Чтение 9–й страницы книги ~Тараканьи бега~

Но.

Отмахнулся Чинарев от нее, от мыслишки этой.

Мысли приходят, уходят и чаще всего приходят опять, а вот упущенное время возвратить не удавалось еще, кажется, никому.

Чин-чин не без основания полагал, что чем досрочнее он щелкнет каблуками перед караван-командором, тем небрежнее этот самый караван-командор станет его проверять.

Так и вышло.

Выслушав доклад проштрафившегося практиканта, рубочный интерком раздраженно прорявкал голосом Клоздгейта:

- Что, так быстро? Очень подозрительная прыть! Сейчас приду, проверю - и упаси вас господь!..

Господь упас.

Собственно, ответственный уполномоченный всего-то и дал себе труда убедиться, что после заставки на мониторе вырисовывается нечто дальнейшее. Засим караван-командор Клоздгейт снизошли трепануть студента Чинарева по плечу, сообщив, что "вот такие бортпрограммисты нам и нужны", после чего развернулись к монитору спиной и думать забыли обо всех программах да программистах, сколько их ни есть в исследованной части Галактики.

Высокий гость изволил ужасно спешить. Он вызвал по интеркому кухонный блок и приказал своим громилам через десять секунд быть возле швартовочного шлюза; потом сообщил Извергу (тот как вошел, так и привалился к стенке близ люка), что неотложные дела лишают его, Клоздгейта, "удовольствия присутствовать на завтраке", но он тем не менее надеется завтра "в полной мере восполнить"...

Фразочка получалась не из коротких, и уполномоченный решил договорить ее в коридоре. Выходя вслед за ним, Изверов удостоил наконец взглядом все еще тянущегося по стойке "смирно" Чин-чина. Взгляд был краток, однако же сумел вместить многое. Жаль только, что среди этого многого студент Чинарев так и не выискал для себя ничего хорошего.

Завтрак проходил в тесном кругу и гробовом молчании. Практиканты сосредоточенно занимались содержимым тарелок, лишь изредка покалывая украдливыми короткими взглядами друг друга и Изверга.

Изверг был хмур, еду в себя заталкивал с мучительным отвращением, временами даже постанывать принимался... Впрочем, стоны эти и сведенные омерзением губы вряд ли являлись следствием вкусовых ощущений. Прославленный ветеран изводился переживаниями. Всяческими и разнообразными. И то, что он не считал нужным скрывать свои переживания от посторонних глаз, нравилось Чину меньше всего.

Особой приязни Чин к Изверову, конечно же, не питал (и неособой, кстати, тоже), но видеть его таким... Ну, отчитал тебя друг-начальник, который по сравнению с тобой - тьху, дерьмецо плюгавое, и сам, кстати, это превосходнейше об себе понимает... Ну, подложило тебе свинью с проклятым чинзано какое-то там ничтожество (правда, "ничтожество" - это смотря с чьей точки зрения)... Ну и хрен с ними со всеми! Ведь все еще исправимо; а когда все исправится, ты им должки с процентами отстегнешь, ежели не побрезгуешь. Сам так называемый студент Чинарев, доведись ему быть теперь на изверовском месте, рассуждал бы именно вышеизложенным образом. А этот железный герой космоса, когда-то сумевший натворить такого дребезгу из боевой эскадры флериан, что эти клювастые головорезы по сию пору чуть ли не молятся на него...

Дьявольщина, ну надо же как распустил сопельки! Слюнтяй!

Чин-чин вдруг призадумался: а кому же именно адресовал он эти мысленные восклицания? Извергу или самому себе? Из перечисленных кандидатур более предпочтительной казалась вторая, та самая, которая свое и без того паскудное настроение вконец допаскуживает бессмысленными переживаниями за какого-то там Изверга.

От внезапного осознания собственного жалкого слюнтяйства так называемый Чинарев совсем озверел. И тут Леночка сдуру напросилась поработать громоотводом. Стряхивая с ложки на Чинову тарелку порцию второй компоненты завтрака, прелестная Халэпочка едва слышно спросила:

- А че это Изверг такой... суицидальный?

