Чтение 9–й страницы книги ~Рыцарь двух миров~

Поляна была не слишком большой, и места для разбега было немного, но достаточно, чтобы насадить человека на эту длинную булавку. А рыцарь уже был близок настолько, что стоило подумать о жизни. Старательно изображая ужас, я завопил так, что казалось, зашелестели все деревья в округе. Потом попытался развернуть коня (естественно неудачно) и неуклюже увернулся от копья, картинно свалившись с седла. Рыцарь же, проскочив мимо, остановился и с недоумением посмотрел на копье, потом на меня. Потом решил, что мне просто повезло вовремя свалиться с коня, поэтому он и промазал. С отвращением сплюнув, рыцарь соскочил с коня и, обнажив меч, двинулся ко мне. Двинулся уверенно и целеустремленно.

- Я тебя сейчас на куски изрублю, трус несчастный.

- Точно! - обрадовался я. - Именно на куски! Только в терновый куст не бросайте!

Об этой сказке рыцарь явно не слышал и в недоумении остановился. Потом, очевидно решив, что от страха я совсем спятил, двинулся дальше.

- Энинг, кончай клоунаду! Никому не смешно.

Я обернулся и посмотрел на Эльвинга. Тот, кажется, уже успел всем объяснить, что я дурачусь, и никто не порывался броситься мне на помощь, но с любопытством смотрели на это зрелище. Только один эльф в этой кампании был хмур и с какой-то непонятной грустью смотрел на меня. Эта его грусть так резанула мне по сердцу, что совсем расхотелось веселиться. Почему он так печален? Ведь он-то лучше других знает, что этот рыцарь, даже в его латах, мне не соперник. Почему же он так смотрит на меня? Но решение этого вопроса пришлось отложить на потом. Рыцарь уже подошел довольно близко. Одним плавным движением я взялся за рукоятку шеркона и стал его доставать, одновременно разворачиваясь и делая шаг навстречу рыцарю. Тут же подключаю дей-ча, концентрируя силу на мече. Левая рука слегка поддерживает правую, и мой меч очерчивает плавную дугу снизу вверх слегка чиркая самым кончиком по доспехам. Рыцарь не то чтобы защититься, но даже дернуться не успел. Шеркон же так же плавно вернулся назад в ножны. Удар был настолько стремителен, что вряд ли кто его даже заметил.

Ошеломленный рыцарь замер на месте, и в этот момент его латы распались точно по тому месту, по которому прошелся мой меч, при этом под доспехами одежда рыцаря даже не была повреждена. Он посмотрел на доспехи, потом перевел полные ужаса глаза на меня.

- Убирайся! - коротко приказал я.

Рыцарь испуганно кивнул и, теряя по дороге части доспехов и оружие, помчался к своему коню. Вскочив на него, он, не оглядываясь, умчался в лес. Ему вслед несся заливистый свист Рона и смех Далилы.

Ролон хлопнул меня по плечу.

- В следующий раз предупреждай, когда тебе захочется позабавиться. А я уж чуть на помощь тебе не кинулся. Но какой артист!

- Никогда не видел ничего подобного, - тоже выразил свое восхищение Леонор, рассматривая часть доспехов, оброненную убегающим рыцарем. - Металл как будто бы разрезан, а не разрублен. Поразительно!

Рон тоже радостно скакал вокруг меня, требуя научить его такому удару. Но я смотрел только на эльфа. Тот же старательно отводил взгляд.

- Поздравляю с победой! - только и сказал он.

Это поздравление настолько контрастировало с общей восторженностью, что все удивленно посмотрели на него.

- А дракон убежал, - гораздо радостней продолжил он. - Далила велела ему сматываться, и тот улетел.

Но я был уверен, что этот радостный тон всего лишь маска для остальных. На самом деле он не испытывал никакой радости. Напрягая тот дар камня, который позволял мне чувствовать эмоции людей, я понял, что на самом деле эльфу сейчас очень грустно, и эта грусть каким-то образом связана со мной.

Из леса мы вернулись на дорогу слегка возбужденными. Ролон и Муромец продолжали обсуждать недавний поединок. Леонор же, как всегда, предавался размышлениям. Он задумчиво вертел в руках часть доспехов и что-то бурчал себе под нос. Рон и Далила устроили игры в догонялки и теперь на конях носились друг за другом. Только эльф выглядел печальным и отрешенным. Я подъехал к нему.

