ужасна, как всякая насильственная смерть, - но, выбирая между двумя ужасами,
мы, граждане, не смеем не думать о благе отечества. Победи Агриппина - и
тотчас вернулись бы страшные времена Тиберия - Калигулы - Клавдия. Поэтому
восславим судьбу за победу цезаря! Ты пишешь о слухах, об убийствах
сенаторов, голосовавших против Нерона... Нам пристало думать не о слухах, а
о пользе отечества. Это порой так нелегко, поверь. Ты пишешь, что цезарь все
свирепеет и злодеяния его все ужаснее. Да, он бесноватый гуляка, но это
природное свойство его натуры. Я хорошо изучил его и знаю: чтобы его унять,
надо терпеть. Только терпимость и нравственные беседы размягчают его душу.
Надо помнить, что рядом с ним стоит страшная тень Тигеллина, потворствующая
его порокам. И хотя этот маньяк Тигеллин до сих пор не показывается на
людях, я знаю, они видятся с цезарем каждый день. Сколько усилий и
красноречия надобно тратить в борьбе за душу цезаря. О, если бы не судьбы
отечества, я давно покинул бы постылый Рим".
раздавался в ночи.
неудобств, столь обычных для наших модных курортов. Моя гостиница
расположена прямо над лечебными водами. С утра пораньше под моим окном
здоровые - шумно занимаются гимнастикой, больные - стонут, служители - с
криками мчатся с полотенцами, и кто-то с воплями бьет вора, укравшего чужое
платье. Ночью меня будят крики с озера - там до утра раздаются визг женщин и
похабные крики мужчин. Да, наши замужние Пенелопы недолго носят на курорте в
Байях свои пояса верности... Но все искупают часы заката, когда краски
неярки, но прекрасны. При виде догорающего солнца, умирающего дня покой и
гармония объемлют душу. И вновь постигаешь: нет, мы не умираем - мы только
прячемся в природе! Ибо дух наш - вечен... Ох, побыстрее бы в гавань! Чего
желать? Что оплакивать в этом мире? Вкус вина, меда, устриц? Но мы все это
изведали тысячи раз! Или милости Фортуны, которые мы, как голодные псы,
пожираем целыми кусками - проглотим и вкуса не почувствуем? Все суета! Пора!
Прочь из гостей! В гавань! В гавань!"
смогу жениться на Поппее Сабине, пока жива моя жена Октавия. С Октавией
нельзя развестись: она принадлежит к роду цезарей...
в ванне, с лицом, намазанным особым тестом, замешенным на ослином молоке.
Это - для блеска кожи... С кусочками мастикового дерева во рту. Это - чтобы
дыхание ее благоухало...
его рук.
Сабина... Ну, читай, читай свое письмо об Октавии. Моя Поппея жаждет!
известие поджидало меня по возвращении из Байев: по приказанию цезаря убита
добродетельная Октавия".
О ласки Поппеи Сабины! Ну читай, читай! Ей так нравится это твое письмо!
Сенека. - Но от страха ее кровь оледенела в жилах и не сочилась из ран. И
тогда, чтобы ускорить смерть Октавии, ее отнесли в горячую баню. Как она
молила о жизни! Но тщетно: она была виновна в том, что цезарь желал жениться
на Поппее Сабине..."
жалким рабом и в заговоре против сената... "Да здравствует цезарь! Да
сохранят тебя боги для нас!" - тридцать раз. "Мы всегда желали такого
цезаря, как ты!" - тридцать раз. "Ты наш отец, друг и брат! Ты хороший
сенатор и истинный цезарь!" - шестьдесят раз.
холодной крови худосочной Октавии?
удобно жить в наш просвещенный век: быстро стали ездить колесницы! Только
убили - и уже несут тебе отрезанную голову на золотом блюде... О мое тело!
Оно повелевает своим цезарем. Оно победило!
кажется, что он распоряжается своею судьбою... - шептал Нерон.
И, откликаясь на эту странную ласку, Венера смеялась, смеялась, смеялась. И
когда смех ее стал безудержным, безумным - Нерон ударил ее ножом. В сердце.
Без стона Венера упала навзничь, на арену.
Нерон улыбнулся.
Нерон потащил Венеру за ногу, как куклу, прочь с арены. - Понимаешь, Поппею
надо было убить... Римский народ ее ненавидел. А ты учил: цезарь должен
думать прежде всего о благе народа... Кстати, это убийство единогласно
одобрил наш сенат.
"Мывсегдажелалитакогоцезарякакты!" - тридцать раз.
"Тынашотец-другибраттыхорошийсенаториистинныйцезарь!" - восемьдесят раз! -
вопил сенатор, страшно, без пауз.
Сенатор превратился в коня! Я вывел новую породу: сенаторы-кони... Я
поставлю в сенате мраморные стойла! Грандиозно!
Скоро придет Тигеллин, а сколько ты еще не прочитал, учитель? - Он торопливо
проглядывал оставшиеся свитки, бормоча и швыряя их обратно на арену: -
"Вчера убит сенатор Цезоний Руф..." Ну, это ясно! "Вчера удавлен консул
Корнелий Сабин..." "Вчера убит Децим Помпей..." Как скучно! "Вчера умер
богач Ваттия. Он умер своею смертью - вещь удивительная по нынешним
временам..." "Вчера умерла Поппея Сабина..." Как я любил мою Поппею... Как я
страдал... Читай это письмо, Сенека! А я буду вспоминать ее ласки... Это
будет твое последнее письмо. Пора определять плату.
отозвалась об игре Нерона на кифаре. И тогда цезарь в порыве бешенства
зарезал ее. Это ужасно. Но было бы еще ужаснее, если бы ее влияние на цезаря
продолжалось... В какое страшное время выпало нам жить, Луцилий, если мы все
время должны выбирать между разными степенями ужаса!"
прославляет цезаря..."
к несчастью, к ней приближен. А ныне в Риме всякий, кто ежечасно не
прославляет цезаря, тотчас становится подозрительным - и немедля погибает! И
тогда темнее небосвод и страшнее зловещая тень Тигеллина!"
отвечу: пока жив цезарь. Цезарь же молод, поэтому для нас это время -
навечно. Как удачно сказал некто о цезаре и нашем времени: "Комедиант,
играющий на кифаре..."
поверит, что недавно он был храбр, грозен?.. А ныне жрет овес в стойле... А
ну-ка, повторяй, Цицерон, что ты сказал обо мне, когда тебя звали Антоний
Флав?!
сказал Сенека. Размеренно, неторопливо он произнес: - "Комедиант, играющий
на кифаре, оскорбляющий святыни своего народа, запятнавший себя всеми видами
убийств, спокойно разгуливает без охраны по Риму и вот уже второй десяток
лет стоит во главе государства. Что из того, что он истребил лучших людей?
Чернь развлекается и, главное, сыта. Что стало с римским народом, который за
сытость соглашается жить в крови и позоре! Подлое время!" Я же добавлю от
себя так, Луцилий: о жалкая толпа, не думающая о будущем... И когда падет
Максимов Альберт
Посняков Андрей
Андреев Николай
Прозоров Александр
Куликов Роман
Рыбаков Вячеслав