- Еще вот именно ты будешь с вопросиками!.. - злобно прошипел Чин.

Пушистые соболиные бровки, испоганить которые не удалось даже новейшим достижениям косметики, изумленно вздернулись.

- Еще вот именно ты будешь мне бровями играть! - бешено сипел Чинарев, прикрываясь ладонями. - Погоди, я тебе наедине такие игры устрою - по гроб жизни икаться будет!

- Псих, - громко и внятно произнесла Леночка бесстрастным тоном электронного диагноста.

На лице гадливо жующего Изверга прорисовался легкий интерес к окружающему.

Столь же бесстрастно и внятно папина Халэпа разъяснила:

- Студенту Чинареву, видите ли, не нравится десерт номер тридцать три дробь ка. Говорит: "До сих пор вместо еды давали лекарства для внутреннего употребления, а сегодня - наружное".

Господин линкор-капитан с видимым усилием проглотил последнюю дозу канареечно-желтого снадобья (которое действительно так и просилось наружу), утерся салфеткой и промолвил раздумчиво:

- Что ж, господа, раз вам не нравится десерт...

- Никак нет, нравится! - подал было голос Виталий. - Очень нрав...

Увы, не удалось старосте завершить свое объяснение в любви десертному рациону. Изверг крепко растер глаза пальцами и вдруг упер в лучшего на курсе студента такой мутный и такой неподъемный взгляд, что Виталий мгновенно онемел. А экс-космоволк медленно перевел взглядоподобное черт-те что на Леночку (девица ойкнула и выронила "раздаточную" ложку), потом на Чин-чина (тому сразу очень захотелось пропасть - куда угодно, лишь бы как можно дальше)...

- Расходитесь по каютам, - сказал Виктор Борисович неожиданно мирно.

- А убрать? - подхватилась Халэпочка. - Я счас, мигом я...

Но Изверг легонько прихлопнул ладонями о столешницу, повысил голос:

- Немедленно. По каютам. Каждый в свою. И до завтрашнего утра не высовываться.

Пожалуй, еще ни одно приказание не выполнялось практикантами с таким истовым рвением.

* * *

Путь от столовой к спальному блоку (сиречь к коридорному аппендиксу, в который выходят двери всех блокшивских спальных кают) занимает от силы минут пять очень неспешного ходу. За эти пять минут сокурсники успели трижды пристать к Чину с расспросами (сперва Белоножко пристал, затем Леночка, затем, по выражению той же Леночки, "обое"). Господа студенты очень интересовались дознаться, что нынче такое происходит - с Извергом и вообще.

Чин от приставаний отбивался. Он думал. Ему тоже очень хотелось понять, что происходит. Не с Извергом (это-то нашпионившему практиканту было в главных чертах понятно), а вот именно вообще. Например, снова шмыганула по подсознанию совершенно идиотская, а потому очень правде подобная догадочка о причинах появления в чиф-комповской памяти пустых файлов и файлов, изгаженных знаками препинания. Шмыганула было она, догадочка-то, да тут же и ушмыгнула на фиг, спугнутая вздорными приставаниями Леночки и Виталия. Знать они, видите ли, хотят, эти "обое". Ничего, как захотелось, так и перехочется, мать ихнюю...

Все это студент Чинарев, будучи уже на пороге своей каюты, весьма экспансивно произнес вслух (увы, мать и прочее, с нею связанное, он тоже озвучил), после чего изо всех сил захлопнул каютный люк перед трясущимися от любознательности носами своих однокашников.

Уединившись в комфортабельной звукоизолированной берлоге, Чин некоторое время метался по ней, как... как... как тигр. (Ай-ай, господин поэт! Берлога - это медведь, а не тигр! Где же знаменитое молчановское умение выстраивать целостный образ, гори он вонючим пламенем?!)

Четыре шага от люка к дверце душевой кабинки, поворот (бедром об угол стола - чирк!), четыре шага от дверцы к люку, поворот (плечом о кожух озонатора - больно, м-мать!)... И снова раз-два-три-четыре - чирк! раз-два-три-четыре - мать! Чирк - мать, чирк - мать...

