Чтение 9–й страницы книги ~Рильме гфурку~

в этом деле Моррисона? Действительно ли их знакомство было случайным, или
Моррисон был связующим звеном между ним и элиантами? Моррисон не походил на
человека, играющего роль. Если он и в самом деле не догадывается о подлинной
цели Земной Миссии, то какова была бы его реакция на правду? Возмущение
попыткой украсть у элиантов их секреты? Или радость по поводу возможности
воскресить утерянные знания и применить их на пользу людям... да и самим
элиантам, в конце концов? Вообще готовящуюся операцию вряд ли можно назвать
кражей, раз обитатели Эксанвилля сами не подозревают о возможном содержимом
своих архивов. Сама по себе идея заполучить утраченные технологии Фрэнка
весьма вдохновляла. Хотя его профессия включала в том числе и защиту от
несанкционированного доступа, сам он принадлежал к сторонникам свободы
информации и возмущался барьерами, которые человеческая -- да и не только
человеческая -- косность воздвигает на пути обмена знаниями. Но вот захотят
ли земляне делиться с исконными хозяевами, когда -- если -- найдут то, что
хотят? Фрэнк подумал, что все его нынешние сомнения наверняка тоже были
предсказаны компьютером. А раз так и раз он выбран для этой работы,
следовательно, принятое им решение будет в пользу проекта. Значит, и нечего
ломать голову.

Фрэнк хмыкнул: в этом рассуждении было что-то от парадоксов из
старинных рассказов о путешествиях во времени. Однако что же Моррисон?
Должно быть, он не в курсе, иначе он или Мюллер дали бы Фрэнку это понять.
Хэндерган неожиданно вспомнил предупреждение Хаулиона относительно средства
борьбы с неизящным поведением землян. Уж не догадывается ли он? Нет, он
сказал, что не возражает против проекта, но и не намерен в нем участвовать.
У Фрэнка вдруг мелькнула мысль, что прямой путь мог оказаться самым
коротким. Разве элианты не заинтересованы вновь обрести утраченные
технологии? И разве в благодарность за помощь в этом они не поделились бы
знаниями с землянами? Фрэнк мысленно усмехнулся. Политика не строится на
понятиях типа благодарности. Поведение элиантов не так-то легко
спрогнозировать на компьютерах, особенно учитывая, что они представляют
собой не общество с централизованными институтами, а аморфный конгломерат
индивидуалистов, у которых моральные и даже рациональные принципы заменены
их собственными представлениями об изящности.

В этот же день Хэндерган вновь переговорил с Мюллером. Его интересовал
один вопрос: намерены ли земляне постфактум предоставить элиантам найденную
в их архивах информацию?

--О чем речь? -- удивился Мюллер. --Ведь это мы собираемся поставить им
компьютеры и перенести на них архивы. Следовательно, они в первую очередь
получат облегченный доступ к своей информации.

Это звучало логично и, в общем, разрешало сомнения Фрэнка, если бы не
гнездившаяся на периферии сознания мысль, что и этот вопрос был предвиден в
его компьютерном досье и Мюллер понимал, что Фрэнк отказался бы участвовать
в проекте на иных условиях. С другой стороны, кому как не Хэндергану было
знать о широких возможностях подмены и искажения информации с помощью
компьютеров. Техническая возможность обмануть элиантов существовала; более
того, учитывая, что они никогда не покидают родную планету, они бы и
впоследствии не обнаружили, что земляне пользуются их технологиями.
"Впрочем, что толку сейчас гадать, -- подумал Фрэнк. --В проект вовлечено
много людей, в том числе и я; нечестная игра чревата для Земли оглаской и
межпланетным скандалом. Правда, официально о цели проекта не объявляется, и,
вероятно, не только мне; если технологии удастся найти, это будет подано как
счастливая случайность. Но если та же "случайность" окажется недоступной
элиантам, это будет прямым признанием в преднамеренной подтасовке их
варианта данных." Он вспомнил слова Моррисона о разведке. Пожалуй, тот не
так уж далек от истины... Интересно, кто такой Мюллер на самом деле.

На другой день у Фрэнка появилась интересная идея, и он сообщил
Моррисону, что хотел бы снова повидать Хаулиона. Экзоэтнолог ответил, что
элианты не любят, когда земляне слишком часто навязывают им свое общество.

--Но у меня есть мысль относительно компьютерного проекта. Мне кажется,
Хаулиона она должна заинтересовать.

--Вот как? -- Моррисон смотрел с монитора недоверчиво. --Вы же знаете,
их вполне устраивает нынешняя система вытягивания информации наугад из общей
кучи.

--Да, они считают все свое искусство приблизительно равнозначным. Но
ведь это очень даже приблизительно, и такие тонкие эстеты и ценители, как
элианты, не могут этого не чувствовать. Меж тем критерии отбора самого
лучшего отсутствуют. Ни один критик не в состоянии охватить и
проанализировать сколь-нибудь существенную часть их необъятного культурного
наследия, а если бы таковой и нашелся, они все равно не согласились бы слепо
довериться чужому вкусу, верно?

--Пожалуй. Ну и?

--Идеальным критиком мог бы стать компьютер.