- Эл, что случилось?

- Да нет, все в порядке. Почему ты решил, что что-то случилось?

- Но я же вижу! Не пытайся обмануть меня, мы же друг друга давно знаем. Так что произошло?

Эльвинг помолчал, потом неуверенно посмотрел на меня.

- Ты ведь сказал, что я твой друг. Друзья ведь могут говорить прямо, если их что-то тревожит?

Я удивился таким словам и с недоумением посмотрел на него.

- А что тебя тревожит?

- Ты.

- Я?! О чем ты?

- Понимаешь, ты же сам сказал, что мы давно знаем друг друга. Ты изменился. Ты становишься настоящим рыцарем. Я не могу больше быть твоим другом. Дружат равные, а я тебе не ровня.

Я рассмеялся, но мой смех быстро погас, когда я понял, что эльф говорил серьезно.

- Ты, что сдвинулся по фазе? - вряд ли Эльвинг знал это выражение, но смысл он понял. - Что ты несешь?

- Послушай, - остановил он меня. - Выслушай и не перебивай. Ты ведь наслаждался этим боем. Ты знал, что этот рыцарь для тебя не соперник! Ты знал, что легко одолеешь его, но зачем было насмехаться над ним? Зачем ты устроил это представление? Это же только лишнее унижение для него. В Амстере ты больше обращал внимание на чувства людей. Помнишь, после боя с Третнихом ты переживал, что зря унизил его при всех? Тогда ты часа два не мог успокоиться. А ведь Третних был негодяем и заслуживал гораздо большего, сейчас же ты, походя оскорбил, потом унизил человека, который ничего тебе не сделал.

- Но я же только хотел спасти дракона, - попытался оправдаться я. - Он бы иначе не отпустил его.

- Раньше бы ты обязательно попытался уладить дело миром. И только если бы это не получилось, стал бы сражаться. Но и в этом случае сделал бы все, чтобы дело закончилось без ущерба для вас обоих. Знаешь, сейчас я не назвал бы тебя странным рыцарем.

Если бы мне почти то же самое не говорил до этого Мастер, то я, скорее всего, проигнорировал бы слова Эльвинга. Теперь же я задумался. Неужели я и в самом деле становлюсь тем, кого здесь называют рыцарем. "Теряю себя" - так сказал Мастер. Не может быть! Нет, эльф что-то путает! Но я прекрасно знал чувствительность эльфов к подобным вещам.

Эльвинг уехал вперед, но я не стал догонять его, предпочтя остаться в одиночестве. До самого вечера я предавался размышлениям, пытаясь разобраться в самом себе. Заметив мое взвинченное состояние, никто не решался со мной заговорить. Только видя, что я не собираюсь распоряжаться по поводу ночлега, ко мне подошел Муромец.

- Действительно пора остановиться. - Я обвел взглядом местность. - Вон какое-то строение виднеется. Там и остановимся.

Муромец хотел что-то возразить, но только кивнул. Мы съехали с дороги и направились к видневшемуся вдали строению.

Глава 7

Строение это оказалось деревянным храмом. Сделанный немного грубовато, он стоял в стороне от дороги.

- Довольно странно строить храм так далеко от дороги, да и от ближайшего жилья, - заметил Илья Муромец. - Странно все это, - повторил он.

- Не так уж и далеко. Мы же его заметили, - возразил я.

- А почему так далеко от жилья?

Я пожал плечами. Месторасположение храма меня совершенно не интересовало. Главным было - можно там будет переночевать или нет.

- Мне не нравится ночевать в храме, - словно ответил на мой вопрос Муромец. - Давайте проедем еще немного, может и попадется какая-нибудь корчма.

- Да какая разница, где ночевать? И потом, ты что, нечисть, раз боишься заночевать тут?

- Да нет, просто... не нравится мне здесь.

- Хорошо, - согласился я. - Мы просто спросим, где можно будет переночевать.

Муромец с этим согласился и стукнул кулаком в дверь.

Прошло несколько минут прежде, чем послышались шаркающие шаги, и дверь приоткрылась.