Чинзано.

Три бутылки коллекционного "Чини-чин".

Изверг полагает, будто щенок Молчанов таким образом тщился доказать, что он по правде никакой не Молчанов, а Чингисхан. Тот самый. Гунн Вандалович. Законспирированный Интерполом шип в заднице грозной могучей Лиги.

Увы, господин линкор-капитан, ваше предположение не соответствует. Представьте себе, студент Чинарев, равно как и хакер-поэт Молчанов, отнюдь не является идиотом. Означенный студент, равно как и упомянутый хакер-поэт, превосходнейше понимает: выходкой с чинзано он бы только окончательно укрепил вас в уверенности, что он НЕ Чингисхан. Впрочем, эта ваша уверенность ни в каких добавочных укреплениях и не нуждается.

Итак, студент-хакер-поэт Чинарев (во девичестве Молчанов) к чинзано отношения не имеет.

Вот к Интерполу - грешен! - имеет... Верней, это Интерпол имеет обоих - и отношение, и самого хакер-поэта. И даже вульгарное изнасилование этому самому Интерполу за оное имение не пришьешь, потому как все - по обоюдному согласию. Операция прикрытия особоценного свидетеля, в коей операции г-н Молчанов (т.е., пардон, Чинарев) согласился на почетную роль отвлекающей мишени. Согласился, стал-быть. За наисоблазнительнейшие посулы. И из соображений возвышенно-благородно-романтических (вот об этих последних кто узнает, тот не поверит, а кто поверит, тот оборжется).

Раз-два-три-четыре - чирк!

Раз-два-три-четыре - мать!

Да уж, операция прикрытия... Чушь собачья. Не сработала она, операция-то.

Даже вон Изверг то ли догадался уже, ху есть кто и кто есть ху, то ли почти догадался... Недаром ведь чертов старикан так ехидно советовал просмотреть запись событий, сопутствовавших компьютерному считыванию информации с таракана! Рубка-то ведь не жилая каюта, где надлежит блюсти тайну интимной жизни. В рубке сексом заниматься воспрещено, и на сантехдеструктор в ней не усядешься ввиду стопроцентного отсутствия такового... В общем, смотри - не хочу. А ежели смотреть, не строя наименее противоречивые модельки мотивации поступков, а отследить только одни именно поступки... даже такое: когда у кого дыхание пресеклось, кто на кого когда разозлился, кто когда побледнел-покраснел... Н-да.

Люк - дверца - поворот - чирк!

Дверца - люк - поворот... Ого! Здо-о-ро-вый синячище будет...

Три бутылки чинзано.

Не две, не четыре, не семь с осьмушкой, а именно три.

На каждого практиканта по штуке. Что из этого факта следует?

А следует из этого факта, что угнездившийся на блокшиве сверчок с позывными "Милашка" по правде вовсе и не Милашка, а распоследняя сука. Въедливая дошлая сука - вот что следует из трех бутылок. Ведь не было у Лиги времени внедрять нормальную агентуру, наверняка вербанули в сверчки первое мало-мальски годным показавшееся дерьмо из студентов. И вот - не промахнулись. Лига вообще редко промахивается.

Интересно, сучье дерьмо Милашка и само знало, что Молчанов и Чингисхан - не одно и то же, что "почти наркотическая" тяга к чинзано - это именно Чингисхан?.. Ой, вряд ли! Просто оно преспокойненько прочитало шифровочку, прикочевавшую от этого их литовского Пинчера, или как его там... Мало, что ли, возможностей шнырять по здешней локальной сети, не задействуя напрямую ни один из блокшивских серверов?! Вон под койкой в вещмешке одна такая возможность припрятана - почему бы у суки Милашки не иметься второй? А маразм с любопытным мыслительным узлом контроля жизнеобеспечения - просто маскировка какая-то...

