Чтение 9–й страницы книги ~Римский орел~

И в этот же миг весь вандальский отряд одновременно, словно единое живое существо, разом вскинул щиты и ощетинился железом. Весь отряд, кроме рыжего.

Тот продолжал подчеркнуто игнорировать манипуляции с топором, совершаемые вожаком квеманов.

Но Черепанов видел, что и рыжий начеку. Просто уверен, что наверняка успеет опередить квеманов. И Геннадий склонен был считать, что уверенность рыжебородого имеет основания.

Квеманский вождь не полез в драку. Вместо этого он повернулся к местному "коменданту".

- Рикс! - воскликнул "рогатый". - Неужели ты допустишь, чтобы чужаки оскорбляли тех, кто с тобой одной крови?

Зря он это сказал.

Рикс явно был на его стороне... До последней фразы.

После заявления о родстве расположение рикса к нему мгновенно испарилось. Вероятно, тут были затронуты какие-то старые заморочки.

- Ты мне не родич! - холодно произнес рикс. - Ты - квеман!

И Черепанов вдруг сообразил, что "квеманы" - вовсе не название народа. Квеман означает - пришелец. Иными словами, чужак.

Поняв, что поддержки не будет, квеман заметно огорчился. И, учитывая явное преимущество противника, решил пойти на уступки.

- Тебе нужен ромлянин? Забирай. А мне отдай этого! - Вождь указал на Геннадия. - За цену двоих.

Вандал повернулся к подполковнику.

- Ты тоже - римский вожак? - спросил он Черепанова по-латыни.

- Да, - соврал Геннадий и, вспомнив недавний рассказ Плавта о трепанации черепа, добавил: - Опцион.

- В таком случае ты не получишь и этого, лесовик, - отрезал рыжий.

И повернулся к собеседнику спиной: для него разговор был закончен.

- Грузите их в телегу, - распорядился он. - И на корабль. Сегодня мы отплываем.

- Ты пожалеешь... - с угрозой прошипел в прикрытую кирасой спину квеманский вожак. Рыжий мгновенно развернулся.

- Да? - почти дружелюбно осведомился он и положил ладонь на рукоять секиры. - Я готов пожалеть прямо сейчас. Что скажешь?

Квеман в рогатом шлеме ничего не сказал.

Удивительно, но ярость квеманского вождя угасла, как упавший в колодец уголек.

Ничего не ответив, он повернулся и пошел прочь. Остальные - за ним. Только шаман постарше на мгновение задержался, поднял одну из своих побрякушек, направил на рыжего...

- Давай попробуй, - предложил вандальский вождь тем же равнодушно-спокойным голосом. - Проверь, насколько мое железо быстрее твоей волшбы!

Шаман проверять не стал. Молча потрусил за своими.

Нет, этот лохматый громила определенно начинал нравиться Геннадию. Несмотря на распухшее ухо.

Глава двадиать пятая,

В КОТОРОЙ РЫЖИЙ РИКС ЖАЛУЕТСЯ НА СЛАБЫЕ МЕСТА ВАНДАЛЬСКОЙ ВОЕННОЙ ТАКТИКИ И ДЕЛАЕТ СВОИМ ПЛЕННИКАМ КОНКРЕТНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Рыжего звали Дидогал. И он был "родовой" вождь. Независимый, но на службе у рикса, возглавлявшего тех вандалов, которые называли себя асдингами. Рикс Дидогала уважал. И прочие асдинги - тоже. Дидогалу же одного уважения было маловато. Он тоже хотел стать риксом. Но чтобы стать риксом, надо было воевать. Причем - успешно. Успех же, в свою очередь, исчислялся размерами добычи. Дидогал воевать любил. И умел. И побеждал нередко. Но проблема была в том, что побеждал он исключительно в локальных конфликтах с соседями - такими же варварами. Настоящую же добычу можно было взять только по ту сторону Дуная. В империи. А вот с империей у Дидогала не ладилось. Первой проблемой были расположившиеся западнее чужеплеменники, которые предпочитали грабить империю сами. Иногда - с союзниками, но Дидогала в союзники не приглашали. А ближе к востоку берега Дуная осели готы. Готских племен здесь было великое множество. Не имея общего руководства, они тем не менее имели общие традиции и говорили примерно на одном языке. Язык этот немногим отличался от вандальского, но ни вандалы, ни готы никогда не забывали, что принадлежат к разным сообществам. И те из них, что осели на берегах Данубия, не поощряли передвижения по своим землям чужих войск. Собственно, именно за это готам-федератам и платила империя: чтобы "держали" границы. Готы тоже были проблемой, но не главной. С готами договориться можно. Или даже в компанию взять. Готы - ребята спокойные, надежные, хозяйственные, а "лось большой, всем хватит", как сказано было в одном старом мультике. Куда более серьезной проблемой был флот. Римский флот. Многоводный Данубий охраняли боевые корабли данубийской флотилии. Которые были настолько мощнее вандальских посудин, насколько медведь сильнее волка. Конечно, стая волков может и с медведем управиться, но во что обойдется стае такая победа?