- Кто беспокоит святое место в такой час?

- Простите, батюшка, - как можно вежливей заговорил Муромец. - Мы путники, которых ночь застала вдали от жилья. Вы не подскажете, найдется ли поблизости место, где можно было бы переночевать?

Из-за двери выглянула голова священника и внимательно оглядела всех.

- Боюсь, чада, что вы нигде поблизости не найдете жилья. Но я вижу, что с вами путешествуют дети и молодая леди, поэтому можете остаться в храме. Здесь, конечно, нет удобств, и вы не получите здесь вина, но крыша над головой у вас будет.

- Простите, но зачем здесь стоит храм, если поблизости нет жилья? - подозрительно спросил эльф.

Священник остро взглянул в сторону говорившего.

- Вы ведь не человек, юноша? Вам сложно разобраться в людских отношениях.

- Но я человек и тоже этого не понимаю, - заметил Ролон.

- По этой дороге всегда едет много путников, и очень многих ночь, как и вас, застает здесь. Храм и был специально построен для тех, кого ночь застала в пути. Прошу вас, проходите.

Муромец замешкался и неуверенно посмотрел на меня.

- Мне здесь не нравится, - шепнул он. - Что-то здесь не то. Зачем для путников, застигнутых ночью, построили храм, не лучше ли было строить корчму?

- По крайне мере он сказал правду, - вмешался Эльвинг. - Священник ни разу не соврал за время беседы.

Это решило все мои сомнения. Я был не слишком религиозен и у себя дома ни разу не посещал церкви. Впрочем, и здесь тоже как-то не пришлось. Поэтому мне сложно было все это оценить. Ведь если священники должны помогать людям, то почему бы не делать это таким образом? Поэтому, проигнорировав тревогу Муромца, я решительно вошел внутрь. Немного потоптавшись, вошел и Илья Муромец.

Внутри было довольно просторно и, в принципе, здесь было так же, как и в любой другой христианской церкви. Нас провели мимо алтаря, и мы по ступенькам спустились в подвал, который прислуживающие в храме монахи, скорее всего, использовали в качестве жилых помещений. Эта догадка полностью подтвердилась. Здесь действительно было множество небольших комнатушек. В них не было никаких удобств - только что-то напоминающее нары и масляный светильник.

- Да-а, - протянул Леонор. - Видел я места и похуже.

- Мы не гонимся за плотскими утехами, - возразил ему священник. - Ничего лучше мы вам предложить все равно не сможем.

- Ничего, нам приходилось ночевать и в худших условиях. Спасибо за гостеприимство, - как можно вежливей сказал я.

Священник удалился. Едва только он скрылся из виду, как Леонор метнулся к выходу и осторожно заглянул за угол. Потом вернулся и быстро установил магическую защиту.

- Милорд, нам надо как можно быстрее покинуть это место!

Мы все дружно уставились на него.

- Леонор, что случилось? - сухо поинтересовался Ролон.

- Ничего. Только в этом храме магия. Мне даже не надо было напрягаться, чтобы почувствовать ее. Здесь все пропитано магией.

- Ну и что? - удивился я.

- А то, что священники не используют магию в церкви, - резко ответил Муромец. - То-то мне все здесь казалось ненастоящим. А какова эта магия?

- Мне сложно сказать. Чтобы посмотреть, необходимо разрушить ее.

- А ты сможешь это сделать? - спросила Далила.

- Разрушить магию несложно, сложно предсказать последствия. Вполне возможно, что этот храм просто рухнет.

- В таком случае прибережем это на потом, - заметил Ролон. - Сейчас же мы поступим так: делаем вид, что ложимся спать, а ночью выбираемся отсюда.

Мне показалось, что в этом плане есть большая ошибка, но в чем она, я не мог определить и предпочел отмолчаться. Честно сказать, я даже не понимал, из-за чего все так взволновались. Конечно у моих друзей опыта в религии побольше, чем у меня. И лучше будет довериться их ощущениям. Эх, если бы я не был так погружен в изучение самого себя, то мы не проворонили бы гостиницу, и не искали бы ночлега в сомнительных местах. И все-таки, почему меня так тревожит план Ролона? Я огляделся - все уже собрались в самой дальней келье, а в остальных постели сложили в скатанные валики, сделав их похожими на спящих людей. Несмотря на усталость, никто не ложился. Даже Рон сидел смирно, тоже ощущая ту тревогу, что овладела всеми.