Прах побери, вымарать нужно было эту поганую шифровку сразу же по приеме. Как только понял, что это именно шифровка. От греха. Без оглядки на собственное любопытство и на всякие там "а вдруг". Эх, что уж теперь, после драки-то...

Ладно, это все не главное.

Главное то, что интерполовская программа защиты свидетеля оказалась туфтой. Господи, да куда этим интерполовцам тягаться с Лигой, если они даже из собственного нутра не способны повытравить сверчков?! К-козлы...

Ах, как было задумано! Прикидывание Чингисханом лучше всего получится у приятеля и равного по классу хакера, каковые обе ипостаси очень удачно слиты в едином молчановском лице. А если противник все-таки распознает в Чинареве Молчанова, он (противник) начнет искать Чингиза среди молчановских друзей - искать вблизи, но не рядом. На сей случай в училище внедрен лаборант-программистом давний доподлинный молчановский кореш - Дикки Крэнг. Грубо внедрен, с шумом, чтоб привлекал побольше внимания. И главное: настоящую мишень никто никогда не прячет вплотную к отвлекающей (это с точки зрения интерполовских стратегов от психологии); следовательно, самое безопасное место для настоящего Чингисхана - в одном взводе и даже в одной тройке практикантов с Чингисханом-лже.

А сучье дерьмо Милашка клюнуть на Дикки Крэнга то ли не додумалось, то ли поленилось. И насчет того, где никогда не прячут настоящую мишень, оно тоже оказалось без понятия. Зато оно непосредственно поучаствовало в той самой сцене, которая, кажется, натолкнула Изверга на очень опасные подозрения. Вот такие же подозрения, по всему видать, забрезжили и у Милашки. И теперь Милашка эти подозрения проверяет. Экспериментально, стал-быть. Окончательно. Однозначно.

Чин вдруг замер посреди каюты, тупо уставившись в никуда и не менее тупо приоткрыв рот. Он вдруг понял, что именно заставило его метаться от "чирк" до "мать" и обратно, зарабатывая синяки и развлекаясь никому уже в общем-то не нужной дедукцией.

Страх.

Дикая боязнь того, что уже давно оформившаяся догадка окажется правильной. Что вот сейчас он, Чин, сунется в какое-нибудь место из тех, в какие прежде всего суется вернувшийся домой человек, и обнаружит одну из трех бутылок чинзано. И придется ему кончать с дедукцией и начинать...

От мысли, что же такое потребуется тогда начинать, у лжестудента псевдо-Чинарева подкосились колени.

Действительному члену почетной десятки самых опасных кримэлементов человечества еще ни разу не приходилось никого убивать. То есть не приходилось так, как вполне вероятно придется теперь - впрямую. Не компьютерными изощрениями, а собственными руками.

Все неизведанное - страшно. Знающие люди (из тех, кому уже приходилось) любят порассказать всякие ужасы. Кошмарные сны, в которых обожает являться убитый, какие-то угрызения какой-то совести... Господи, а ну как хоть что-то из этих россказней окажется правдой?!

Псевдо-Чин бессильно плюхнулся на койку и вдруг с воплем перекатился набок, зашарил под простыней мгновенно взмокшими пятернями.

Так и есть.

Бутылка.

Огромная, сувенирная, литровая. Ребристая и угластая.

"Чини-чин".

Значит, все додумано правильно.

Каждому по бутылке. Себе - тоже. ("Господин линкор-капитан, смотрите, какую мне кто-то гадость подсунул!" - своего рода алиби).

Если такую бутылку найдет у себя на койке настоящий подлинный Чингисхан, у которого "почти наркотическое пристрастие", - выхлебает в момент до самого дна, ни на миг не задумываясь о последствиях. А при искусственной гравитации эти самые последствия таковы, что хрена с два скроешь.

Правда, лже-Чингисхан (Чинарев-Молчанов) тоже выхлебает - доказывая, стал-быть, что он не лже.

Дальнейшая арифметика проста. Напился один Чинарев - хватай его, Гунна Вандаловича. Оба подопытных напились? Что ж, имеем два уравнения с двумя неизвестными. По одному уравнению выражаем икс через игрек (например, через стихоплетство или показушную чингисханистость), полученное подставляем в уравнение номер два, вычитаем... задачка для подготовительного класса.