И наконец, самая большая проблема - римские легионы. В отличие от тех же готов и вандалов, у которых каждый землепашец мог при случае взяться за топор и смахнуть им пару-тройку голов, имперские пахари были просто овцами для стрижки. Не суйся туда, где на земле сидят варвары-федераты, и с землепашцами проблем не будет. Но легионы... Профессиональная армия империи - это серьезно. То есть с ними просто ловить нечего. Самое большее, на что была способна дружина Дидогала, - разбить личную охрану какого-нибудь римского землевладельца-латифундиста. И выпотрошить его виллу и закрома. Но против легионеров вандальские парни не тянули. При том что каждый отдельно взятый легионер ничего особенного не представлял. Любой головорез из дружины Дидогала накрошил бы полдюжины этих коротышек. Но чтобы раздавить сотню таких недомерков, требовалось уже не меньше сотни вандалов. А полтысячи римлян запросто стаптывали тысячу храбрых варваров. Дидогал, прочувствовавший все это на собственном печальном опыте, очень хотел разобраться, в чем тут дело. Он прекрасно помнил, как еле ноги унес от римских катафрактариев. [Катафрактарии (катафракты, клибакирии) - латная конница римлян. Вооружение их скопировано у парфян. Это типично для римлян - перенимать у противника.] Унес, но всю добычу пришлось бросить. Обидно, однако! Дидогал не дурак, кое-какие выводы сделал. Например, посадил всех своих воинов на коней. Сначала к алеманнам ездил: с подарками. Алеманны - конники изрядные. А с вандалами им делить нечего. Поучился у них Дидогал. Затем своих стал учить. Два года обучал. В долги влез: дорогое удовольствие это - конную дружину выучить. Правда, потом дела пошли лучше - когда Дидогал от теории к практике перешел. И материальное положение улучшил, и большое уважение завоевал у соседних племен. С другой стороны, многие соплеменники и соседи после этого здорово невзлюбили Дидогала. Да и рикс тоже стал коситься на своего вождя с подозрением. А против рикса Дидогал идти был еще не готов. Благородством не вышел. Чтобы такой серьезный недостаток восполнить, нужна была серьезная победа. Славная и добычей обильная. И тогда понял Дидогал: надо идти на римлян.

Нынешняя поездка рыжего вандала - подготовительное мероприятие в рамках будущего проекта. Договориться с готами, чтобы те связались со своими родичами по ту сторону Данубия, а те в свою очередь не чинили препятствий вандальскому воинству.

Готский рикс согласился. Но потребовал "предоплату". Дидогал предложил долю добычи. В итоге сошлись на смешанном варианте. В общем, такой результат вандала устраивал. И в остальном его поездка тоже была успешной. Нашел союзников. Одно из племен неких карпов. Наполеоновских планов Дидогал не строил. Задачу поставил себе конкретную и четко ограниченную: перебраться через реку и пошарить по богатым имперским землям. Городов не брать, в сражения не вступать... По возможности. Но поскольку в общей сложности под командой Дидогала должно оказаться около тысячи копий, то бегать от гарнизона какого-нибудь провинциального городишки стыдно. Тем не менее, несмотря на общий эмоциональный подъем, сидела в вожде вандальском некая неуверенность, чтобы не сказать - страх. И не в нем одном - в каждом из бесстрашных вандальских парней жила эта позорная опаска. Рим есть Рим. Пусть в последнее время он уже не подминает под себя чужие земли, но старики еще помнили страшные удары римских легионов, следовавшие за вторжениями на земли Великого Рима. Да и те, кто ходил с Дидогал ом на тот берег, тоже не забыли, как драпали от имперских орлов. В общем, и психологическое состояние войска было, по мнению Дидогала, не на должной высоте. Это раз. Кроме того, Дидогал, как уже сказано, мужик рассудительный и пытливый, очень хотел узнать побольше о том, как воюет враг. Это два. И наконец, совсем неплохо было бы перенять кое-какие полезные навыки у лучшей армии мира. Это три.