--Хм! Я знаю, что на Земле предпринимались попытки приспособить
компьютеры для анализа произведений искусства, но из этого же ничего не
вышло. Машины хорошо справляются с отсевом произведений банальных и
бездарных, в лучшем случае посредственных -- равно как и с созданием
таковых. Но у элиантов нет подобного барахла. Когда же речь заходит о
шедеврах, компьютер бессилен.

--Верно, а знаете почему? Потому что для шедевров не существует
объективных критериев, которые можно алгоритмизировать. Все слишком
индивидуально. То, что один человек, со своим опытом, образованием,
темпераментом и т.п. воспринимает как шедевр, у другого вызовет лишь фразу
"в этом что-то есть", а третьему может и вовсе активно не понравиться. Так
вот, элиантам и не нужны объективные критерии, они же доверяют в первую
очередь собственному вкусу. Нужно просто чтобы компьютер изучил вкус своего
владельца и давал оценки в соответствии с ним! А это уже вполне реально.

Идея показалась Моррисону интересной, и через два дня -- ибо элианты, в
отличие от землян, никогда никуда не спешили -- он получил согласие Хаулиона
на эксперимент. Правда, гирт Йоллесиэнский не верил в успех опыта и
согласился лишь потому, что нашел его забавным, любопытным, поучительным,
оригинальным -- словом, тем, о чем элианты говорили "меня это развлечет".
Четыре дня коллеги Фрэнка настраивали соответствующие программы, при
деятельном участии Моррисона как консультанта по элианстскому искусству.
Наконец Мюллер поздравил Фрэнка с успехом (что было явно преждевременно),
выделил ему двух техников с аппаратурой и прозрачно намекнул, что неплохо бы
уже при первом подключении к информационным каналам элиантов попытаться
извлечь как можно больше сведений.

Хэндерган, техники и, разумеется, Моррисон забрались в глайдер.

--Подключиться в любом случае будет непросто, -- заметил Фрэнк. --
Ведь, насколько я понимаю, Хаулион не специалист в их коммуникационных
приборах.

--Полагаю, никто из них не специалист, -- отозвался экзоэтнолог. --
Этим устройствам много тысяч лет.

--Но как же они могут работать все это время? Даже самые надежные
машины...

--Все тот же принцип, который столь успешно используют элианты. Любые
мертвые конструкции разрушаются, и лишь живая материя воспроизводит себя
бесконечно.

--Что? -- хотя эта мысль и напрашивалась, Фрэнк был поражен. --Вы
хотите сказать, что их ком-устройства -- живые существа? Да еще бессмертные?

--Нет, не существа. Не звери с глазами, зубами и вставленными кабелями
и не мозги в стеклянной колбе, -- усмехнулся Моррисон. --Скорее это можно
уподобить сложноорганизованной колонии простейших, взаимодействующей с
неорганической материей. Отдельные клетки погибают, но колония в целом живет
и выполняет свои функции. Когда же в результате накопления генетических
сбоев выходит из строя целый блок, из холодильника достают
законсервированные клетки и выращивают новый, не забыв отделить часть вновь
образованных клеток для консервации и хранения.

--Биокомпьютеры... -- задумчиво произнес Фрэнк. --На Земле делались
такие попытки. Но ничего не вышло. Получались экзотические конструкции, на
много порядков уступающие электронике и фотонике по быстродействию,
оперативной мощности и надежности. Студень, способный выполнить лишь
элементарные арифметические действия, и то с ошибками. Этого хватило на
материал для нескольких диссертаций... а потом все заглохло.

--Да нет же, это не компьютеры, -- нетерпеливо возразил Моррисон. --Это
что-то вроде видеофонов с цифро-аналоговым преобразованием. Есть, правда,
еще приставки, позволяющие воспроизводить запахи.

--Значит, и у элиантов не получилось создать искусственный мозг.

--Скорее они просто не захотели, предпочитая совершенствовать
естественный. Их собственные мозги и в особенности айри показывают, что они
вполне владели, так сказать, мозговой инженерией, чтобы там не говорили эти
идиоты -- сторонники теории селекции... Думаю, они могли бы в свое время
создать и ваш биокомпьютер, но вместо этого сделали достаточно примитивные
ком-устройства. Почему? По всей видимости, им нужны были надежные вечные
машины. Они могли создать сложный искусственный мозг, но не могли сделать
его бессмертным.

При виде техников на лице Хаулиона мелькнула мгновенная тень
недовольства, но он тут же стер ее и проводил гостей в один из залов своего
дома, куда они поднялись почему-то через люк в полу. Зал имел форму
идеальной полусферы, и точно в центре его на возвышении была установлена
столь же правильная полусфера из зеленоватого пористого материала, диаметром
около двух футов. Это и было коммуникационное устройство. Фрэнк и техники с
интересом разглядывали биомашину. В корпусе было лишь одно тонкое отверстие,
из которого выходило некое подобие провода. Провод был очень короткий и
другим концом уходил в подковообразную панель, охватывавшую примерно
четверть окружности полусферы. По панели в несколько рядов шли углубления с
выгравированными внутри символами; Фрэнк понял, что это клавиатура. Иных
проводов и периферийных устройств не было видно.

--Где же экран? -- спросил Фрэнк.

--Вся внутренняя поверхность стен -- это экран, -- объяснил Хаулион.