И тут, словно вспышка молнии ударила в моем сознании - распятие! Когда священник вел нас по храму, распятие висело кверху ногами. А в тюрьме Либиус говорил, что символ отвергателей - тоже распятие, только перевернутое. И еще есть подозрение, что отвергатели - дело рук Сверкающего. Я должен был сразу сообразить, что здесь что-то не так! Только я знал об отвергателях, но вместо этого занялся самоанализом и все прозевал. Проклятье! Трижды проклятье! Прав Эльвинг, со мной что-то не то происходит. Я разучился думать. Мне так везло в последнее время, что я уже начал считать это само собой разумеющимся. Я стал слишком рыцарем и потерял самого себя - вот о чем предупреждал меня Мастер. Мне все говорили, что здесь что-то не так, но я настоял. Еще бы, кто может со мной спорить? Я командир! Рыцарь! Сопляк и мальчишка - вот кто я!

- Подъем! - я вскочил на ноги и кинулся к выходу.

- Энинг, ты куда? - изумился Ролон. - Вряд ли священники уже уснули. Немного подождем и уйдем отсюда тихо.

- Тихо не получится. Если мы подождем еще немного, то вообще никуда не уйдем. Это не храм. Точнее это храм, но храм отвергателей.

- Каких отвергателей? - удивленно переспросил Муромец.

- Религиозная секта. Они отвергают бога, считая, что мир создал дьявол, но в Константинополе мне говорили, что за этой сектой стоит Сверкающий.

Ролон первый сообразил.

- Так чего же мы ждем?! Быстро сматываемся. Энинг, как ты догадался?

- В храме висело перевернутое распятие - это их символ, - тихо сказал я, признавая свою вину.

В этот момент дверь в нашу келью распахнулась, и на пороге появился тот самый священник, только теперь в руке у него сверкал меч.

- Вы наблюдательны, Энинг Сокол. Тот, кто забыл вернуть распятие в прежний вид, понесет наказание. Жаль, что вы рано догадались. Вы бы умерли быстро и без мучений. Не все. Мальчик сгодился бы нам для церемонии. Еще, я слышал, что Ролон занимался убийствами, так что он подошел бы на роль грешника. Праведника среди вас мы вряд ли найдем, увы.

Друзья недоумевающе посмотрели на меня.

- Жертвоприношение, - процедил я. - Двое грешников, один праведник и ребенок. Что же вы отступили от канона? Там ведь было только трое?

- Ты много знаешь, рыцарь. Я, конечно, мог бы подискутировать с тобой на эту тему. Но боюсь, что ты все равно не встанешь на нашу сторону. Так что не будем терять время. Подозреваю, что предложение сдаться в плен не произведет на вас должного впечатления.

- Это точно. - Муромец поднял булаву.

- Ответите на один вопрос? - поспешно вклинился я.

- Какой, Сокол? - священник с интересом посмотрел на меня.

- Вы сообщили о нас Сверкающему?

- Мы сообщили Бекстеру. Завтра вечером он приедет за твоей головой.

- А не слишком ли вы самоуверенны? - осведомился Ролон.

- Не слишком, с учетом той помощи, что нам прислал Бекстер. Конечно, сюда дошли не все, но и тех, кто есть, на вас хватит. - С этими словами священник проворно отступил в коридор и громко засвистел.

Тотчас к нам в келью ринулось с десяток собак, как мне показалось сначала. В келье сразу стало тесно. Муромец ворочался как медведь, облепленный борзыми. Одна из собак бросилась на меня, я едва успел прикрыться рукой. Орденская кольчуга выдержала хватку собачьих клыков. Нет, не собачьих - волчьих! Вспомнив уроки Деррона, я нанес удар, что легко ломал человеку шею. Раздался неприятный хруст, и мне удалось высвободить руку. Обнажив шеркон, я полоснул по зверюге, что повалила Энинга и уже подбиралась к горлу. Рон и Далила забились в угол, Леонор с проклятиями пытался сотворить какое-то заклинание. Вдруг я с удивлением увидел, что рана на том волке, которого я ударил мечом, затягивается прямо на глазах, он, пошатываясь, поднимался с пола.

