Чтение 9–й страницы книги ~Оборотень в погонах~

Коварная штука это колдовское зрение. Вот, например, мясо у меня в тарелке отдает такой аурой, что меня чуть наизнанку не вывернуло. Впрочем, у остальных не лучше. Неудивительно, что колдуны по большей части переходят на травоядение. И что черных гораздо больше, чем белых - тоже неудивительно. Постоянно смотреть на мир двойным взглядом - тут и ангел волей-неволей станет циником.

Вот, скажем, трое мужчин за соседним столиком. Так посмотришь - нормальные, солидные господа. И ауры у них тоже ничего... пастельных, конечно, тонов, блекленькие такие, ну да не всем же горячими да холодными быть, кого-то и из уст извергнут... только вот следы на этих аурах виднеются оч-чень яркие. Угольно-черные. И свежие - полдня не прошло. Значит, общалась эта троица сегодня не с кем-нибудь, а с дьяволом. Не с демоном, не со стихийным духом - занятие, что и говорить, опасное, но скорей для тела, чем для души - а с одним из чинов Нисходящей иерархии, да притом из самых глубоких, ишь, какие полосы пошли. Интересно, чем они его соблазнили? Не душонками же... хотя, пожалуй, лучше не знать, чем. Для крепости сна.

А как наша честная компания? Сестры Валевич окутались смарагдовыми ореолами, только у старшей в него вплетались густо идущие розово-алые нити. Я невольно покраснел, как всегда, если мне приходилось узнавать о чудом человеке что-то не совсем приличное. Возможно, Серову будет приятно узнать, что с либидо у его новой знакомой все в порядке, а вот мне было неловко.

Зато сам аквариумист в новом зрении виделся тускло-серым. И ореола у него не было. Никакого.

Я так же незаметно провел ладонью по салфетке, сминая ее. Узор нарушился, и колдовское зрение покинуло меня.

- А что же вы не рассказываете ничего? - обратилась ко мне Валевич-старшая.

Я поспешно отдернул руку от салфетки, словно меня могли уличить в чем-то постыдном.

- Ну, наши, полицейские байки - тоже не для слабонервных, но раз уж мы завели беседу на мрачные темы... - проговорил я, лихорадочно соображая, что бы такое им сообразить, пока не принесли горячее.

Серов опять долил мне вина.

Интерлюдия

Валентин Зорин

Эфирник на стене работал вполсилы, но голос думского первшего все же пробивался сквозь гомон.

- Я, как представитель оркских народов Кавказа, решительно протестую против участившихся в последнее время нападок. Унизительное словосочетание "лицо орочьей национальности"...

- Ну что, лицо орочьей национальности? - осведомился я у Ахмада. - Колоться будем?

- Агыжаешь, началнык, - осклабился орк. - Что я тэге сдэлал?

Говорить с Ахмадом было трудно. Помимо общего для орков дефекта речи - клыки не дают этим... гражданам нормально выговаривать "б" и "п" - он еще чудовищно корежил русский язык горским акцентом.

- Ты мне очки-то не втирай, Гырзаш, - напомнил я ему. - Это не меня, Гырзаш, а тебя взяли на горячем.

Еще бы чуть горячее - сам бы сгорел.

Хорошо, когда зеленые парни с Кавказа возят к нам арбузы, виноград, гвоздики и розы. Особенно когда торопишься на свидание, а месяц декабрь, а подарить нечего... и тут на твоем пути попадается такой представитель оркских народов за цветочным лотком. Так бы и расцеловал эту бородавчатую рожу. А вот когда та же бородавчатая рожа в охапке роз прячет лотосы - тут уже коленкор совсем другой. Тут ее не целовать, тут ее кирпичом обрабатывать хочется. На высоких оборотах.

- Огыжаеш, началнык, - авторитетно заявил Ахмад.

- Обиженный ты наш, - фыркнул я. - Обижать я тебя еще не начал, ты мне поверь. Так кто, говоришь, тебе желтые лотосы в гвоздиках прятал? Эльфийские террористы? Армия Великой Биармии?

- Ы-ы... - Орк честно попытался подумать. Получилось не очень. - Ныкто нэ кратал, началнык! Сам закатылся!

Я вздохнул. Мы с Ахмадом оба знали, что желтый лотос в предгорьях Кавказа не растет. Если где-то на территории Стройки Рая он и встречался, то в окрестностях Батума, а те края после развала оказались под рукой великого князя Давида - длань у князя была неласковая и изрядно длинная, так что охотников растить под ней капризную кувшинку не находилось. Весь желтый лотос на территорию России ввозили из Индокитая через Афганистан или Албанистан.

- Это ты, гражданин Гырзаш, будешь рассказывать девкам, которых по аулам трахаешь, - задушевно посоветовал я. - Наше, самое милостивое благочиние слезам не верит, а уж байкам про лотосы на горных лугах... Так что, будем признание писать, или клыки чистить?

- Ай, началнык, огыжаеш старый Гырзаш! - Орк демонстративно схватился за голову. - Клыкы чыстый! Глэстыть вэсь!

Еще бы не блестеть - нижний левый из оружейной стали сделан. Как он только себе губу не пропорет?

- Ты не понял, Гырзаш, - объяснил я ему. - Это не ты себе, это лейтенант Бабичев тебе клыки будет чистить.

Бабичева со спины часто принимают за тролля. Да и с лица иногда тоже.

