read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



его месте. Но Сашка не сказал, уехал в Авиньон.
Прошла неделя, фестиваль закончился. В газетах о нем много писали.
Писали и о Сашке. Расхваливали. Ашот ждал.
Статьи прекратились. Ашот продолжал ждать.
- Да ты сам зайди, - твердила мама. - Чего тянуть. Зайди в гостиницу, и
все.
- И дай наконец ему дрозда, - подсмеивалась Анриетт. - Ты ж собирался.
И он зашел. Ему сказали, что да, останавливался, три дня прожил и в
конце прошлой недели улетел в Нью-Йорк.


6
Шел третий год парижской жизни. Ашот с матерью получили гражданство. По
французским законам для этого надо было бы прожить здесь пять лет, но
помогли кое-какие связи Анриетт. Несколько идеализировавший на первых
порах западные порядки Ашот, столкнувшись с французской канцелярщиной, был
поражен ее сходством с родной, советской. Он утверждал даже, что она
позаковыристей и труднее объяснима.
- Советские анкеты ясны. Служил ли в белой армии, состоял ли в рядах
какой-нибудь партии, есть ли родственники за границей, переписываешься ли,
был ли судим, за что, сколько отсидел, как у тебя с пятым пунктом? Во всем
железная логика. Если служил, состоял, переписываешься, сидел и на вопрос
пятой графы, как в том анекдоте, отвечаешь "да" - значит, плохой, не
годишься, проваливай. А у французов? Почему-то им обязательно надо знать,
где и когда родились и умерли родители первой вашей жены. Зачем это им? А
хрен его знает. И как докажешь? Бумаг-то никаких. Представьте свидетелей.
Каких, откуда? Умные французы подсказали - это не важно, формальность,
желательно только, чтоб по возрасту подходили. И вот ищешь и наконец
находишь троих стариков и старушек, и они, волнуясь и трепеща, врут
напропалую, что знали, мол, таких-то и родились они и умерли тогда-то. И
этой липы, оказывается, достаточно. И так на каждом шагу. Логики никакой.
А у нас - железо.
Стали ли - обзаведясь "карт д'идентитэ" и паспортом в синей обложке, он
нужен только для поездок за границу, - стали ли наши милые
армяне-ленинградцы французами? Рануш Акоповна, нужно прямо сказать, нет.
Не вписывалась, язык не давался, только к концу первого года стала
справляться с продуктовыми магазинами и булочной, в больших магазинах
"Лафайет", "Прэнтан", "Бомаршэ" терялась, в подземных переходах метро
путалась, ехала не в ту сторону, в автобус влезала не в ту дверь, привыкла
сзади входить, спереди выходить, а тут наоборот, в телевизоре ничего не
понимала и все вздыхала: "Ну нет у нас мяса, к десяти кончаются молоко и
яйца, но Катька-продавщица сто лет тебя знает, на тебя не кричит, иной раз
даже улыбнется и бумажку найдет завернуть, мясник Левка, нет-нет, да и
приличный кусочек подкинет, а тут..." - "А тут все вежливы, - смеялся
Ашот. - На каждом шагу "мерси". - "Нужно мне их "мерси"... - отмахивалась
мама. - На все у них "мерси". Даже на объявлении (кое-какие она уже могла
прочесть) - "Стоянка машин воспрещается, мерси". Да ну их..." Нет, не
прижилась Рануш Акоповна.
О себе Ашот говорил: "французом не стал. И не стану. А парижанином -
да. Нравится мне этот городишко". С миром наживы и стяжательства свыкся
относительно быстро, хотя не нажил и не стяжал ничего. С языком более или
менее справился, первые полгода ходил на курсы. На работу не сразу, но
устроился. Сначала осветителем в театре "Одеон". Посмотрим, что у них за
театр, думал он. Разочарование пришло почти сразу же. Смотрел на сцену из
своей, под потолком, ложи с прожекторами и злился. Потуги, потуги, не
больше, опивки. Сходил в "Комеди Франсэз", в "Театр де Пари" - все то же,
орут, прыгают, проваливаются, цирк какой-то, очевидно, думают, что так
было у Мейерхольда. Классика - Расин, Мольер - туда-сюда еще, а вот
посмотрел "Вишневый сад" ("Питер Брук! Как, вы не были еще на Питер
Бруке?") и просто растерялся, все действие почему-то лежа. Раневская, Гаев
- все на полу. В фижмах, рюшках, пышных юбках - и на полу. И Гаев в
сюртуке валяется. Поместье еще не продано, а мебели - нет. Что все это
значит? Новации? С "Трех сестер" со второго акта убежал. Тузенбах и
Соленый в ярко-красных штанах хлещут коньяк "с горла". Нет, это не театр.
Ашот ушел из "Одеона" и устроился звукооператором на телевидении. С
сослуживцами вроде бы поладил, даже привык, что ровно в двенадцать надо
идти в кафе чего-то пожевать - никакая сила не заставит французов в эти
часы работать, - привык и к тому, что не принято в этой стране стрелять
друг у друга трешку. Исключено. Начисто. Это и удивляло, и раздражало. Не
принято забегать на огонек, о встречах уславливаются за месяц, водки не
пьют, пол-литра на троих для них смертельная доза, в метро места даме не
уступают, и это галантные французы, где ж д'Артаньяны? Бывший мушкетер все
выискивал - и обнаружил только бронзового, на памятнике Дюма-отцу. И
вообще французы оказались куда замкнутее, куда прижимистее, чем он ожидал.
И бесцеремоннее в то же время. Долго не мог привыкнуть к поцелуям на
каждом шагу - в метро, в магазине, на улице остановятся, обнимутся ни с
того ни с сего и взасос. Потом понял, что он сам ханжа советской выучки, и
общая раскованность, безбоязненность, легкость и свобода поведения стала
даже нравиться. Развалились в своих маечках, а летом и просто в трусах, на
лестнице у Сакре-Кер, бренчат на гитарах, и никакой мент к ним не
подойдет: "А ну, марш отсюда, чтобы духу вашего не было!"
В Париже, выполнив положенное - Лувр, Роден, Ар Модерн, Оранжери, Же де
Помм, Эйфелева башня, - понял, что самое приятное - просто шататься,
каждый раз открывая что-то новое. У Парижа свое лицо и в то же время
разное. В районе парка Монсо, там, где они жили, на всех этих рю Мурильо,
Рембрандт, Веласкес, тихие особнячки богачей, четырех-пятиэтажные, с
лепными фасадами, с кариатидами "отели", что значит просто приличный
доходный дом, тоже не для бедняков. А возле гар дю Лион подозрительные,
полутемные, грязные переулки, полно арабов, чужая речь, что-то тревожное.
На Сен-Дени, Пигаль цыпочки стоят в подъездах, крутят на пальце ключи,
значит, все в машине будет происходить... А как хороша пляс де Вож -
площадь Вогезов - с Людовиком XIII посередине, тем самым, нашим, родным,
мушкетерским. А кругом - недавно посаженные липы. Старые вымерли от
какой-то букашки, и устроен был референдум - сажать ли новые или обнажить
фасады XVII века, розовые, с высокими трубами, черепичными крышами.
Победили любители флоры. В одном из этих домов жил Виктор Гюго.

