Чтение 9–й страницы книги ~Князь~

Кому сын, а кому и великий князь. Духарев глянул на Святослава, тот кивнул: иди, мол.

Но прежде чем Духарев вышел, княгиня его окликнула:

- Постой, воевода! Чтоб ты знал: Шишка ту землю исполу у меня взял. Так что и лужок тот мой... Пусть тебе останется. А если выйдет так, что вы со Сладиславой мне внука уберегли, я тебе городок на Почайне отдам.

Духарев поблагодарил. Ольга, в сущности, неплохая тетка, только вот жизнь у нее непростая. Государство на ней нешуточное, а сын - воин. Погибнет, как ее первенец, никого у княгини не останется. Потому ее так крепко и зацепила беременность ключницы. Пусть челядницы дитя, а все же родная кровь. Других-то пока нет...

Знай княгиня, что будут у ее сына и другие внуки - от угорской княжны, может, и не стала бы так опекать сына рабыни.

Когда Духарев вышел из терема Ольги, ее сотник ухватил воеводу за рукав.

- Что тебе? - недовольно спросил Сергей. Сотника этого он едва знал. Слыхал, что Добрыней зовут и что у Ольги он в большом доверии. Но в походах с ним никогда не бывал и в деле его не видел. Одно слово: княгинин человек.

- Я - твой должник, воевода! - сказал сотник и низко поклонился.

- С чего это вдруг?

- Милка... Она - сестра мне.

Спустя несколько дней во дворе княжьего терема Духарев встретил молодую княгиню. Юная мадьярка смотрела, как мечется по клетке подросший леопард. Тот самый, которого детенышем привезли из Тмутаракани. Для охотничьих нужд зверь оказался бесполезен, а для людей опасен: бросался на чужих, признавал только князя да псаря, что зверя кормил.

- Воевода! - окликнула княгиня Сергея. - Могу я тебя спросить?

По-русски она говорила с заметным акцентом, но уже довольно бегло.

- Конечно, моя госпожа!

- Понравились ли тебе подарки моего отца?

Интересный вопрос. Особенно если вспомнить, что с той поры, как получил Сергей дары угорского дьюлы, уже месяца два прошло.

- Цена им велика, но еще ценнее милость твоего батюшки, - дипломатично ответил Духарев. - Но ты ведь не это хотела спросить, княгиня?

- Да, не это. Не зря, воевода, говорят, что ты видишь дальше слов. Может, ты и вопрос мой знаешь? - она улыбнулась чуточку кокетливо.

- Может, и знаю. Но ты все же спроси.

- Эта девушка, бывшая ключница... Куда ее увезли?

- В Плесков, - сказал Духарев.

- Ей не сделают плохо?

"Уже сделали", - подумал Духарев, но вслух сказал:

- Нет. Она будет жить у плесковской родни княгини-матери. С ней поехал ее брат. Ее не обидят.

Духарев еще не знал, что через несколько лет, когда Святослав уйдет брать под себя вятичей, Ольга заберет у Милёны внука. Добрыня, впрочем, останется при мальчике. Дядькой-пестуном.

- Не хочу, чтоб ей было плохо, - сказала княгиня. - Она ведь любила... моего мужа, да?

- Да, - не стал спорить Духарев.

- Его трудно любить, - вздохнула юная княгиня. - Он как этот зверь, - она показала на леопарда. - Ему никто не нужен, только война.

- Он - великий князь, - сказал Духарев.

- Я понимаю, - княгиня еще раз вздохнула. - Мой отец такой же. Но я не хотела бы, чтоб такими выросли мои сыновья...

- Ты не жалеешь, госпожа, что я привез тебя сюда? - негромко спросил Духарев. - Не жалеешь, что Святослав стал твоим мужем?

- Нет! - Она улыбнулась. - Он красивый, сильный, храбрый и... Мне с ним хорошо, когда он со мной... Но он редко бывает со мной, воевода.

