтение старика.
покупателям неожиданно повезло. Кроме охотничьих, пусть и дальнобойных,
ружей в углу были штабелем сложены штуцера. Штук сто пятьдесят.
Длинноствольные, узкие, в основном совершенно новые, а если и
поврежденные, то повреждения можно было ликвидировать в обычной кузнице:
сменить иглу, поставить скобку, другие мелочи.
как настоящий сбитень найти.
дерьма с медом - и все. Сбитень нонче лишь у редких единиц хорош: мед,
зверобой, корни фиалки, стручковый перец, имбирь, шалфей.
ломовиков. Боясь оставить за собой хвост, Алесь приказал ящики увезти на
второй, снятый к этому времени, склад. И ему, как всегда после очередной
покупки, стало легче. Он знал: сотнями таких ручейков стекается в
хранилище оружие. Оружие, к которому со временем прикипят руки.
А тот сидел над желтой книгой, как сова, и из провалившегося рта вылетало
угрожающее:
торгуешь?
губернии] мы штуцера продавали. Там нужны... Одним хунхузам оружие, да
другим китайцам оружие, да приказчикам... Глядишь, караванам безопасно.
боге. Библию, видишь, читаю... - Старик улыбнулся. - А ты, может, и
тайницкие пушки (*22) купил бы?
Бубновский трактир. Найди там Бабкина Пуда Иудовича... Скажи: "Начетчик
велел приколоть флейты от кислой шерсти по ер-веди-он".
Василенко Иван
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Никитин Юрий