Именно поэтому рыжий вандал и не пожелал обменять Гонория и Черепанова на золото. Он счел, что знания и опыт пленников - дороже квеманского золота.

Все это вождь изложил своим пленникам, когда корабль вандалов, который справедливее было бы назвать лодкой, влекомый упряжкой из четырех лошадей, неторопливо поднимался вверх по течению речки, впадавшей в полноводный Данубий.

Большая часть отряда Дидогала ехала сушей, но сам вождь с десятком дружинников и обоими пленниками предпочел седлу палубу.

Временами речь вандала становилась невнятной, поскольку, рассказывая, вождь одновременно вгрызался в здоровенный кусок копченой грудинки, обильно запивая его пивом.

Пленники же имели полную возможность наслаждаться видом и запахом еды и сглатывать обильную слюну: у обоих со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было, и вождю это было прекрасно известно.

Изложив вкратце свои проблемы, Дидогал перешел к проблемам и перспективам, ожидавшим Черепанова и Плавта.

"Печальна судьба ставших рабами вандалов, - повествовал рыжий. - Трудятся они от зари до зари на самых грязных и тяжелых работах, и все ими помыкают, даже женщины.

Рабской же работы, - делился информацией прихлебывающий пиво Дидогал, - у вандалов очень много. Поскольку сами вандалы работать не любят, а любят сражаться. Зато уж у тех, кто сражается вместе с вандалами, не жизнь, а малина.

Так что решайте, граждане, кем вы будете: рабами или воинами? Согласитесь поработать военными советниками - мы в свою очередь станем относиться к вам не как к военной добыче, а как к друзьям рода.

А с друзьями мы, вандалы, а особенно я, военный вождь Дидогал, невероятно щедры и великодушны, - вещал рыжий, вдохновенно жестикулируя распространявшим дивный аромат куском грудинки".

Например, если римляне прямо сейчас поклянутся своими богами, что готовы помочь асдингам в будущем походе, то с них немедленно снимут путы и угостят вот такой копченой грудинкой с добрым медовым пивом, которым щедро снабдил вандалов в дорогу их союзник, готский рикс. Ну, решайте!

Геннадий очень сильно опасался, что гордый кентурион пошлет вандала куда подальше, но это не произошло.

Гонорий выслушал рыжего вождя очень внимательно, затем безо всяких экивоков поинтересовался, каковы будут конкретные размеры вандальской "щедрости". Иными словами, сколько им заплатят за консультации.

- Долю в добыче! - немедленно ответил варвар. - И еще двойную долю каждому, если вы оба согласны участвовать в походе.

- Не пойдет, - тут же отрезал римлянин. - Я знаю силу Рима. Может, и не будет у вас никакой добычи, а будет каждому по хорошему деревянному кресту с тремя длинными железными гвоздями и возможность любоваться богатыми римскими землями и доброй римской дорогой, пока добрые римские вороны не выклюют вам глаза.

Геннадий был удивлен необычной образностью Гонориевой речи, но варвар воспринял ее вполне естественно.

- Чего ты хочешь? - спросил он.

- Три золотых мне и один - моему опциону (кивок на Черепанова) за каждое десятидневье, что мы будем учить вас. И в поход мы с вами не пойдем, потому что не пристало римлянам воевать против римлян.

Тут рыжий расхохотался и заявил, что не надо держать его за дурака. Он прекрасно знает, что римляне в последнее время только и делают, что воюют с римлянами.

- Да, это так, - скривившись, согласился Плавт. - Но мы не будем. Мы останемся у гостеприимных и щедрых вандалов и подождем, пока великие воины вернутся из победоносного похода и привезут мне и моему опциону по две доли добычи.

- По одной, - тут же возразил Дидогал. - И четыре золотых за десятидневье - слишком много. Я дам вам два - делите как хотите.

- Три! - заявил Плавт. - И ни сестерцием меньше!