- Он - государь, - снова напомнил Духарев. - Тебе придется привыкнуть, моя госпожа.

- Я привыкну, - обещала княгиня. - Но я боюсь, что в своих походах мой муж забудет обо мне.

- Не забудет, - сказал Духарев. - Таких, как ты, не забывают.

Правда, в этот миг он думал не о ней, о своей Сладе. И искренне верил, что говорит правду.

Часть вторая

ПРЫЖОК ПАРДУСА

Глава первая

Вятский поход великого князя Святослава Игоревича. Начало

Корабли шли по Оке.

Много кораблей. Столько еще не видели эти медвежьи берега. Почти полторы сотни боевых лодий под пестрыми парусами везли боевую дружину - четыре тысячи клинков. Следом тянулись насады, более сотни. Одни везли коней, другие - припас, но большинство - порожние. Эти - для дани.

Дремучи вятские леса. Дни и дни можно плыть, а вокруг будто все те же берега, все те же сосны. Но так кажется лишь необвыкшему глазу, а для опытного лесовика у каждой излучины - свой облик. Опытных лесовиков среди русов хватало.

Открыто шли лодьи, неторопливо. В удобных местах русы непременно останавливались, высаживались, разводили костры, варили в больших котлах уху, кашу, мясную похлебку. Рыбы в Оке было столько, что не бреднем - руками ловили ее русы. И дичь брали тоже, считай, голыми руками. На что уж вотчина Святослава Киевского обильна и лесом и зверьем, а вятская непролазная глушь - богаче.

Хотя непролазна она только для хузар да печенегов, а для русов что лес, что поле - всё, считай, коренной ландшафт. Даже выходец из урбанистической культуры Серега Духарев, вернее, воевода киевский Серегей в этих буреломных чащобах чувствовал себя вполне уверенно.

И старший сын его Артем хоть и вырос в Приднепровье, где в основном степи и дубравы, а таких вот хвойных медвежьих углов почти нет, тоже в вятских лесах не заплутал бы.

Да он нигде не заплутал бы, надо признать. Выучку прошел посерьезней, чем отец. Лет с пяти гонял его одноногий дядька Рёрех, а последние годы с парнем занимался сам Ольбард Красный. Три года ходил под началом Духарева Ольбардов Трувор, так что с большим почетом принял Серегиного первенца варяжский князь. Как собственного сына. То есть гонял Артема Ольбард нещадно, до полной потери ориентации. Зато в свои пятнадцать парень по праву носил золоченый пояс гридня, и потенциал выживания у него был повыше, чем у отца. А образование, по местным масштабам, считай, академическое. Мог и за кормилом лодьи стоять, и мечами обоеручь рубить, и зайца за сто шагов с седла в одну стрелу взять. Разбирался равно в судах, конях и даже верблюдах. Владел лекарским умением. Свободно болтал на всех здешних славянских диалектах, разумел по-нурмански и свейски, хузарским владел, по-печенежски говорил, как натуральный копченый, с греками-ромеями общался по-ромейски, с уграми - по-угорски. Мог даже изъясняться по-арабски и на фарси - Артак натаскал. А "кухонной" латыни Артема обучил дядька Мышата, активно торговавший с Европой. Торговать Артем тоже умел. Вернее, торговаться. Не так, конечно, как дядька, но когда вместе с отцом на рынок ходил, Сергей мог рта не открывать, только кошель развязывать по сыновней указке. В общем, таким сыном можно было гордиться - и Духарев гордился. Хотя, положа руку на сердце, признавал: его заслуга в воспитании первенца невелика. В Святослава он вложил вдесятеро больше, чем в родного сына. Но вот пришло время, когда отец и сын впервые идут вместе в большой поход.