Чин сел поудобнее, поставил бутылку перед собою на пол и закляк в тоскливом недоумении, словно русалка перед трусами.

Господи, ну как же все умудрилось сложиться аж настолько хреново?!

А ведь ни малейшими бы проблемами и не запахло, успей догадливый студент Чинарев вовремя предупредить о своих догадках подлинного Чингисхана. Но теперь наверняка уже поздно: при виде бутылки человек с почти наркотическим пристрастием мешкает не пить, а думать.

Последняя хлипенькая надежда осталась: вдруг Милашке еще не успелось выяснить результаты своего долбаного эксперимента? Дай-то бог. Иначе бедненькому Извергу действительно не останется ничего, кроме суицида: даже если неопытный дилетант псевдо-Чинарев сумеет замести следы и выставить дело несчастным случаем, господину линкор-капитану никакая экспедиция уже не посветит.

Ладно, нужно торопиться. Это при любом раскладе - хоть так, хоть иначе. А то Милашка действительно успеет не только дознаться о результате, но и довести его до ведома своих поганцев-хозяев.

Отшвырнув бутылку раздраженным пинком (та звонко цокнулась о ножку стола и, естественно, не разбилась), Чин полез под койку к своему вещмешку.

Искомое, как на грех, зацепилось за что-то и довольно долго отказывалось вылазить на свет. Но человек, как известно, способен превозмочь все - в том числе и вздорную строптивость маленькой деревянной коробочки, хоть та и стоит преизряднейших денег (это даже без учета неслабой цены содержимого).

Коробочка.

Бесценного Новоэдемского златокедра и тамошней же не менее бесценной ручной работы.

В подобном хранят всякую дребедень непристойно богатые дамочки; так что дьявол знает, какой блажи ради вздумалось владельцам Спэйсмайнз Юнайтед прятать в этакую оболочку свой подарок одному крутому хакеру, превосходно выполнившему деликатный заказ.

Правда, у златокедра есть целая куча поистине волшебных умений. Например, он УМЕЕТ (именно это слово здесь единственно употребимо) отличать хозяина от кого угодно еще. Как? А черт его... Но вот в руке псевдо-Чинарева дарёная и в свое время лишь пару дней потратившая на привыкание к новому владельцу коробочка раскрылась мгновенно и легче легкого. Случайный же человек без специального прибора даже не уяснил бы, что в руках у него именно коробочка, а не цельный брусок. Причем такая "одушевленность" живет лишь в златокедровых вещах, сделанных вручную от начала до конца. Вещь, изготовленная даже самыми примитивными автоматами, рождается мертвой. Сказка - это быль, на объясненье которой у яйцеголовой ученой братии просто не хватает мозгов. Покамест не хватает. Еще.

Коробочка прятала в себе микросупербрэйн из самых последних, заметно уступающий блокшивскому "Циклопу" разве что только совокупным объемом памятей. Зато микросупер был оснащен мощным универсальным дистанционником, способным подключаться к любой сети - хоть локальной, хоть глобальной, хоть какой.

"Не смущайтесь, Матвей э-э-э... Матвей. Это сверх гонорара, но отнюдь не бескорыстно. Мы же сами заинтересованы, чтоб вы имели возможность выполнить любой наш заказ!"

Да нет, "Матвей э-э-э... Матвей" и не думал смущаться - ни тогда, принимая драгоценную шкатулочку, ни месяцем позже, когда использовал ее для кражи у Спейсмайнз кой-каких конфиденциальных сведений (та кража обошлась дарителям раз в сто дороже их якобы корыстного суперподарка).

По причине ничтожных размеров разработчики снабдили микросупер только акустическим контактором. Ну и хрен с ним - все равно потом придется вычищать из информационного банка блокшивских подслушек бездну бездонную всяческой разной всячины.

Ладно, с Богом (как говорят черти, гоня к котлам свеженькую партию грешников).