Они торговались минут пятнадцать, связанный римлянин и рыжий варвар с мокрыми от пива усами.

Договорились.

Плавт и Черепанов поклялись Юпитером и Минервой, что приложат все усилия, чтобы вандалы Дидогала понесли наименьшие потери в будущем походе, а вождь асдингов в свою очередь поклялся Доннаром, что оплатит услуги военных советников согласно устной договоренности.

Как только сделка была заключена, пленников немедленно развязали и даже вернули ножи.

Глава двадцать шестая,

В КОТОРОЙ РИКС ДИДОГАЛ И ПОДПОЛКОВНИК ЧЕРЕПАНОВ ПОЛУЧАЮТ НЕКОТОРЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ О РИМСКОЙ ВОЕННОЙ ТАКТИКЕ

- В легионе - десять когорт, - рассказывал Плавт. - В каждой когорте шесть сотен легионеров, это три манипулы, в каждой манипуле - две кентурии. Строят их так: первые три когорты - в первой линии с промежутками. Во второй линии - три когорты, стоят против промежутков в первой линии. В третьей линии - четыре когорты. Стоят напротив промежутков во второй линии. - Гонорий высыпал на доску песок, разровнял и начертил палочкой, как именно расположены когорты римского легиона. - Между тяжелой пехотой стоит легкая: лучники, пращники. А на флангах - орудия. Онагры, карабаллисты, катапульты...

- А конница? - спросил внимательно слушавший Дидогал.

- Конница - это вспомогательные войска, - ответил кентурион. - Фланги прикрывать или, если противник слаб или побежал, добивать. Конница - это не главное.

Вандал помрачнел. В прежнем походе его именно конница и разбила. Приятно ли узнать, что тебя разгромили не главные войска.

- А если конно ваши когорты атаковать - что будет?

- Много мертвых конников будет, - усмехнулся Плавт. - Не пробить конникам римский строй. Конница с удара хороша, но наши гастаты-копейщики - лучше. Строй устоит, а всадники в промежутки между когортами попадут, завязнут, и их раздавят.

- А если из луков бить, издали? - спросил вандал.

- Хороший вопрос, - одобрил кентурион. - Сразу вождя видно. Только не помогут тебе луки, Дидогал. "Черепаха" что такое - знаешь?

- Зверь такой, со щитом на спине.

- Угу. И еще построение воинское. Первый ряд - на колено и щит к земле. Второй - щиты к щитам первого. Третий - щиты над головами. Получается - как черепаший панцырь. Только римский скутум [Скутум - большой щит римского легионера.] покрепче панцыря. Стрелой не пробьешь. Нет, всадник против пешего воюет плохо. Коня щитом не прикроешь, а в большую цель и попасть легче.

- Значит, ты советуешь пеше воевать? Кони не нужны?

- Почему не нужны? - возразил Плавт. - От коней тебе тоже польза будет. Убегать, к примеру, верхом намного сподручнее.

Нельзя сказать, что эта идея пришлась вандалу по душе.

Он уставился на римлянина: не издевается ли?

Но на квадратной, обросшей черной щетиной физиономии Плавта не было и намека на насмешку.

- Но били же твоих римлян! - заявил он.

- Били, - согласился Гонорий. - И такое бывало. Ты скажи: откуда латынь знаешь?

- Выучил, - буркнул Дидогал. - Раба купил и от него выучился. А как иначе? Латынь надо знать.

На физиономии Плавта выразилось удовольствие: он всю дорогу втолковывал Черепанову, что ни к чему римлянину варварское бормотание учить. Пусть варвары латынь учат, к культуре приобщаются. Но после следующей реплики вандала кентурион улыбаться перестал.

- Как же мне - без латыни? - сказал Дидогал. - А ежели, к примеру, надо вызнать, где ваши золото спрятали? Что ж я через толмача буду допрос вести? Да он мне такого натолмачит! Ты не вопросы задавай, а говори, как мне с империей воевать! - добавил он, вдруг рассердившись.