Правда, это только считается, что вместе. На самом деле воевода плывет на княжеской лодье, а Артем, самый молодой гридень в десятке варяга Велима (да и во всей сотне Бодая), крадется звериными тропами в передовом дозоре. Большая сила плывет по реке Оке на виду у всех желающих. Но опережая ее, движется вдоль обеих берегов сила поменьше. Хитер князь киевский!

Но и вятичи хитры. До сих пор ни одного не поймали разведчики. Следы видели, а самих - нет.

- Хитры! - одобрительно заявил Свенельд. - Помню, мы с Игорем от волжских булгар этим путем шли. Тоже никого не видели. Машег, скажи, как ваш хакан с них дань берет? Волшбой их ищет, что ли?

- Йосып больше не мой хакан! - сказал хузарин. - Дразнишь меня, князь-воевода?

Свенельд ухмыльнулся. Машег служил Свенельдовым гриднем, еще когда князь-воевода был поджар, мускулист и синил усы, гордясь тем, что он из коренных варягов. Теперь у Свенельда могучее брюхо, и усы он более не синит, гордясь исключительно собственной личной славой. Но самодовольство не сделало князя-воеводу глупее. Из ближников киевского князя он по-прежнему самый хитроумный и опытный.

- Никакой волшбы, - заявил Машег. - И искать их нам не приходится - сами из своих буреломов вылезают. Надо ж им меха на железо где-то менять. Вот у нас и меняли. А когда их кто подмять хотел, назывались хузарскими данниками. Мы не препятствовали. И лишнего не просили. Сам знаешь, князь-воевода, мы - степняки, нам в лесах воевать непривычно.

- А нам - в самый раз! - констатировал Свенельд. - Только где ж их, леших, искать?

- Найдем, - уверенно заявил Святослав. - Икмор обещал.

Воевода Икмор командовал "сухопутными" частями. Духарев еще в начале похода передал ему отборную сотню своих варягов, но сам не присоединился. Тяжеловат он стал для скрадывания.

- Серегей, сколько мы брошенных селений миновали? - спросил Святослав.

- Одиннадцать.

Найти покинувших дома вятичей они даже не пытались. Угли в очагах давно остыли. Следы сбежавших лесовиков - тоже. То есть поставь своим гридням князь задачу найти - нашли бы. Но времени потратили бы уйму. Сейчас Киеву не столько дань вятская нужна, сколько хоть какой-то с ними уговор. Хузария - вот истинная цель. Но когда поплывут домой тяжело нагруженные добычей насады (не те несколько десятков, что идут сейчас за боевыми лодьями, а много насадов), надобно, чтобы у лесовиков не закралась мысль пощипать русов.

Вятичами можно будет заняться, ободрав хузарский хаканат. Без спешки. Тот же Свенельд в таких делах - большой специалист. Пойдут его люди вызнанными тропами от поселка к поселку, от городища к городищу. Назначат оброки, обустроят погосты, поставят над вятичами вятичских же тиунов из обиженных, из честолюбивых, из желающих выслужиться перед киевским князем. А самым сильным, храбрым и жадным откроется путь в княжьи отроки: из глухомани - в большой мир, к пригожим полонянкам и тяжелым витым гривнам из серебра, а то и из золота...

Но это после. Сейчас - первый контакт. А если он выйдет немирным - еще лучше. Пусть узнают лесовики, что такое русы в бою. Такой урок надолго запоминается.

- Одиннадцать... - Святослав потер загорелую шею. - Надо думать, драться они с нами не хотят. Что скажете, воеводы?

- Хатки их пожечь надо, - сказал Свенельд. - Может, обидятся?

- Мои вои три капища нашли, - сообщил Икмор. - Тоже оставленные. Я не тронул, но коли ихних богов пожечь - они, верно, обидятся. Вот я бы точно обиделся, если б кто Перуна тронул!

- А я думаю, жечь не стоит, - подал голос Духарев. - Особенно капища. Это ж будет обида смертная. А наша задача - легонько их проучить. И лучше, чтоб они сами на нас напали.

