показывая, что он сам огорчен не меньше Олега. - Всегда должен быть кто-то
третий, чтобы заменить в случае беды, прийти на помощь, взять на свои
плечи главную тяжесть, - говорил Вася, сам страдая от несчастного
выражения на лице Олега, и, пытаясь отвлечь его от невеселых мыслей,
указал на люстру и на прилипшего махаона. Олег и глядеть не стал,
недовольно сдвинув брови. - Потом, Олег, ты видел два засохших дерева у
озера? А по участку их сколько... Надо убрать, я подбирался, подбирался к
ним, да так и не успел. Теперь ты уже можешь с ними справиться, будь
только осторожней, когда дерево падает. Надо за лето весь сушняк убрать и
постепенно сжечь, а то нехорошо-стоит умершее дерево. Зачем? Сколько в нем
вредителей и болезней, заражает другие, здоровые.
положением дел, хотя не сразу и далеко не радостно, пробурчал Олег. - Она
ведь и топор запрячет.
они были большими друзьями.
и Вася, глубоко заглянув в его потемневшие страдающие глаза, обеспокоился
и удивился мыслью, что сын действительно за последний год сильно изменился
и повзрослел, сфальшивить было невозможно.
талантливая. У нее были красивые решения, красивые работы. Только жизнь не
переупрямишь, Олег, в двух разных упряжках мы бы не потянули. Вот мама и
пожертвовала собой, осталась только моей помощницей, а тут как тут и вы с
Дашей появились... Вовсе не до большой науки стало, при нашем-то быте.
Далеки мы еще, Олег, от истинной гармонии. Я маму понимаю, ей со мной
нелегко, она яркая личность, вот потому мы с тобой и должны быть чуткими к
маме. И прощать ей надо всякие там женские капризы, неровности. Вот
видишь, со мной срыв - гнал, гнал без передышки. Я виноват перед мамой,
только ведь я мало что могу изменить.
понять прозвучавшую в словах отца какую-то скрытую неустроенность. - Мама
ведь любила тебя.
и я ее люблю, - добавил он, смущаясь своих слов и серьезного, понимающего
выражения лица сына. - От тебя, Олег, сейчас многое зависит. Видишь, я
свалился, - Вася неуверенно развел руками. - Тяжести не могу поднимать и
все такое... Ненадолго, конечно, пройдет. Подлечусь, и пройдет. Но сейчас
в семье ты единственный здоровый мужчина, на тебя одна надежда, а то
женщины растеряются, разохаются, женщины, они такие. Им помогать нужно.
Помоги маме купить необходимое к отъезду. Поддержи ее. Еще я хочу тебя
попросить...
одинокой без нас. Конечно, она младше тебя и девочка, но дело в другом. У
нее нелегкий характер, а Евгения Семеновна больше тебя любит, Евгения
Семеновна уже пожилой человек, ее уже не переделаешь, и ты должен как-то
незаметно подправлять их отношения... Договорились? Чтобы было все по
справедливости.
свою готовность сделать не только то, о чем тот просил, но в тысячу раз
больше, он любил Васю, и ему сейчас нестерпимо хотелось потереться головой
о его тяжелые руки, непривычно неподвижно лежавшие на белой простыне.
Положение спасла ворвавшаяся в комнату с отчаянным визгом Даша, она, как
всегда, словно свалилась с неба, была растрепана, с полными ужаса глазами.
вокруг нее, подняв оглушительный лап.
холодильника еду забирают, во-от такая спима! Скорей! Скорей, пап!
молотить воздух ногами, Тимошка, не раздумывая, тоже заскочил на кровать,
перекрывая всех радостным лаем.
ходили на станцию! Вот что! - смог наконец выговорить Олег. - Ну трусиха,
ну трусиха!
удостовериться, а Вася с Олегом заговорщически переглянулись.
морю в доме стояла кутерьма, ни днем, ни поздним вечером не утихали
оживленные хлопоты, укладывались и перекладывались чемоданы, покупались
рюкзаки, кеды, купальные принадлежности. Олег с Татьяной Романовной не раз
ездили в Москву в магазины, затем покупки дружно обсуждались на семейном
совете. Татьяна . Романовна купила себе модный, очень открытый купальник.
Примерив его дома, она вызвала восторг Даши и нсодобрение Семеновны,
Семеновна со своей привычной ласковостью в голосе ядовито заметила, что уж
приличнее совсем голым ходить, чем этими полосками себя прикрывать, и
Татьяна Романовна с Васей утвердительно закивали в ответ, Олегу же
купальник понравился, и он его безоговорочно одобрил.