- Насчет толмача он, к сожалению, прав. - Проигнорировав недовольство варвара, кентурион обратился к Черепанову: - Нынче такую серебряную монету чеканят, что там от серебра одно название осталось. Сплошная медь. Вот и стал народ старые деньги в землю прятать. [Еще с конца II в. центральная власть империи испытывала хроническую нехватку средств. Уже при Септимии Севере содержание серебра в динарии сократилось вдвое, при Каракалле еще уменьшилось. Инфляция вызвала усиленное накопление старой полноценной монеты в кладах, которые впоследствии были раскопаны археологами. Понятие о размерах подобных кладов можно получить, скажем, на примере находки, сделанной в Кельне: более 100 золотых монет и свыше 20 000 серебряных.] Те, что остались.

У Плавта была поразительная способность игнорировать направленный на него гнев. И при этом не переступать некоей опасной черты.

- Значит, тебя интересует, как воевать с Римом? - произнес он, обращаясь к Дидогалу. - А вот так! - Гонорий сунул палец в рот, показал дырку от зуба, выбитого парнями Дидогала.

- Только так, - повторил он. - Навалиться кучей, вдарить, ухватить, что выпало, - и уносить ноги. Твоя добыча для Рима, что для меня - выбитый зуб. Жаль, конечно, но силы не убавилось. По-умному нападать. Знать - куда. Знать - когда. Как волк из овчарни овцу тащит. Главное: удрать, пока псы да люди не набежали. Да ты не мрачней, варвар, я тебя всему научу! - В голосе кентуриона опять появились высокомерные нотки. - Ты только про золото мое не забывай.

- Научишь, - проворчал рыжий вождь, - ясное дело. Да только и я тебе скажу: бывает, как волки стаей на отару накинутся, так тут бы и собакам да пастухам самим шкуры уберечь!

- Бывает, - согласился Плавт. - Зимой, когда с голоду страх теряют. Или когда на земле у людей беспорядок. Да только не думаю я, что ты так голоден, чтоб ум потерять, да и порядок на землях римских пока что есть.

- Пока, - ухмыльнулся вандал. - Пока. А золото я тебе дам. Вот прямо сейчас и дам! - Он развязал кошель и выложил на доску три золотые монеты.

Плавт сделал движение - и монеты исчезли. Гонорий подмигнул Геннадию.

"Фокусник", - подумал Черепанов.

Что-то во всем этом было... Неправильное. В том, как вел себя храбрый кентурион. Или Геннадий не совсем правильно представлял себе, что есть его товарищ Гонорий Плавт. Или кентурион совсем не так прям и простодушен, как желает выглядеть.

Сразу вспомнилось, как Плавт заявлял: "Я хитер! Ты меня еще в деле не видел".

И все-таки туповатая жадность ярого поклонника Приапа выглядела очень даже натуральной. И при этом совсем не сочеталась с тем Плавтом, который был столь же ярым патриотом и для которого его Рим был важнее и превыше всего. Но если Плавт актерствовал, изображая алчного наемника, то почему тогда он выкладывал варвару информацию, которую тот мог использовать против его страны? Ведь то, что рассказывал Плавт, не было дезой. Черепанов кое-что читал о Древнем Риме, его армии, тактике и стратегии. Даже "Записки о Галльской войне" Цезаря как-то проштудировал, еще в училище. И все, что говорил о римской тактике Плавт, на взгляд Геннадия, было правдой. И про структуру легиона, и "шахматную" тактику, и даже про вспомогательную роль кавалерии. А ведь кентурион мог и соврать... Итак, либо Геннадий чего-то недопонимал, либо прежнее представление, составленное Черепановым о кентурионе, было неверным. Но докапываться до истины в присутствии посторонних Геннадий не стал. Со временем и так узнает. In praxi. [In praxi (лат.) - на практике.]

Глава двадцать седьмая,

В КОТОРОЙ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ, ЧТО ПОДПОЛКОВНИК ЧЕРЕПАНОВ НЕПЛОХО РАЗБИРАЕТСЯ В ЛЮДЯХ

Нет, все-таки Черепанов имел о своем друге-приятеле правильное мнение. А вот симпатичный рыжий вандал, поверивший, что римлянин будет ему служить, ошибся.

"Fide, sed cui fidas vide" [Fide, sed cui fidas vide (лат.) - Верь, но смотри, кому веришь.] - как говаривали две тысячи лет назад в том Риме. И в этом Риме, очевидно, такие же правила. Потому следующей же ночью спящего подполковника разбудил не зычный голос стражника-вандала, а осторожное прикосновение.