- Разбежался... - проворчал Свенельд.

- Ловушку надо им построить, - сказал Икмор. - Я вот что мыслю: надобно мне малой силой вперед поспешить. Обгоню вас на десяток поприщ, налечу внезапно - лесовики и встрепенуться не успеют!

Тут к князю сунулся отрок: поднес на пробу миску с похлебкой из общего котла.

Святослав достал ложку, пригубил, кивнул: годится.

- Посёрбаем, воеводы, - сказал он. - На сытый живот думается веселей.

К приему пищи князь, как всякий военный человек, относился серьезно. Если надо, мог неделями вяленой кониной питаться. Но нынче спешки не было, так что вся дружина ела горячее.

Три десятка варягов волчьей побежкой спешили по звериной тропе. Двигались не вперед, а назад. Эту поправку в план Икмора внес Духарев. Идея была проста. Вятичи, успокоенные тем, что флотилия русов их миновала, возвратятся домой... Тут-то их и прихватят внезапно налетевшие варяги.

Среди охотников был и Артем. Его взяли не столько за воинские умения (в Труворовой тысяче немало было таких, что управились бы с сыном воеводы одной рукой), сколько за навыки лекаря. Вел охотников сам тысяцкий Трувор. Икмора не отпустил Святослав. Сказал: вечно ты вперед лезешь, воевода! Нечего!

Духарев подозревал: Святослав сам не прочь возглавить охотников.

В помощниках у Трувора - сотник Бодай. И десятник Артема Велим тоже среди охотников.

Пройдя за сутки два поприща, охотники поспали в укромном овражке, перекусили всухомятку, за ночь прошли еще поприще, под утро скрытно вышли к ближнему селению и увидели дымки. Вятичи оказались на удивление беспечны.

Боя не было. Возникшие из рассветных сумерек варяги вмиг повязали всех способных оказать сопротивление, быстро, даже не прибегая к каленому железу, выяснили, что требовалось, развели на берегу изрядный костер и дымом подали сигнал: дело сделано.

Глава вторая

Вятичи

Проверить полученные от пленников сведения отправились пятеро во главе с Велимом. Артем тоже напросился. Разведчики переоделись вятичами, взяли пару вятских легких челноков, оружие и доспехи завернули в шкуры и уложили на дно так, чтобы не достала вода.

Разведчики вошли в один из притоков Оки и двинулись вверх по течению. Проводника из местных с собой не взяли, сочли обузой.

Шли споро: рукам, привыкшим к тяжелым лодейным веслам, челночные "лопаточки" казались соломинками. Попутно проверяли глубину: пройдут ли лодьи?

Вечером того же дня миновали вятское селение. Местные жители покричали им с берега, но разведчики отмахнулись: мол, некогда. Прошло гладко.

К нужному месту вышли утром следующего дня. Промахнуться было невозможно: берег здесь был подчищен, на песке сушилось не меньше десятка больших лодок. Отсюда вятичи спускались вниз, к Оке, и везли свои товары на хузарские ярмарки. Отсюда же, по словам пленников, шла большая дорога к главному вятскому городищу.

Разведчики проплыли мимо селения (опять-таки не вызвав особого подозрения), пристали к берегу, спрятали челноки.

Свою задачу - убедиться, что "большая дорога" действительно существует, - разведчики выполнили. Дорогу эту большой могли назвать только дремучие лесовики, но для русов годилась и такая. Кони пройдут.

Дальше разведчики не пошли. Если есть дорога, значит, она куда-то ведет.

Вернулись тоже без происшествий, отчитались и удостоились особой похвалы Трувора - за отсутствие силовых контактов. Разведчики, которые оставляют за собой трупы местных жителей, - это уже не разведчики.

Лодьи Святослава подошли в тот же день. И в тот же день двинулись вверх по Оке.