- Оборотни! - в ужасе закричала Далила. - Маг, сделай, что-нибудь!!!

- Что я должен сделать? Этих тварей можно убить только серебряным оружием! Где я его возьму?! У нас из серебра только монеты!

Рон, который до этого не принимал участия в сражении, схватил свой кошелек и стал швырять монеты в ближайших волков. Те с визгом отскочили, шерсть в том месте, куда попадали монеты, начинала дымиться. Но это дало нам только секундную передышку, оборотни снова бросились в атаку. Я рубанул ближайшего, хоть и понимал что это бесполезно. Но тот вдруг взвыл совсем как человек и, в ужасе оглядываясь на меня, попытался отползти, волоча за собой задние ноги - рана не зарастала. Битва мгновенно прекратилась. Оборотни, сгрудившись у двери, смотрели на меня с таким страхом, что мои друзья тоже невольно обернулись. Мой меч изменился, не было больше блеска полированной стали - лезвие превратилось в полосу воды. В лучах тусклого масляного светильника, она тихонько переливалась как поверхность пруда в лунную ночь.

- Мастер?! Деррон?! Что происходит?! - испугано завопил я.

- Все в порядке, - поспешно заговорил Мастер. - Я слышал, что Мечи Судьбы могут защищать своего хозяина от нечисти. Только ни в коем случае не обращай его сейчас против людей. Иначе ты попадешь в подчинение своему мечу, и станешь лишь его придатком.

Я быстро понял, что хотел сказать Мастер.

- За мной! - Я взмахнул мечом и оборотни в панике бросились прочь из комнаты. Догнал зазевавшегося оборотня и рубанул его. Вода, из которой было сделано лезвие, не встретив никакого сопротивления, легко рассекла его пополам. - Ролон, Илья, прикрывайте меня от людей! Пока у меня Меч Судьбы, я не могу обращать его против них!

Те, сообразив, что я хочу от них, ринулись за мной. Я несся впереди с мечом, в котором вместо лезвия переливалась вода, и оборотни в ужасе неслись прочь от меня, сбивая с ног тех, кто стоял в коридоре, поджидая когда оборотни расправятся с нами. С ними быстро разобрались Ролон и Муромец.

В коридоре образовалась страшная давка. Кроме людей здесь также было несколько троллей, парочка вампира и даже одна горгульи, и все они перемешалось в один клубок, когда оборотни налетели прямо на них.

За все время пребывания в этом мире, из волшебных существ, я встретил кроме эльфа одного только лишь дракона. И вот, словно в награду за долготерпение, я познакомился разом с таким количеством всевозможной нечисти, которое не мог и вообразить. Тролли - почти трехметровые гиганты - старались одновременно задержать нас и отбиться от обезумевших от ужаса оборотней, пытавшихся вырваться отсюда. Они буквально рвали их на части, но те быстро залечивали раны и кидались на них, стараясь вцепиться в горло своим недавним союзникам.

Меч Судьбы нельзя обращать против людей, но тролли - не люди. Я кинулся прямо на гигантов, перегородивших проход. Меч из воды перерубал их так же легко, как до того рубил волков. Узкий проход совершенно не давал свободы маневра. Тролли пытались сопротивляться, но лишь бестолково ворочались в тесноте коридора. Все что они могли противопоставить мечу Судьбы - свою злобу. Вскоре они обратились в бегство. Эта бегущая толпа буквально втоптала в пол всех, кто оказался у них на дороге. Нам приходилось перебираться через трупы, сапоги скользили по полу, залитому кровью. В некоторых телах я с удивлением узнал представителей уже знакомого мне Братства Черной Розы. Ну, так им и надо.

Следом за бегущими мы вырвались из подвала и оказались в самом храме, где нас уже поджидали разъяренные хозяева. Здесь тоже валялись тела. Судя по всему, дружная компания троллей и оборотней пронеслась по проходу, давя всех, кто не успел отойти с дороги. Впрочем, кто-то из троллей, не долго думая просто проломил стену, стараясь поскорей покинуть это место. Несколько монахов, суетясь, заваливали эту дыру. Увидев нас, они торопливо отступили за спины своих товарищей.