Он открыл глаза и увидел много-много звезд и знакомый силуэт над собой. Короткое движение руки - и, повинуясь, Черепанов выскользнул из-под овчины, которая служила ему одеялом.

Если не считать обычных для приречного луга ночных звуков, вокруг царила тишина. Вандальский лагерь, расположившийся на высокой береговой круче, спал. Черепанов отчетливо видел темные холмики: вандалов, завернувшихся в такие же шкуры, подложивших под головы седла, крепко спящих после длинного трудного дня. Еще он знал, что оружие у каждого из них под рукой и крепкий сон крепок лишь до первого подозрительного звука. Все они - воины. А воин, который не умеет спать чутко, рискует заснуть навсегда. Но сейчас все они спали, кроме часового, который... Черепанов присмотрелся внимательнее и скорее догадался, чем сообразил: сидящий около угасшего костра часовой не бодрствует. И не спит. Он мертв.

В ответ на вопросительный знак Черепанова Плавт коротко кивнул и сделал быстрый короткий жест: пошли быстрее.

Идея была понятна: внизу - вандальская лодка. Четырех рук вполне достаточно, чтобы направлять ее вниз по течению.

Но вряд ли Дидогал настолько беспечен, что оставил свой "корабль" без охраны...

Да, так и оказалось. Когда они вышли на край берегового откоса, то сразу заметили темный силуэт лодки, застывший в нескольких шагах от песчаного берега. Черепанов, который превосходно видел в темноте, сумел разглядеть на палубе двоих. Похоже, спящих.

На лодке было темно и тихо. Зато на берегу имелся бодрствующий караульный. Он стоял, опираясь на копье, и глядел в сторону речки. Рядом слабо алели угли костра. Со стороны реки огонь был не виден, заслоненный корпусом лодки, но песчаный берег угли освещали неплохо. И караульщик наверняка вовремя заметил бы опасность, если бы смотрел в нужную сторону. Но, неизвестно почему, сторож-вандал глядел туда, откуда ничего не угрожало. Может, задумался. Или услышал подозрительный звук. Но в любом случае часовому не стоило отворачиваться. Особенно когда с косогора бесшумными тенями соскользнули Черепанов с Гонорием.

"Я сделаю" - знаком показал Плавт и в одно мгновение оказался за спиной караульщика. Тот был намного выше Гонория, поэтому кентуриону пришлось высоко поднять руку с ножом, чтобы нанести удар. Но сам удар получился безукоризненным. Почти бесшумный и абсолютно смертельный. Кентурион очень ловко подхватил убитого и опустил его на землю, ухитрившись сделать так, что ни щит, ни копье не упали на землю.

Черепанов коснулся плеча римлянина, показал на лодку и поднял два пальца. Плавт кивнул, и оба они осторожно вошли в воду. Довольно холодную - осень все-таки.

В лодке действительно было только двое спящих вандалов, которые через несколько секунд стали мертвыми вандалами.

