Поднимаю голову, оглядываюсь: прямо передо мной четверо наших из
печатного отделения - Снегирев, Качурин, Уткин и Нестеренко. Сидят голубчики
по-восточному - ноги под себя поджав, перед ними газета расстелена, на
газете нарезанная ломтями колбаса, сыр, хлеб и две бутылки очищенной.
- Владимир Петрович, и вы сюда? - запинаясь, спрашивает Уткин.
Нестеренко же перемигнулся с ребятами, пододвинулся и пригласил:
- Милости прошу к нашему шалашу!
- Спасибо! - приветливо отозвался я, потирая ушибленное плечо.
- На аэроплане летал? - хитро спросил Уткин.
- На каком аэроплане? - не понял я уткинской насмешки.
- Значит, по деревьям лазил? - повторил вопрос Уткин.
- Эге, тебя, оказывается, интересует способ моего прибытия? - ответил
я. - Так я прибыл много проще, - ехал верхом, ну и... свалился.
- Как верхом? - опешил, в свою очередь, Уткин.
Тем временем Снегирев успел и сыр нарезать.
- Дернем по маленькой? - обратился он к нам, ласково похлопывая ладонью
в дно бутылки.
- Наливай, наливай! - мрачно поддакнул Качурин.
- Хорошее дело, - согласился я, собираясь перехитрить угощавших меня
молодцов. - Выпить хорошо, - начал я свой маневр издалека, - одна только для
меня неприятность...
- А что? - участливо спросил Нестеренко.
- Не хочется мне на ваши деньги пить, - недовольно пробурчал я.
- Пустое! - любезно возразил Качурин.
- Где тут пустое? - не сдавался я. - Я зарабатываю много, а из вас
каждый и до сотни не дотягивает - не пригоже мне за ваш счет угощаться...
- В другой раз угощенье за тобой будет, - поддакнул Качурин.
- Зачем в другой раз? - с упрямством заявил я опять. - Можно и в
этот... Вот что, ребята: сегодня я угощаю вас, а не вы меня... Покупаю у вас
обе бутылки и угощаю.
- Чего там комедию ломать! - нетерпеливо прервал меня Нестеренко.
- В таком случае я на вас в обиде, - недовольно сказал я, поднимаясь с
земли.
- Ну что ты, что ты! - остановил меня Уткин.
- Мы с тобой ссориться не хотим, - примирительно заговорил Качурин. -
Если уж тебе так хочется, покупай.
Пару минут ребята продолжали свои уговоры, но, встретив мое
непреодолимое упорство, согласились продать водку, в глубине своих душ
ничего не имея против дарового угощения.
Я достал кошелек, вынул два рубля семьдесят четыре копейки. Ребята тут
же разделили деньги между собой - видно, водку покупали в складчину. Я взял
в каждую руку по бутылке и еще раз спросил:
- Значит, теперь это вино мое, и я ему полный хозяин? За посуду вам
заплачено, и посуда тоже моя. Волен я с ней делать, что угодно?
- Расчетливый старик! - засмеялся Уткин. - Небось посуду домой старухе
свезешь. Все три гривенника в хозяйство.
- Ладно, - нетерпеливо отозвался я, стоя перед ребятами и покачивая
крепко сжатыми в руках бутылками. - Вино и посуда мои? Я им полный хозяин?
- Твои, твои, - нетерпеливо повторил Нестеренко. - Чего говорить -
принимайся за дело!
- Можно и за дело, только как бы оно кого не задело, - воскликнул я,
поворачиваясь к ребятам спиной, перескакивая через куст и убегая вниз по
бугру.
- Куда ты? - услышал я за своей спиной растерянный голос Качурина.
- Да догоняй же его, ребята! - донесся до меня перекрикнувший все
другие звуки голос Уткина.
За моей спиной послышался тяжелый топот - ребята пытались догнать
старика Морозова.
"Так я им и дался", - подумал я и еще прытче побежал под гору.
Внизу поблескивал невозмутимый пруд.
Я согласен был скорее расшибиться в доску, чем попасться в руки
гнавшейся за мною четверки.
До пруда оставалось всего саженей двадцать, когда за моей спиной
послышался прерывающийся хриплый голос Уткина.
- Черт старый, не уйдешь! - бормотал мальчишка.
"Неужели старик Морозов уступит этим сопливым пьянчужкам?" - мелькнуло
у меня в голове.
Я напряг последние силы, стремительно пробежал еще несколько саженей,
остановился, взмахнул рукой. Хлюп! - и одна бутылка нырнула в воду в
нескольких шагах от берега. Я еще побежал вперед, на бегу перехватил вторую
бутылку из левой руки в правую, остановился, опять взмахнул рукой, и вторая
бутылка врезалась в воду на самой середине пруда.