Полная активация всех систем, экшн. Так, с добрым утром, господин супермикро! Теперь - вход в локальную сеть, автопоиск трижды долбаной диспетчер-программы четырежды драных подслушек... ага, "done". Что нас интересует? Нас интересует текущий контроль информации из каюты номер... Хрен, какой номер у каюты Милашки? Через одну дверь... здесь шесть, значит там... В сторону рубки номера растут или уменьшаются?! Чтоб их всех... Ага, кажется восемь. Точно, восемь. Да экшн же, мать твою!

Пара секунд - и выполнено. Как раз вовремя, чтоб успеть расслышать стихающий шум воды в душевой. Затем из крохотного динамика микробрэйна отчетливо донеслось шлепанье босых ног, гудение сушилки, что-то невнятное, смахивающее на пение с кляпом во рту...

Милашка на самом деле в каюте, или это запись-обманка? Выясним. Ин ван моумэнт.

Команда: автопоиск диспетчер-программы систем жизнеобеспечения. Так. Активировать гипно в каюте номер восемь. На полную мощность. Экшн. Да, подтверждаю, на полную; экшн, плиз, твою мать. (Уж простите, господин линкор-капитан, но внережимное включение пассиватора для вас все-таки лучше, чем безвременная кончина одного из вверенных практикантов.)

Пение усохло в невнятное приборматывание, потом пресеклось тягучим сладострастным зевком и вообще стихло. Босые ноги шлепнули раз-другой; взвизгнул от неожиданного удара коечный амортизатор... Мерные звуки, которые динамик принялся транслировать мгновение спустя, показались Чину гораздо более мелодичными, чем давешнее пение. А сушилка так и осталась включенной. Мощная, однако, штучка гипнопассиватор. И действительно полезная.

В принципе, все услышанное могло быть и подделкой. Звуковой симуляцией - гибкой, оперативно реагирующей на внешние воздействия. Даже в затертом двадцатом веке такое бы никого не удивило, а уж в эпоху глобального господства счетно-логических управляющих систем...

Но псевдо-Чинареву казалось, что все было по правде. Вряд ли бы Милашке вздумалось обременяться столь изощренными хитростями. Ну, а если нет...

Что ж, тогда одной Милашкой вскорости станет меньше.

Чин хотел было заставить микробрэйн подключиться к подслушкам каюты подлинного Чингисхана. А вдруг, дескать, там еще все хорошо, по-трезвому то есть, и не поздно еще предупре...

Увы.

Первый же, мягко говоря, звук, раздавшийся из динамика, однозначно засвидетельствовал: "почти наркотическое пристрастие" успело взять свое. На всю катушку успело.

Первый звук по совместительству оказался и последним.

Микробрэйн вдруг принялся самовольничать: прервал трансляцию и активировал дисплей-голограф, услужливо вихляя демонстрационным пространством в унисон с бегающим взглядом хозяина.

Демонстрационное пространство демонстрировало надпись красивым прописным шрифтом: "В оперативной памяти обнаружена неклассифицируемая самозапустившаяся паразит-программа. Проникновение из бортовой локальной сети". Но не успел Чин толком вчитаться, как перед "обнаружена" втиснулось "и в суб-памяти".

Чинарев-Молчанов остолбенел. В голове у него всплеснулась какая-то позорно бестолковая мешанина из "не рой другому яму", судорожных догадок, мог ли "Вервольф" действительно отплатить своему недавнему обидчику такой же обидной монетой ("нет, бредовень бредовая, куда им... но как похоже-то!"), и "Да что же это Изверг за погань миражливую распустил у себя в сети?!"

А микросупер продолжал разводить каллиграфию: "Системы "Эскулап", "Киллер" и "Дихлофос" на паразит-программу воздействия не оказали. Приступаю к блокировке и переформатированию зараженных сегментов суб-памяти... выполнено. Перегрррр..."