ветра, и, если небо было чистым, в глубине озера начинали копиться
предвечерние тени с их тайнами, шорохами и неожиданностями. Из своей норы
выбиралась Чапа и, бесшумно выставив одни лишь глаза да усатый нос, плыла
к берегу, где росла сладкая осока, затем важно возвращалась, уже с пучком
травы во рту. Теперь Чапа на всю ночь становилась полновластной хозяйкой
озера, Даше категорически запрещалось подходить к воде в темную пору, Олег
за долгий день уставал от солнца и движения и рано засыпал, и только один
Тимошка неукоснительно обходил свои владения и, заставая Чапу за
добыванием корма, спугивал ее ожесточенным лаем.
любила воду и отдыхала в одиночестве.
Романовне, и они, изредка негромко переговариваясь, завороженные тишиной,
засиживались допоздна, до самого восхода луны, но в последние дни перед
отъездом времени ни у кого не оставалось, даже Тимошке его не хватало, и
он прекратил свои ночные вылазки и нс. пугал больше Чапу. В доме стали
происходить разные небывало интересные вещи, и особенно по вечерам, и
Тимошка, стараясь, по своему обыкновению, ничего не пропустить, едва
успевал обойти всех, и детей, и Семеновну, и Васю с Татьяной Романовной на
их втором этаже. Кроме того, чаще обычного теперь звонил телефон, и
Тимошке, тоже по давней привычке, ставшей теперь его обязанностью, то и
дело приходилось мчаться в гостиную, садиться рядом с телефоном и лаять. И
хотя Тимошка порой делал вид, что страшно устал и телефон ему осточертел,
втайне очень гордился этой своей обязанностью, и особенно много слов
признательности слышал он от Семеновны, в последнее время Семеновна стала
заметно слабеть слухом, и Вася все обещал ей достать слуховой аппарат
новейшей конструкции, почти незаметный. Вкуснее всего было, разу?дсется, у
Семеновны на кухне, веселее у Татьяны Романовны с Васей, в последние дни на
второй этаж совсем перекочевали и дети, и Тимошка не имел права ничего
упустить из происходящего в доме. Татьяна Романовна затеяла шить себе и
Даше ситцевые сарафаны, Семеновна приходила руководить и отпускать
критические замечания, Тимошка добросовестно присматривал за всеми. Женщины
оживленно обсуждали фасон и кроили материю, Семеновна, давно уже открыто
осуждавшая Татьяну Романовну за то, что та морит себя диетой, и на этот раз
не удержалась. Но Татьяна Романовна была в хорошем настроении, и обычной
размолвки между ними не получилось.
знаем о самих себе, возможности человеческого организма так мало
изучены... Тетя, вам известно, что в нашей стране каждый третий переедает?
Ну зачем, скажите, наращивать лишний вес?
стали такие диетические, где уж теперь рожать и кормить. Теперь уж грудью
не кормят, не-ет, куда! Теперь, не успел младенец глазки открыть, ему в
рот бутылку со смесью. Искусственники все, отсюда и болезни.
синтетические пойдут.
Романовна хотела продолжить свою мысль, но Даша, взявшись мастерить из
лоскутьев летнее платье для своей любимой куклы и заслушавшись, о чем,
хотя и непонятном, говорили взрослые, больно уколола себе палец и
разревелась.
отправился к Васе. Нацепив на нос большие роговые очки, Вася читал газету,
и Тимошка остался им доволен. Газета в руках у Васи говорила Тимошке о
хорошем, домашнем настроении у Васи. Тимошка хотел было прыгнуть к Васе на
диван, но вовремя вспомнил, что рядом Татьяна Романовна, по странному
женскому капризу, она сердилась на Тимошку за подобную вольность.
Оглянувшись на нее, Тимошка слегка улыбнулся, высунув кончик языка и всем
своим видом показывая, что ему куда приятнее лежать на прохладном и чистом
полу, чем на душном и старом диване: скоро идущая от Васи волна покоя
усыпила Тимошку, он тоже должен был иногда спать.
и жарить курицу и все охала, что не успеет до шести часов, когда за
Татьяной Романовной и Васей должна была прийти машина и отвезти их на
Шилова Юлия
Маркелов Олег
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Бажанов Олег
Березин Федор