Ожидая скандала, я спокойно повернулся к обманутым в своих ожиданиях и
догонявшим меня мальчишкам. Но навстречу ко мне бежала добрая смеющаяся
молодежь - среди нее были и наша комсомолочка Настя Краснова, и фальцовщица
Голосовская, и Архипка...
- Ура!.. - воскликнула Голосовская, взмахивая руками, похожая на
вспугнутую, неумело и бессильно трепыхающую крыльями курицу.
- Молодчина, Морозов! - вторила ей слабым, но бодрым голосом Настя.
Они все подлетели ко мне, схватили за ноги, подняли, подбросили и
начали качать на руках.
Наконец я не выдержал и гневно и нежно завопил:
- Олухи вы этакие! Опустите вы меня или нет?
Тогда смешливая компания сжалилась и выпустила меня из своих рук.
Я повел плечами, готов был даже отряхнуться вроде насильно выкупанной
собаки и обратился к Насте с вопросом:
- Настенька, голубушка, сделай милость, скажи: за что вы меня качали?
- Чудак, за руку же, за руку! - ласково объяснила она.
- Не понимаю, - ответил я, недоумевающе покачивая головой. - Качали вы
меня не только за руку, но и за голову и за живот... Причина-то какова?
- Так ведь вы же, Владимир Петрович, - вмешался в разговор Архипка, -
из всей нашей молодежи самым лучшим метальщиком оказались.
- За то, что в молодежь зачислили, - спасибо, но о каком метальщике
речь идет - не пойму, - продолжал я недоумевать.
Вся компания наперебой принялась объяснять мне причину своего
ликования.
Настя Краснова нагружена комсомольской ячейкой по военной линии. При
отъезде в корзине с продовольствием она захватила несколько ручных гранат -
деревянных - на вольном воздухе поупражняться в метании.
И пока ребята внизу у пруда по всем правилам разбегались, взмахивая
руками, и кидали полированные деревяшки и особых успехов никто не показал -
наверху показался седой Морозов, стремительно бежавший с найденными в лесу
бутылками. "Петрович наблюдал сверху за нашими упражнениями, не выдержал и
захотел показать свое искусство", - решила молодежь. Как раз в это время я
кубарем скатился вниз и геройски закинул бутылки в пруд. Бросил я бутылки,
должно быть, действительно хорошо, почему и вызвал всеобщее одобрение
новому, внезапно открывшемуся во мне таланту.
Я не стал скромничать. Похвала приятна всегда, и мне не стоило большого
труда отечески потрепать по плечу Настю и покровительственно заметить:
- То-то и оно-то - учитесь у стариков.
Возвращались мы поздно.
Приятен глазу новый, только что привезенный в типографию шрифт
особенно ярко поблескивают свежие, нечаянно рассыпанные буквы на мрачном и
знакомом полу, - так блестели звезды. Приятна разгоряченному человеку
сильная струя воздуха, бьющая из жужжащего вентилятора, - в этот вечер
слабый ветерок дул приятнее.
На платформе девчата скучно затягивали песни, сонно мигали глазами, и
только показавшийся вдалеке красный фонарь, с гневным грохотом летевший
наперерез ночи, оживил наше внимание.
В вагоне ко мне пододвинулся Уткин и сердито зашептал:
- Ты, сволочь, попомнишь!
- А вам надо было напиться и хулиганством прогулку испортить? - сказал
я сердито и спокойно. - Я, малый, сам выпить не дурак, но всему свое место.
Уткин поднес к моему лицу кулак и буркнул:
- А водку зачем украл?
- За водку вам было заплачено, а шутить со мной брось, - спокойно
закончил я разговор, резким движением отвел в сторону уткинскую руку и
отошел прочь.
На вокзале в Москве все разрознились, перемешались с толпой и, не
прощаясь, разбрелись по домам.
У выхода на площадь под большими матовыми и неустанно светящимися
часами меня догнала Настя. Она посмотрела на меня утомленными глазами,
поправила на голове красную косынку, протянула руку и спросила:
- В следующее воскресенье поедешь?
Я слабо потряс нежные девичьи пальцы и, довольный, ласково произнес:
- Ну конечно, Настенька.
x x x
Неправильная работа и неправильная жизнь.
Если бы у нас заботились о станках, заботились бы и о людях. Теперь же
одно к одному.
Лиза Стрелкова встала у реала недавно, работает ни шатко ни валко,
однако успевает лучше многих мужчин.
Обволакивающий окружность типографский гул незаметно скрадывал все
посторонние звуки, и все-таки монотонный осенний дождик бился об оконное
стекло, как оса, и дребезжал в наборной.
Было скучно. Да, у нас так налажено дело, что мы, работая, можем
скучать, веселиться, плакаться на жизненные тяготы и радоваться случайным
Володихин Дмитрий
Флинт Эрик
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Распопов Дмитрий