read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



довелося. Так только - пожили в лагерях, песен строем попели, похлебали
казенного варева да и по домам восвояси.
Подвыпивший Касьян слушал все это и чувствовал, как оттаивала душа и
онемевшие было руки сами собой испрашивали какого-нибудь дела. Да хоть бы и
опять в луга да покоситься всласть, без спешки, маеты и оглядки.
- Попрут, попрут его, голубчика! - продолжал возгораться дедушко
Селиван.- Помяните мое слово, попрут. Немец, он только с наружности
страховитый. Нацепляет на себя всяких железяк, блях, баклажек да ремней, а
разглядеть его, дак хли-и-пкай. Штыка, к примеру, никак не выдерживает,
сабли - дак за версту одного сверку боится. Истинное слово! Бивали мы его,
горохова пярдуна, знато дело. Это ж, ежли порассказывать, как в ту войну, в
четырнадцатую. Бывалача, как высыпем из окопов, как вдарим в штыки да как
шумней "ура!" - потыркает, потыркает по нам, видит - неймет, густо нас дюже,
да и деру бежать. Так что попрут, попрут его, и не сомневайтесь в этом.
Но утешение было недолгим и хмельным, как и сама водка, по которую еще
раз да другой гонял в тот тихий, полынком обвевающий вечер легкий на такое
поручение Давыдко, благо, что и сами жаждали этой неправды: может, и верно,
все обойдется малой кровью да на ихней же, немецкой земле. A если и
отлучаться из дому, то всей и потраты, что строем попоют песни в лагерях да
постербают бесплатного кулешу.
Но уже через несколько дней на деревню, как тяжелые наволочные тучи,
наползли слухи, будто немец прет великим числом, позахватил множество
городов, полонил и разогнал по лесам и болотам целые наши армии, которые-де
побросали на дорогах пушки и обозы со всеми припасами, а которые пробуют
обороняться, тех немец палит огнем и давит бессчетными танками. Что тут было
правдой, а что вымыслом, понять было трудно и спросить не у кого. В газетах
по-прежнему ничего толком нельзя было вычитать: энская часть да энское
направление - вот тебе и весь сказ.
Слухи о том, что немец идет беспрепятственно, рушит все и лютует,
ходили все упорнее, и будто бы уже повоевал Белоруссию и сколько-то еще
земли по-за нею. Вскоре о том помянули и в газетах, дескать, после упорных
боев наши войска оставили Минск. Это означало, что немец за шесть дней
наступления углубился не меньше как на пятьсот верст, продвигаясь более чем
по восемьдесят километров в сутки. Выходило, что мрачные слухи в общем-то
были верны, и мужики, словно после тяжелого похмелья, хмуро молчали и не
глядели друг на друга: какая уж там малая кровь! Кровь великая, и лилась она
по своей же земле.
Виновато помалкивал и дедушко Селиван, который никак не мог взять в
толк, отчего так все получилось нескладно и несуразно.