Вошли в речку-приток, с попутным ветерком миновали первое вятское селение, вызвав паническое бегство (в первый раз русы появились внезапно), но когда добрались до следующего, большого, их уже ждали и осыпали стрелами.

Дружинники обрадовались: кончилась игра в прятки! Нет, не кончилась. Вятичи ограничились несколькими залпами, слегка попортили щиты и борта лодий и удрали в лес. Высадившиеся русы вошли в пустое селение. Вычистить лари и закрома вятичи на сей раз не успели, так что ужинала Святославова дружина вятскими припасами.

Ночью удалые лесовики трижды пытались напасть на русов: два раза на городок, один раз - на лодьи. Сторожа легко справились с нападавшими: прикончили семерых. У русов потерь не было. Пара-тройка легкораненых.

Утром двинулись по "большой дороге". Впереди - пешие, за ними, неторопливо, - конная рать с князем во главе. По обе стороны дороги, опережая и прикрывая фланги, двигались дозоры. Они первыми наткнулись на засеку.

Засека была сделана основательно, в четыре с лишком сажени: стволы развернуты так, чтобы умело оструганные и заточенные ветки поваленных деревьев превратились в "ежи". Сорвешься со ствола - враз угодишь на такой вот колышек. И место выбрано хорошо: обочь дороги - сплошные буреломы. Еще разведчики заметили на деревьях засидки-помосты, на которых наверняка устроились лучники.

Перед препоной, шагов за пятьдесят, посреди дороги стоял мохнобородый лесовик-вятич с сосновой веткой в руке.

Передовые русы остановились в полустрелище. Если с засеки начнут стрелы метать - не страшно. На гриднях - добрые доспехи, большие щиты. Не на гулянку шли - воевать.

Конные встали дальше. Еще дальше обвисли в безветрии стяги князя и воевод. Среди прочих - духаревский синий сокол на белом поле. Под стягами - сам князь сотоварищи.

- Кто говорить будет? - спросил Святослав. И посмотрел на Свенельда.

Но князь-воевода энтузиазма не выразил.

С годами осторожен стал варяг Свенельд. Мало ли чего можно ждать от этих лесовиков. Вдруг закидают стрелами?

- Я пойду! - воскликнул его сын Лют, проигнорировав неодобрительный взгляд отца.

- Я! - почти одновременно со Свенельдычем закричал Икмор.

Духарев помалкивал. Дождался, пока князь посмотрит на него, и тогда молча кивнул.

- Иди, Серегей, - сказал Святослав. - Ты - умен, удачлив, и опыта тебе не занимать. Иди!

Духарев покосился на Свенельда: все эти эпитеты были вполне применимы и к нему. Тот остался невозмутим.

- Ветку мне дайте какую-нибудь, - сказал Духарев.

Ему подали сосновую лапу.

- Что ему скажешь? - спросил князь.

- Там видно будет, - ответил Сергей. - Сначала его послушаю.

- Запомни: я не отступлю! - твердо произнес Святослав.

- Не тревожься, княже, не забуду. Дорогу мне! - и пустил Пепла сквозь строй гридней.

- Уходи прочь, рус! - закричал вятич, задирая кверху кудлатую пегую бороду. - Неча вам тута! Мы - хузарские данники!

Знакомая отмазка.

- Ты от кого говоришь? - осведомился Духарев. - От себя иль от старейшин своих?

- Я сам старейшина, и говорю от Старшего Круга! - заносчиво заявил вятич.

- Верю, - кивнул Духарев. - А скажи мне: много ль вы хузарам платите?

С коня он так и не слез, возвышался над парламентёром закованной в железо башней. Тот запнулся, но сообразил:

- Десятину!11

Духарев не стал уличать лесовика во лжи.

- Добро, - сказал он. - Пойдете под киевского князя, он с вас двенадцатую долю возьмет. А хузар мы от вашей дани отучим.

Лоб у парламентёра пошел морщинами: ловко рус поймал его за язык.