По поводу этих убийств Черепанов не испытывал ни малейших угрызений - убитые, возникни у них при жизни такая потребность, прикончили бы его самого, глазом не моргнув. В общем, совесть Геннадия была спокойна. И все-таки еще пару месяцев назад подполковник не стал бы их убивать. Оглушил бы и оставил на песочке. Но тут был другой мир. Геннадий осознал это еще тогда, когда они с Лехой развлечения ради обследовали деревянную крепость на холме. И Леха рассказал историю про мужика, которого единственного за всю историю фашистского Рейха выгнали из концлагеря. Которого отторгла система, когда он въехал, для чего все устроено. Выкинула из себя. То есть, как предположил Леха, если весь этот мир - гигантский испытательный стенд для пары заблудших космонавтов, то разберись они, ради чего их тестируют, - и сразу окажутся дома. Это была гипотеза. Не глупее прочих. А базовые предпосылки ее были очень даже толковыми. Это другой мир, с законами и основами, отличными от законов и основ Российской Федерации начала двадцать первого века. И испытуемым, командиру корабля подполковнику Черепанову и космонавту-исследователю Алексею Коршунову, следовало принять эти чужие законы. Потому что в противном случае этот вполне реальный и по-своему сбалансированный мир сам отторг бы чужаков. И (в этом Геннадий был уверен) не обратно в начало третьего тысячелетия, а совсем в другое место, откуда возвращаются крайне редко и то лишь в виде бесплотных призраков. Да (и Черепанов это знал), существовали ситуации, когда следовало отказаться от привычной морали, этики и норм поведения и принять те условия игры, которые предлагала ситуация. И главная проблема здесь не только в том, чтобы научиться выживать на войне. Этому как раз можно научить очень многих. Проблема в том, чтобы, оказавшись вне войны, дома, в центре Москвы, среди родных и близких, не притащить войну с собой. Вернувшись из своего южно-американского вояжа, Черепанов сумел справиться с этой проблемой. Но попутно узнал, что очень немногие из его современников, побывавших там, где другие правила, сумели избавиться от войны внутри. Вот тогда Геннадий всерьез заинтересовался этим вопросом. И историей войн. А также психологией тех, кто в этих войнах участвовал. И выяснил много интересного. Например, что для средневековых рыцарей-феодалов подобной проблемы вовсе не существовало. Вернее, они решали ее просто: вот мой дом, мои близкие, моя земля. А вот весь остальной мир - и "кто не спрятался, я не виноват!". Иными словами, внутри каждого человека живет несколько разных личностей, сформированных жизненными обстоятельствами. И личности эти поочередно вылезают наружу, чтобы справляться с жизненными трудностями. Словно обученные псы: этот - охотничий, этот - санки возить, а этот - наркотики искать или глотки рвать. Сам же человек, их законный хозяин, должен тщательно следить, чтобы конкретный пес вылезал из будки исключительно в нужное время. Это была игра, которую Геннадий вел сам с собой. Увлекательная игра. Рискованная. Но подполковник считал, что может себе позволить любые "шизофренические" игры, поскольку психика у него была - железобетонная. Он готов был дать подписку, что физически не способен "поехать крышей". И полсотни лучших в стране врачей и психологов поставили бы под его подписью свои закорючки. Тем не менее, когда требовалось "сменить правила игры", подполковник Черепанов "спускал с поводка" соответствующую личность, и эта личность решала возникшие проблемы. А сам ее хозяин стоял в сторонке и наблюдал. Спокойно и сосредоточенно. Готовый в любой момент "перехватить управление".

Поэтому если возникала необходимость убивать, Черепанов убивал. Но если была возможность не убивать, подполковник ее использовал. В данном случае передоверив "зачистку территории" своему другу Гонорию Плавту, для которого отправлять вражеских солдат в лучший мир было так же естественно, как помочиться с горки.

Избавив вандалов от лишних вещей, кентурион по очереди перекинул их через борт - в руки Геннадия, который предал тела неторопливому течению реки.

Скрипнул и пополз вверх рей, увлекая за собой тяжелый квадратный парус.

"Черт, - подумал Черепанов, - могут услышать..."

Не услышали. Геннадий полоснул ножом по канатам, закрепленным на берегу, и перемахнул через борт. Темный парус над головой наполнился ветром. Плавт на корме уже взялся за рукоять рулевого весла и уверенно направил лодку прочь от берега. Минута - и береговой откос поглотила темнота, только тусклый свет догорающего костра еще некоторое время служил ориентиром. Пока и его не поглотила ночь.

Побег удался.

Глава двадцать восьмая,

В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО РИКС ДИДОГАЛ НЕ ЛЮБИТ, КОГДА ЕГО КИДАЮТ

На рассвете они миновали изобилующее мелями устье и выплыли на настоящий водный простор. Дунай. Теперь Черепанов узнал эту реку. Собственно, мог и раньше вспомнить, потому что по-английски Дунай и в его мире назывался Danuby. И видел его Геннадий неоднократно, поскольку бывал и в Чехии, и в Словакии, и в Венгрии. Сейчас подполковнику иногда чудилось, будто он узнает знакомые берега.

- Мы спустимся пониже, - сказал Плавт. - К Понту [Имеется в виду Черное море.], к Мезии [Мезия - римская провинция. Древняя область между нижним Дунаем и Балканами, первоначально населенная фракийскими племенами. В VI - VII вв. до н. э. территорию Мезии колонизовали греки; с кон. I в. до н. э. находилась под властью Рима. В IV в. здесь осели готы, в VI - VII вв. - славянские племена. С севера ее границей был Дунай (эту часть Дуная называли также Истррм), с востока - Понт (Черное море), с юга - Фракия, с запада - Далмация, Иллирия, Паннония. В описываемое время была уже разделена на две административные единицы - Нижнюю и Верхнюю Мезии. К северо-востоку от Мезии располагалась провинция Дакия (завоеванная императором Траяном), ограниченная Истром, Флютаввзием (р. Олт, левый приток Дуная), Карпатами и Трансильванскими Альпами, но в описываемое время Дакия уже практически принадлежала занявшим ее варварам.]. А то здесь по обе стороны варварские поселения. Правобережным мы платим: якобы за охрану наших границ. Но... - римлянин усмехнулся, - варвары и есть варвары. Мы спустимся ниже, там уже наши. Высадимся и станем искать Максимина...