Все. Бобик сдох. Дисплей исчез, индикаторы погасли... То, что должно было бы показаться миллисекундным обмороком, превратилось в клиническую смерть. Нет, ничего ЭТАКОГО не случилось. Паразит, небось, мелькнул вблизи системных аксессуаров, микробрэин для верности переформатировал все вокруг, затем решил перегрузиться (ради очистки совести и оперативной памяти) и... И все. С вымаранным системным сегментом разгрузиться легко, а вот загрузиться опять - хрена. Человек бы это предусмотрел, а комок металлоорганики с гордым названием "супермозг" всегда в решающие минуты оказывается кретином. Потому что мозг - не "супер", а настоящий - это отнюдь не только память и быстродействие. Это что-то гораздо большее, чем даже самая гигантская память и самое сумасшедшее быстродействие. Это как в шахматах: коми может хранить в памяти несоизмеримо больше комбинаций, чем человек, и комп может моментально просчитать, сравнить, выудить из огромного вороха комбинаций оптимальную... Но придуманы они, комбинации-то, отнюдь не компами.

Вообще-то, возвратить микросупер к жизни не составило бы никакой сложности. Копидрайв у Чина имелся, загрузочная эллипсета - тоже... Но возня со всем этим требовала хоть ничтожного, но все-таки времени. Лишнего. А вот именно лишнего времени у Чина не имелось ни капли.

Пробормотав невнятную матерщину, псевдо-Чинарев швырнул свое портативное счетно-логическое достояние обратно в вещмешок и отправился с визитом к подлинному Чингисхану.

Распахнув люк, отделяющий от коридора убежище пресловутого Гунна Вандаловича, так называемый студент Чинарев на миг остолбенел. Вообще-то, он уже не раз видал начинзаненного вдрызг Чингисхана, но чтоб такое... Да, страшная это штука - искусственная гравитация. Особенно если при ней, родимой, литровую бутыль досуха минут за пять-десять...

Спохватившись, Чин-чин нырнул в каюту и торопливо прихлопнул за собой люк.

Начинзаненное тело валялось на полу в позе тронутого разложением трупа, подавая, однако, весьма громкие признаки жизни: боцманским прокуренным басом ревело песенку, которую постыдились бы петь в приличном борделе. Увидав Чина, оно, тело, забарахталось, попыталось приветственно махнуть рукой (едва не расквасив себе нос этим незадавшимся взмахом) и обрадованно возопило дискантом:

- Матвеюшка пришел!

- Заткнись, - свирепо рявкнул Матвеюшка, и тело обиженно повалилось туда, откуда только что норовило подняться.

- Надо же было успеть так насосаться! - Чин, он же М. Молчанов, шагнул к вознамерившейся снова запеть легенде хакерства. - Ты когда-нибудь выучишься держать себя в руках?!

Тело оборвало вокальные упражнения и принялось истово, с отчетливым стуком колотиться затылком об пол (закивало то есть):

- Научусь! Тля курва сукой буду!

- Не будешь, ты уже... ч-черт... - Матвей споткнулся о бесцельно елозящие по псевдоковру ноги и упал.

Где-то под его животом квакнуло, потом прохрипело натужно:

- Вс... встань с меня. А то в-вой-ой!-дут и заподозрят нас. В любви. Однополой, - хрипение сменилось всхлипами. - Однополая... На одном полу, без простыни даже... Кошмар. Встань.

Чин-Молчанов действительно поторопился вскочить: звуки, которыми вдруг перебился монолог под его животом, ярко напомнили то, что обычно предшествует возвращению вспять содержимого переполненного желудка. Но нет, это оказалось всего-навсего идиотским хихиканьем - пьяная легендарная личность продолжала развивать случайно подвернувшуюся благодатную тему:

- Однополая... гадость... как эта стерва Катарина из шестого вз... ох... взвода... "Лена, я ну прям без ума от твоего тела, давай вдвоем в душ сходим, чтоб только ты бы да я бы..." Не, ты знал? Не-е-е, ты не знал, а то б ты за этой лез... лезб... не ухлестывал. А Лена ей: мне, мол, с тобой так же противно, как с этим глибзд... не, с гли-стю-ком, с Белоножко. Это Лена нарочно про глистюка, Лена, небось, знала, что он... что Белоножко все время под... подслуши... гы-гы...