Нам навстречу вышел все тот же священник. Выглядел он уже не так уверенно, как в начале. С опаской косясь на мой меч, он заговорил:

- Сверкающий должен был предупредить о мече Судьбы. И если он рассчитывал избавиться от предсказания, убив тебя, то он плохо знаком с этим предметом.

Я был слегка озадачен этими словами, поскольку совершенно не предполагал, что он вообще заговорит после всего случившегося.

- Что вы имеете в виду?

- Только то, что палач - лишь один из путей этого меча. Есть еще два - властитель и жертва. Убив тебя, Сверкающий волей-неволей толкнет твоих друзей на месть. А, судя по тому, что я о тебе слышал, друзей у тебя хватает. Он должен был убить тебя раньше, как только у тебя появилось это оружие. Сейчас даже твоя смерть не гарантирует ему спокойствия.

- А зачем вы мне все это говорите?

- Теперь мне стало ясно, почему Сверкающего любой ценой пытается лишить вас жизни.

Ни хрена ты не понял! Вовсе не я должен выполнить предсказание, в чем бы оно ни заключалось, не я, а другой человек, который, если я умру, не сможет появиться в этом мире ближайшие пятьдесят лет. Поэтому Сверкающему нужна моя смерть.

- И что вы предлагаете?

- Сдавайтесь, и я обещаю вам жизнь. Я объясню Сверкающему ситуацию и он, гарантирую, поймет, что убивать вас для него так же опасно, как и оставлять вас в живых. Конечно, до конца жизни вам придется прожить в плену, но это все же лучше, чем смерть.

- Не уверен. По крайне мере лично я хочу попасть домой, а вовсе не в плен к Сверкающему.

- Жаль, но я знал, что вы так скажете. Убейте всех, кроме рыцаря! Его захватить живым и только живым!

Как говорится: "Хуже дурака - только дурак с инициативой". Этот священник и был таким... инициативным. Не отдай он такого приказа, и нас могли бы просто расстрелять из арбалетов. Но сейчас, опасаясь попасть в меня, они всей толпой ринулись на нас, пытаясь просто задавить числом.

И тут словно кто-то накинул мне на глаза полупрозрачную пелену. Нет, я по-прежнему видел все, что происходит кругом, но одновременно я видел множество дорог, на которых стояли все присутствующие здесь люди. Сейчас они казались мне куклами, и я на миг испытал ни с чем не сравнимое чувство всемогущества. Каким-то непостижимым образом я понял, что буквально все они находятся в моей власти. Лишь стоит мне мечом разрубить вот эту дорогу и направить ее сюда, и этот мерзкий священник, который заманил нас в ловушку, через минуту скончается от сердечного приступа. Можно подправить Дороги всех кто находится в храме, и никто не сможет ничего мне сделать. Я не принадлежу сейчас этому миру. Я огляделся. Все люди замерли как статуи. Можно подойти к любому и сделать все, что мне хочется. Но мне лишь хочется домой, и я не хочу вернуться туда с руками по локоть в крови. Да, я убивал, но убивал в бою. Никто не может сказать, что я пользовался своим преимуществом... или может? И Мастер, и Эльвинг сказали, что я изменился. Что я стал рыцарем. Теперь только я понял, что это значит. Мое умение - это как меч Судьбы в руках. У каждого вроде есть шанс выиграть, но победа всегда на стороне силы. Я обещал Деррону помнить о мудрости... и забыл о ней. Умение и ловкость хороши, но без третьего элемента, без мудрости, они превращают человека в машину для убийства. В машину без эмоций, поскольку в бою нет для них места. Ведь настоящий Властитель не должен иметь чувств, ибо они только мешают ему. Забыв о мудрости, я сделал шаг к тому, чтобы стать Властителем, и меч давал мне такую возможность. Теперь я понял, что это не меч вел меня, не он подстраивал события для выполнения своей задачи. Он просто компас, который указывает Дорогу, а вот куда пойти - зависит только от человека. Я потерял себя, так сказал Мастер, и сейчас нахожусь на полпути к тому, чтобы стать тем, кем мне хотелось быть меньше всего: бесчувственным, холодным, лишенным всяких недостатков Абсолютным Властелином. Властелином даже не людей, а судеб людей. Властелином, в руках которого судьба всего человечества. От этого могущества захватывало дух, но оно было не для человека. Надо быть богом, чтобы взвалить на себя такой груз и выдержать его. Но я не бог. Я даже не достаточно взрослый, чтобы считать, что знаю рецепт счастья для всего человечества. Да и нужно ли человечеству счастье, навязанное кем-то? Я хочу быть счастливым, я хочу делиться своим счастьем, но никому не хочу навязывать его.