- Все одно! - наконец родил вятич. - Хотите мимо нас по Оке идти - идите, не тронем. А в наши леса вам дороги нет!

- Значит не люб тебе великий князь киевский? - осведомился Духарев. - А ведь он дань с тебя меньшую просит (вятича слегка перекосило), и великое уважение роду вашему оказал - сам к вам пришел...

- Не люб! - буркнул парламентер.

- ... А люб вам хузарский хакан, - невозмутимо продолжал Духарев, - который сидит от вас за тысячи поприщ, с племенем вашим без толмача и слова сказать не может?

- Люб! - без промедления ответил лесовик.

- Что ж, - сказал Сергей. - Ты свое слово сказал. А теперь я скажу! Великий князь Киевский, хакан Тмутараканский Святослав Игоревич ежели куда идти решил - уже не свернет. Добром ли, силой, а дань ему платить вы будете...

- Не будем! - от возмущения лесовик аж подпрыгнул.

- ... Лучше, конечно, добром, - невозмутимо продолжал Духарев. Голос у него был зычный, натренированный, как и подобает голосу воеводы, поэтому слышали его и вятичи, укрывшиеся за засекой, и киевляне. - Добром, потому как не дело это - своих собственных данников бить. Но коли будете артачиться - придется вас поучить. И если кто думает, что эта куча дров, - Духарев пренебрежительно махнул рукой в сторону засеки, - остановит русскую дружину, то он просто дурачок. Князь Киевский каменные крепости брал (Тут Сергей соврал - не было еще такого. Но будет). Вот его слово: освободите путь, сопроводите нас с почетом к вашему городищу, поклонитесь Киеву - и будет он вам защитой и опорой, а дань с вас меньшую возьмет, чем хузары. Не то размечут вас вои великого князя, ворвутся в дома ваши и возьмут, что пожелают, по закону войны: богатства ваши возьмут, жен и дочерей ваших, а детей ваших, полонянников, погонят на невольничьи рынки. И пойдет русская рать по вашим землям железной бороной, повытащит всех вас, лесовиков, из самых дремучих берлог - и уж тогда такой данью обяжет вас киевский князь, какой пожелает.

- Врешь! - закричал переговорщик. - Не быть такому!

Но этот визгливый вопль выглядел совсем несолидно на фоне могучего гулкого баса Сергея.

- Почему ж не быть? Мы - не хузары-полевики. Есть под киевским князем леса и погуще ваших, есть у нас следопыты-охотники. Нынче пришел к вам князь Киевский с малой дружиной, а пожелает: кликнет и большую. Воинов у князя больше, чем белок в ваших лесах. Иль не веришь мне?

Старейшина подавленно молчал. Но кто-то на засеке не выдержал: пустил стрелу. Духарев поймал ее рукой (невелик фокус: не на бронь стрела, на белку), погрозил кулаком невидимому стрелку, сказал строго, будто ребёнку:

- Не балуй! - и снова к парламентёру поворотился. - Ладно, лесовик. Время тебе до полудня. Если до полудня люди ваши не начнут растаскивать этот хворост, начнем вас бить. А уж ежели начнем - не остановимся. Вои князя моего в бою, как медведи иль туры: от крови хмелеют - не удержать.

Развернул коня и неторопливо поехал к своим. А парламентер вятичский так и остался - с открытым ртом и задранной бородищей. И племя его за справной, надо признать, засекой тоже безмолствовало. Переваривали нарисованные Духаревым перспективы.

- Хорошо говорил! - похвалил Святослав. Видно было: он горд своим воеводой. Зато в глазах Свенельда сквозила зависть.

- Думаешь, они послушаются? - спросил князь.

Духарев пожал плечами.

- Я бы на пустую похвальбу не купился! - гордо заявил Икмор. - Кто пугает, тот слаб. Сильный сразу бьет!

- Точно! - подхватил Лют. Святослав потер затылок.

- А ты что думаешь, Свенельд?