5

Одно только дело, как и прежде, в мирное время, Касьян исполнял без
запинки - гонял колхозных лошадей в ночное к остомельским омутам. Гонял
через день, чередуясь со своим напарником Лобовым.
Ночи стояли светлые, в благодатной теплыни. Отпустив стреноженного коня
под седлом, он бросал на берег старый бараний кожух, ложился ничком головой
к реке и постепенно отходил душой.
Внизу, в густой тени, под глиняной кручей вкрадчиво бормотали сонные
струи, неся с собой парные запахи кубышек, которые, разомлев еще в дневной
духоте, только теперь начинали пахнуть особенно остро и опьяняюще. К этим
запахам примешивалось дыхание заречных покосов, томный аромат калины, а
иногда вдруг в безветрии, поборов все остальное, обнажалась нежная горечь
перегретых осин, долетавшая в луга из дальнего и незримого леса.
Опершись подбородком на скрещенные руки, Касьян бездумно прислушивался,
как невидимый зверушка шебуршил под обрывом, должно быть, чистил свою нору,
роняя сухие комья, дробью стучавшие по воде. А на самой середине реки, на
лунно осиянном плесе, все вскидывалась на одном и том же месте какая-то
рыба, пуская вниз по течению один за другим кольчатые блинцы. В заречье, в
сырых, дымно-серебристых от росы лозняках неумолчно били перепела -
краснобровые петушки, словно нахлестывали друг друга тонкими прутиками -
фью-вить! фью-вить! - и выстеганный ими воздух, казалось, потому был так
чист и прозрачен.
Вкруг Касьяна в кисейно-лунной голубизне маячили лошади, мирно хрумкали
волглой травой. Даже теперь, в ночи, Касьян различал многих из них, и не по
одной только масти.
Вон сосредоточенно, ни на что не отвлекаясь, подбирала все подряд,
будто жала, словно все время помнила, что летняя ночь коротка, а день в
хомуте долог, мослатая работяга Варя. Неподалеку от матери резвился Варин
двухмесячный малышок со смешным кучерявым хвостиком, который он то и дело
поднимал и держал на отлете, как бы вопрошая мать: а что это? а это что?
Жеребенок то пробовал щипать траву, неумело тянулся короткой шеей к земле,
то, узрев темный кустик татарника, таинственный в своей неподвижности,
цепенел перед ним, боязливо тянулся ноздрями, и вдруг, неумело взбрыкнув,
отлетал прочь. Но, увидев мать, тут же забывал свои минутные страхи и вот
уже, полный ликующей радости бытия и потребности куда-то мчаться, пускался
отбивать копытцами - та-та, та-та, та-та,- в лихом наклоне узкого и плоского
тельца вынашиваясь вокруг Вари.
А там, часто переходя, шумно отфыркиваясь, выбирала, обнюхивала каждую
куртинку привередливая Пчелка - молодая, красивых донских обводов кобыла в
белых чулках на передних ногах. На ней уже ездили, но она пребывала в той
переходной легкомысленной поре, когда еще не научилась терпеть упряжь как
должное и всякий раз при виде подносимого хомута западала ушами и норовила
куснуть ненавистную штуковину. Но в лугах все эти удила и подпруги тотчас
забывались, и она предавалась свободе и беспечности, как школьница,
забросившая докучливую учебную сумку.
Там вон сошлись, чешут зубами друг другу холки неразлучные подруги Вега
и Ласточка, чалые простушки, которых Касьян и в работе старался не разлучать
и запрягал только в пароконку. В дышле и бежали, и тянули они ревностно,
всегда поровну, честно деля и дальнюю дорогу, и нелегкий воз, и Касьян
уважал их за эту добросовестную надежность.
Поодаль, подойдя к самому обрыву, недвижно стоял старый Кречет.
Когда-то был он в нарядных серых яблоках, особенно по широкой груди и
округлым стегнам, постепенно переходивших книзу, к ногам, в посеребренную
чернь. Но со временем яблоки вылиняли, а потом и совсем пропали, и Кречет
сделался просто сивым, покрылся морозным инеем, а под глубоко провалившимися
салазками отросла белая стариковская борода. Конь, ослабив заднюю ногу и
обвиснув репицей, в раздумье смотрел в заречье, а может, уже и никуда не
глядел и ни о чем не думал, как полусухой чернобыл перед долгой зимой...
Он еще продолжал помаленьку работать, таскать свою сорокаведерную бочку
на скотный двор, но и это, казалось, необременительное дело все больше
утомляло его, и он тут же задремывал, как только останавливались колеса и
возчик бросал на его зазубренный хребет веревочные вожжи.
Касьян, глядя на одряхлевшую лошадь, всякий раз вспоминал своего
старика отца, когда тот однажды, еще до колхоза, поохотившись поехать в
поле, не смог сам влезть в телегу, заплакал и не поехал. "Все, Кося,
отъездился я..." - проговорил он в неутешном сокрушении. Касьян попробовал
было посадить старика, взял его под сухонькие закрылки - так хотелось
Касьяну, чтобы и отец, ну пусть не помог, а хотя бы побывал в поле на первый
день жнитвы, порадовался бы дороге, воле, молодому хлебу. Но отец, отстранив
Касьяна, замотал лунь-головой: "Нет, сынок, так я не хочу. Коли не работник,
то и нечево..."
Недолго небось и Кречету осталось до того дня, когда он тоже не сдвинет
своей бочки...
Уже в который раз Прошка-председатель, наткнувшись на Кречета, гудел,
что, мол, попусту держат ненужную худобу, травят на нее корма. Но у Касьяна
рука не поднималась выдворить старика за конюшню, и он упрямо, не зная и сам
для чего, поддерживал в нем остывающую жизнь и даже исподтишка подкармливал
чем помягче: то овсeца вымочит в ведре, то зачерпнет сечки в коровнике.
Когда перед ночным отвязывали и выпускали лошадей и те, нетерпеливо
теснясь, выбегали за конюшенные ворота. Кречет, уже зная, куда их и зачем
выгоняют, тоскливо посматривал из-за своей загородки на светлый квадрат
распахнутой зари и даже пытался напомнить о себе ржаньем. Но голоса у него
уже не было, и он лишь немо и тяжко выдыхал неозвученный воздух. Касьян под
конец выпустил и его, и Кречет, выйдя за порог, глубоко и шумно вздохнул. А
потом, выфукивая пыль из-под разлатых, уже не ковавшихся копыт, тяжело неся
свой громоздкий остов, трусил позади табуна, стараясь не отставать, как
тогда дедушко Селиван...
"Кабы б все только с пользой, дак многое на этом свете найдется
бесполезного,- размышлял Касьян, глядя на серую глыбу лошади на берегу.- Не
одной пользой живет человек".
Иногда к Касьяну подходила бродливая Пчелка. Лоснясь лунными бликами,
вся трепетно настороженная, готовая во всякую минуту отпрянуть, взвиться и
отскочить с игривым испугом, она принималась обнюхивать Касьянов узелок с
едой, черный закопченный котелок, оброненный в траву ременный кнут, потом
подбиралась и к самому Касьяну, тыкалась мордой в кожух, брезгливо сфыркивая
от запаха овчины, тянулась мягкими губами к его старенькой кепке, пропахшей
конюшней, овсом и сеном. Касьян не отпугивал кобылу, недвижно лежал, полнясь
сладким удовольствием от этого осторожного прикосновения лошади, накрывшей
его своей тенью и веющей терпким и таким близким и успокаивающим духом
здоровой конской плоти.
- Ну, будет, будет...- наконец повернулся он к Пчелке, когда та
задышала в самое ухо и даже ослюнявила его.- Ступай, пощипи. А то пробегаешь
так-то... Вон, глянь-ка, Варя, молодчина какая.
Он говорил совсем по-мирному, будто позабыл, что идет война.
После деревенской колготы, бабьего рева и томительного ожидания чего-то
здесь, в лугах, стало Касьяну особенно отрадно, тут можно было хотя бы на
время отдаться тому неведению беды, в коем пребывали и эта ночная отдыхающая
земля, и вода, и кони, и все, что таилось, жило и радовалось жизни в этой
чуткой голубой полутьме,- всякий сверчок, птаха или зверушка, ныне никому не



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 [ 9 ] 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.