- Что это ты о себе в третьем лице? - рассеянно осведомился Матвей, норовя ухватить разговорчивое пьяное тело под мышки и взвалить оное на койку.

- А шо, вышел закон, шо нельзя? Я, может, мечтаю... Только я не в третьем, я в среднем хочу. Вон эти... Как их, тля... Не, тля зеленая, а они трах... крах... красненькие там, черные... Во, м-му-урр!-равьи. Так они почти каждый - оно. И никаких проблем. А у меня, думаешь, нет проблем? Да у меня кроме проблем ничего... Ай! Пусти, дурак, больно!

Наконец Матвею удалось-таки водрузить брыкающееся тело на постель и даже воспрепятствовать попытке немедленно свалиться обратно. Тело заерзало щекой по подушке, зевнуло, блаженно смежило набряклые веки, почмокало дремотно и сладко... И вдруг затянуло на мотив "Гэлэкси хайвэйз" - во всю глотку, с трагическим слезным надрывом:

Опостылело, хоть плачь, красть, юлить, лавировать...

Вот бы заново всю жизнь перепрограммировать,

Драйвер счастья подгрузить, интерфейс везения...

Жаль, доступен винт судьбы лишь в режиме чтения.

Чин торопливо нашарил под коечным изголовьем кожух гипнопассиватора, а на кожухе - верньер ручной активации (просто счастье, что железный параграф какого-нибудь устава не лишил рядовых членов экипажа права на хоть частичную свободу воли в вопросах сна). Резкий поворот рифленого барабанчика до отказа на "maximum" почти мгновенно перехлестнул пьяные рулады умиротворенным сопением.

Снотворному прибору полагалось работать главным образом со штатным содержимым каюты, не шибко отвлекаясь на случайных гостей. И тем не менее мгновенно кинувшийся наутек Чин в коридор вылетел совершенно уже очумелым. А вылетев, едва тут же и не полетел (на пол) через подвернувшийся под ноги членистоногий исп-механизм. Тот шарахнулся, выпучил фасетчатые бельма вотч-сканеров и затеял было доклад про "контрольный анализ атмосферной пробы для данного помещения показал отклоне"... Конечно же, Чиново озверелое "пшел на хрен, дебил!!!" ни интенсивностью, ни содержанием в штатный набор команд не вписалось, однако электронно-механический приставала моментально заткнулся и так брызнул прочь - аж крабьи лапки его слились в какую-то мутную рябь.

Ну вот, на чинзановые пары даже контроль-система уже отреагировала... Совсем паскудно...

Чин еще с минуту постоял около захлопнутого люка, пальцами обдирая сонную муть с посвинцовевших век и размышляя, не вернуться ли, не поубавить ли усыпителю мощности. Впрочем, если не надолго, гипнопередозировка вряд ли сулит что-либо уж очень страшное. Просто к прочему негативу (которого уже и без того будет валом) приплюсуется еще и... Нет, пожалуй не "приплюсуется к", а "умножится на".

Ну и пусть.

Глупость нужно наказывать.

А уродства нужно лечить.

Кажется, какие-то древние фашисты - не то германские, не то еще римские, аж при Цезаре - лечили заикание электрошоком. Так и надо уродам. Или пусть делаются нормальными, или пускай сдыхают... Или пусть хоть помучаются так, как приходится мучиться из-за их уродства нормальным... Правда, тут не все просто. Тут есть два досадных нюанса. Во-первых, к сожалению, отличить нормального от урода не всегда бывает легко. А во-вторых, КТО станет главным по отличению уродов от неуродов? Ну как в такие отличалыцики выбьется именно что урод? Вроде хоть того следователя из полиции Интерсети, который совершенно искренне звал уродом некого хакера Матвея Молчанова. И ведь не просто уродом звал, а па-то-ло-ги-чес-ким.

Ладно, все это лирика. А на нее у нас с вами, господин поэт, нынче как-то не выдалось ни времени, ни особенной тяги.