Я понял, что сейчас стою, пожалуй, перед самым трудным выбором в своей жизни: либо я смогу вернуть самого себя, либо я стану Властителем людских судеб. Тираном пострашней, чем может выдумать самый изощренный ум. Я уже чувствовал, как меч буквально рвется из рук, стараясь защитить своего хозяина, только вот я не хочу спасения такой ценой, ибо то, что будет дальше, уже не жизнь. Можно ли жить без чувств? Вроде можно, но как жить, не чувствуя жизни? Не наслаждаясь жизнью? Не огорчаясь неудачам, но и не радуясь победам?

- Я НЕ ХОЧУ ЭТОГО!!! - заорал я. - УХОДИ!!! ОСТАВЬ МЕНЯ!!!

Пелена задрожала, но не спала.

- Оставь меня! - отчаянно попросил я и тут вспомнил давний разговор с Мастером о боге. - Боже, помоги мне, дай мне силы! Я не хочу этого! Я не умею молиться, но если ты слышишь, то дай мне силы, чтобы противостоять мечу.

Меч рванулся вперед, но тут словно свежий ветер ворвался внутрь моего мирка и выдул всю давящую атмосферу, выдул весь туман из головы, исчезла вялость из мышц. Меч рвался к паутине дорог, но теперь я сдерживал его без труда. Рука крепко сжимала рукоять, и, словно почувствовав бесполезность сопротивления и мою окрепшую волю, меч успокоился. Пелена спала, исчезли Дороги и тут же ко мне ворвались звуки, мир снова наполнился жизнью. Я больше не был во власти меча! Я снова был сам собой! Тем не менее, меч так просто сдаваться не собирался и по-прежнему сверкал вместо лезвия чистейшей водой, и он рвался в бой.

- Ну, нет! Я не буду убивать людей! Не дождешься!

Замершие фигуры людей ожили. Тут кто-то напал на меня, и я подставил под удар свой меч. Лезвие из воды перерубило стальное лезвие так, будто оно было из мягкого теста. Обдумывать то, что произошло со мной, времени не было. Несколько минут я был занят только тем, что отражал сыпавшиеся на меня удары и уворачивался от летящих повсюду обломков мечей, копий, щитов и палиц. И какой идиот придумал, что меч, который разрубает все - хорошее оружие? Один раз обломок только что перерубленного мною меча пролетел буквально в двух миллиметрах от моей головы. Чуть левее и... Другая проблема была в том, чтобы не увлечься и не рубануть кого-нибудь. Мне приходилось постоянно контролировать себя, чтобы не нанести никому ни царапины, и это оказалось очень непросто. Чисто рефлекторно мне всегда хотелось воспользоваться ошибками противников и если не убить их, то хотя бы ранить.

В очередной раз я сдержал удар и лишь перерубил цепь, и шипастый шар, которым вертел какой-то служитель-отвергатель, пролетел надо мной, взъерошив волосы. Я выругался. Сейчас я все что угодно готов был отдать, лишь бы в руке у меня был мой обычный шеркон, а не эта водяжака. Даже не будь запрета на убийство людей, она доставляла бы мне больше хлопот, чем пользы.

Когда семьдесят человек всей толпой пытаются нападать на шестерых в тесном помещении - это, по меньшей мере, комедия. Мешая друг другу, постоянно спотыкаясь, они пытались нас достать кто мечом, кто палицей, кто копьем. Но мечом невозможно было даже взмахнуть, копье невозможно было отвести назад для удара без того, чтобы кого-нибудь не ткнуть сзади себя. Была опасность, что они просто погребут нас под своими телами, но тут нам помогла богатырская силища Ильи Муромца. Теперь мне стали понятны некоторые слова из русских былин: взмахнул мечом - улица, отмахнулся - переулочек. От удара его любимой булавы нападающие веером разлетались в стороны. Наконец атака выдохлась.