Ветер спал. Тяжелую лодку медленно влекло вниз по течению. Вставало солнце...

- А я уж подумал: ты готов служить этому рыжему вандалу, - сказал Черепанов. - Ты так с ним торговался из-за золота...

Гонорий рассмеялся, поскреб подбородок.

- Оброс, - пробормотал он. - Не люблю.

Достал нож, выправил кромку точильным камнем и принялся соскребать щетину со щек.

- Если бы я не торговался, он бы мне не поверил, - пояснил кентурион. - Да и золото нам не помешает. Неужели ты впрямь подумал, что я могу предать мой Рим?

- Ну... - Геннадий смутился, что с ним в последние двадцать лет бывало редко. - Я не знаю ваших обычаев.

- Обычаи наши просты, - сказал Плавт ("хр-рс - хр-рс" - прошуршало лезвие, соскабливая щетину). - Есть Римский Мир. Миропорядок. Цивилизация. Все остальное должно ему служить. Только так.

- Ты уверен?

- Да. И ты должен быть в этом уверен, если хочешь служить Риму. Ты хочешь?

Вопрос был задан прямо и требовал такого же прямого ответа.

- А разве у меня есть выбор?

- Выбор всегда есть. - Гонорий плеснул на ладонь немного вина из кожаной фляжки, снятой с убитого вандала, размазал по лицу. - Хочешь? - Он протянул Черепанову нож.

- Не сейчас. - У него не было сейчас желания бриться. Тем более тупым ножом вместо привычного "жиллет-слалом-плюс".

- Рим - это все. Но что есть Рим? - Вопрос был риторический. - Рим есть сила. А сила Рима (толстый грязный палец назидательно воздет вверх) в непобедимых орлах римских легионов. Золотой орел на древке аквилы [Аквила - боевой штандарт. Каждый римский легион имел свою аквилу. При утрате ее легион расформировывался.], друг мой Геннадий, это великий символ Рима. Для легионера его орел выше Юпитера и Олимпа и всяко важнее болтунов из сената. Римские орлы хранят величие Рима. Они рождают Августов. Армия Рима - это и есть Рим.

- А как же законы, народ, культура?

- Все это есть, потому что есть мы. Ты видел варваров. Что для них культура? Что для них наши боги, наши обычаи и законы? Свиньям ни к чему умелые повара. Свиньям все равно, что жрать. Что помои, что фаршированные финики. И чтобы свиньи не лезли в триклиний [Триклиний (лат. triclinium) - столовая древнеримского дома.], у входа должен стоять слуга с палкой. Служить римскому орлу - высочайшая честь, друг мой! И ты, я уверен, вполне достоин этой чести. Ты увидишь, ты почувствуешь... Эх, Череп! Когда я сейчас вспоминаю, как сверкает на солнце орел моего легиона, как стоят мои воины: плечо к плечу, щит к щиту, кентурия к кентурии...

Геннадий увидел, как по свежевыбритой кирпичного цвета щеке кентуриона сползла прозрачная слезинка...

- Это такое счастье, Череп, - пробормотал Плавт. - Это лучше сирийской куртизанки, лучше самых изысканных деликатесов...

- Я понимаю, - мягко проговорил Черепанов. - Я понимаю тебя. И уважаю твои чувства. Но взгляни на берег: мне кажется, там кое-кто знакомый.

Плавт моментально обернулся:

- Клянусь тестикулами Марса - вандалы! Наши вандалы!

Именно так.

Вдоль берега, обгоняя медленно плывущую лодку, скакала цепочка всадников. И в одном из них без труда угадывался рыжий вождь Дидогал. До берега было метров триста, но рыжего Геннадий узнал бы и за километр - по сверкающей кирасе и огненной гриве.