Пристрастился к книжным магазинам. В основном, побаивался их, все время
хотелось что-нибудь купить, то Сальвадора Дали, то Моне или Рембрандта, то
"Холодное оружие XVI-XIX веков" или "Замки Луары", то два толстых тома
"Второй мировой войны" или тоже двухтомник "Улицы Парижа"... В русском,
советском "Глобе" руки тянулись к Ахматовой, Мандельштаму, Цветаевой,
Булгакову, Платонову - в Москве, Ленинграде только в подворотне, за
пазухой у спекулянта найдешь, а здесь лежит себе, бери сколько хочешь. Ну,
а у Каплана на рю д'Эперон или в магазине ИМКА - море разливанное
антисоветчины. Первые месяцы Ашот просто не в силах был переварить все это
обилие, этот низвергавшийся на него водопад эмигрантской литературы.
Набоковы, Алдановы, Мережковские, Зайцевы. И "ГУЛАГ", Андрей Синявский,
неизданный Платонов или ахматовский "Реквием". Ну, как все это переварить?
С ныне живущими эмигрантами сблизился не очень. Писателей сторонился,
все они между собой более или менее переругались, с художниками
встречался, кое с кем из тех, кого знал еще в Ленинграде, актеров не было
совсем. Сделал попытку организовать какой-то кружок, студию, ничего не
вышло. На "голом энтузиазме", по ночам, в подвалах - в Париже это не
прошло.
Жизнь вел, в общем, замкнутую - на работу, домой, что-то по хозяйству,
книги, иногда телевизор.
Кино! Вот тут первое время просто безумствовал. Кроме новинок,
боевиков, пересмотрел всех Феллини, Висконти, Антониони, Бергманов - все
время где-то мелькают то "Ночи Кабирии" (лучший, лучший из фильмов!), то
"Рокко и его братья" с молоденьким еще Делоном, то "Римские каникулы"
(подумать только, сейчас Одри Хепберн пятьдесят!), то фестиваль Хичкока.
Сойти с ума! Впервые увидел популярного до сих пор, увы, покойного уже
Брюса Ли - короля карате, кунг-фу. Маленький, ловкий, всех избивает.
Ринулся, конечно, и на порнофильмы. Ну их! Долго, обстоятельно, со всеми
подробностями, во всех ракурсах, чудовищных размеров. Стенания, вздохи,
чмоки, прерывистое дыхание. Все это, оказывается, записывается потом
отдельно. И главное - скучно. Забавнее - вампиры, Дракула, но и тут после
третьего уже не хочется ходить. Но вообще раздолье...
Квартирка их была маленькая, всего три комнаты, на третьем (по-русски -
на четвертом) этаже, без лифта, это не очень устраивало Рануш Акоповну,
зато район хороший, рядом парк Монсо. В хорошую погоду можно взять
книжечку - Пьера Жильяра, например, воспитателя цесаревича Алексея,
"Тринадцать лет при русском дворе" - и, устроившись в тени на аллейке
Контесс де Сегюр, тихонько себе читать, а рядом мраморный усатый Ги де
Мопассан, к которому тянется бронзовая дама в платье с турнюром, и детишки
кругом, и их мамы, читающие книжки, и сторож со свистком во рту - не
ленится и все свистит, высвистывая парочки, уютно устроившиеся на травке.
К концу второго года поднапряглись и обзавелись маленьким, подержанным
"рено-5". Водила Анриетт. Ашот все собирался пойти на курсы, да как-то не
получилось. В Париже машина не очень нужна - пробки, заторы, - но на
уик-энды, которыми французы, в основном, и живут, можно куда-нибудь
прошвырнуться, в старинный живописный Прованс, в Фонтенбло, погулять по
парку, заглянуть в замок, постоять на лестнице, где прощался Наполеон со
своей гвардией. Строились планы, копились деньги, чтоб следующим летом
поехать куда-нибудь на юг, очень хвалили маленький уютный Коллюр на берегу
моря, возле испанской границы.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 [ 9 ] 10 11 12 13 14 15 16
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.