Треть нападающих лежала в отключке, другая валялась тут же - мертвая, а оставшиеся были заинтересованы только в том, что бы держаться от нас как можно дальше. Особенно от меня (хотя я даже не ранил никого). Думаю, что их поведение объяснялось тем, что половина оставшихся на ногах людей по моей вине лишилась оружия. Хоть я и ругал меч Судьбы, но он лишал людей оружия довольно быстро. Один удар и даже палица оказывалась разрубленной пополам. Причем не поперек, а вдоль. Увидев это, я стал развлекаться тем, что вырезал фигуры из щитов и превращал мечи в кинжалы, укорачивая их двумя ударами наискось. Правда, однажды кто-то кинул в меня камень, и я его отбил мечом... меч разрезал его так, будто никакого камня на пути не было, в результате мне в голову попал не один камень, а два. С этого момента экспериментировать с мечом мне сразу расхотелось. Хорошо еще, что мне здорово помогал кинжал, но им я тоже старался только защищаться. А вдруг нельзя никого убивать даже простым оружием, если в другой руке меч Судьбы? Может я и не прав, но проверять мне совсем не хотелось.

За время боя меч еще несколько раз показывал мне Дороги людей, но теперь я быстро прогонял это видение.

Теперь, лишившись большей части подчиненных, настоятелю стало не до попыток захватить меня живьем. Теперь главное было не упустить нас. Отхлынувшие к выходу монахи начали обстреливать нас из арбалетов. Мы едва успели укрыться за какое-то возвышением. Не знаю уж, как оно называется, но от стрел защищало, а большего нам и не требовалось.

Ролон, на мгновение высунувшись, выстрелил в ответ, к нему присоединился Эльвинг.

- Леонор, тебе не кажется, что пора разрушить ту магию, которая существует в церкви? - поинтересовалась Далила.

- Не думаю, что нам это поможет, - мрачно ответил он. - Думаю, я уже догадался, зачем здесь магия. Но если вы настаиваете, - поспешно добавил он под нашими сердитыми взглядами. Леонор закрыл глаза и что-то забубнил. Потом махнул рукой, и храм немедленно преобразился.

Истинный облик храма оказался немного другим. Можно даже сказать - совсем другим. С потолка исчезли великолепные фрески с ангелами, и теперь весь потолок оказался разрисован грозовыми тучами. Зато пол был просто великолепен, если не обращать внимания на содержание. Он весь был разрисован картинами ада. На троне сидел сам Люцифер, а вокруг стояли его приближенные, перед ним корчились души людей, а черти тыкали их вилами. Эта картина производила жутковатое впечатление своей реалистичностью. Внутреннее убранство храма тоже изменилось. Все, что раньше было выкрашено в светлые тона, теперь было выкрашено красным. Алтарь, за которым мы прятались, тоже изменился и стал обычным камнем с четырьмя металлическими кольцами по углам. Для чего они там, мне совершенно не хотелось думать.

- Погань проклятая, - сквозь зубы выругался Илья Муромец. - Во что превратили божий храм!

- Думаю, что здесь не было никакого храма Бога, - мрачно возразила Далила. - Они его сразу построили как храм отвергателей. Поэтому он и стоит так далеко от поселений.

- Это гнездо надо выжечь!

- Как бы нас самих не выжгли, - заметил Эльвинг, выглядывая из-за жертвенного камня. - Кажется, к ним прибыло подкрепление.

И действительно, через ворота вбегали закованные в железо рыцари. И это были уже не монахи, большинство из которых не знали даже с какой стороны за меч браться. Впрочем, с другой стороны, у этих солдат не было того религиозного фанатизма, с которым монахи бросались на нас даже без оружия.

- Предложения есть? - осведомился Ролон. Вопрос был скорее риторический, но, неожиданно для всех, ответил Илья Муромец, который внимательно разглядывал купол.

- Нам надо пробраться к выходу.