Гражданин Гырзаш, очевидно, вспомнил, во сколько ему обошелся броневой клык, и попытался перемножить сумму на количество своих зубов - а те у него росли хоть и негусто, зато в два ряда, как положено порядочному орку. Выходило, очевидно, нечто астрономическое, потому что неугомонный южанин притих. Отчетливо слышалось, как извилины в его неподатливом маломощном мозгу перестраивались на новый лад.

- Началнык, - проникновенным голосом выговорил орк, когда я уже совсем решился подмигнуть Бабичеву, чтобы тот взял подозреваемого за шиворот и подержал немного. - Вэришь-нэ вэришь - галрог попутал!

- Мы люди простые, богобоязненные, раешные, - благодушно промолвил я, уже зная, чем закончится наша беседа. - Мы в балрогов не верим.

- Вай-вай! - очень натурально завыл орк. Я понимал его отчаяние - вместо изрядной суммы ему светил крупный срок, скостить который он сможет только - страшно сказать! - сотрудничеством со следствием. - Если Агдулла Грых нэ галрог, так точно галрогов сын! Уговорыл!

- Так и запишем, - удовлетворенно потер я руки.

- Скажы, архангэл, - взмолился Гырзаш, когда его выводили из будочки, где на время рейда по Черемушкинскому базару разместился почти весь личный состав отдела. - Как лотус нашол?

- Очень просто я его нашел, - ухмыльнулся я, доставая из-за пазухи корявую железку на серебряной цепочке. Железку окружало бледное голубоватое свечение. - Талисман у меня есть. Видишь - светится!

- Ы-ы! - взвыл Гырзаш. - Выйду турма - рэзат Грыха гуду! Крычал - столычный глагочыный тукой, не найдет!

Он все еще орал и матерился, пока его запихивали в "воронок".

Все же удивительно, до чего суеверный народ эти горцы. Да будь у нас такие детекторы наркотиков - разве стали бы мы торгашей по рынкам шмонать?

На самом деле лотос унюхал Лисохвостов. Он, конечно, не совсем собака, но служебная лиса - тоже очень неплохо. А железку мне подарил старый друг, бывший "афганец" Костя Долгаев, и представляла она собой кусок танковой брони производства Пермского завода. Эльфийское оружие, как известно, при приближении орков светится.

Всеволод Серов

Три часа - это все ж полегче, чем полдень. Все, что могло раскалится, уже давно раскалилось, зато и тень кое-какая начала образовываться. И если положение позволяет - а оно позволяет! - то можно в это самую тень заковыряться и оттуда, с ленцой, позевывая, наблюдать как Центурион гоняет по плацу молодняк. Молодняк уже обалдел совершенно, форма вся в пыли и потеках. Наверняка не рубит и половины из того, что орет им прапор.

Делать не фига не хочется совершенно. Все мысли - те, которые остались - словно жирные мухи роятся над столовкой. Там есть хоть чего-нибудь прохладное. Но туда пока нельзя. Можно напиться простой воды из крана, но, во-первых, бочка на солнце и давно уже прокалилась насквозь, так что вода в ней даже и не теплая - в ней яйца можно варить, вкрутую. А во-вторых, кран находится с другой стороны казармы. Куда-то подниматься, тащиться - да ну его к орку!

- А морякам нашим, - неожиданно заявляет Ладога, - в тропиках красное вино выдают.

- А ты почем знаешь? - лениво интересуется Колобок.

- Брат у меня там служил, - охотно отзывается Ладога. - На Северном, в бригаде подплава.

- Ну ты загнул. Скажешь, он у тебя гном?

То, что на субмаринах, тем более на таких, что ходят в дальние походы, экипажи комплектуются из гномов, должно быть известно даже такому лесному ежику, как Ладога. Арифметика элементарная - меньше объемы жилых отсеков, больше места для всего остального. Да и вообще - кому, как не гномам, плавать на этих железных рыбинах, битком набитых всякой механикой. Изобрели вы, ребята, на свои бороды, хреновину для исследования затопленных подземелий, вот и флаг вам в руки!

- Так я ж не говорил, что он на самих субмаринах! - обижается Ладога. - Он на фрегате обеспечения по мачтам скакал. А фрегат - в составе 5-й эскадры. Всю средиземную лужу, считай, облазил - Крит с Кипром, Каир, Марокко... в Ла-Валетте у рыцарей бывали.

- Живут же, блин, люди, - вздыхает кто-то.

- Ну и вот, - продолжает Ладога. - В тропиках им кажный день вино выдавали - красное полусухое, пополам с водой.

Почему-то именно эта деталь меня убеждает. Вряд ли сам Ладога способен отличить полусухое вино от полусладкого. В его родной деревне всех гастрономических изысков - "монополька" да местный первач.

- Живут же люди. - Теперь я вижу, что это произносит Тиман. - Мало того, что их по всяким заграницам на халяву катают, так еще и вином накачивают, за казенный-то кошт.

- Тебя вон, блин, тоже в заграницу за казенные деньги довезли. - Курешан сплевывает на стену свою всегдашнюю бурую жвачку и продолжает. - Тоже блин, турпоездочка. Восток, понимаешь, экзотика. Дело тонкое. И чем тебе, спрашивается, Кабул хуже Каира? А что пирамид тут нетути, так заместо них горы присобачены. Хочешь, попроси - специально для тебя экскурсию организують.

Курешан ржет, а меня от этого ржанья передергивает. Я все еще не могу забыть тот, месячной давности рейд на плато. Ползущие внизу по склону облака, холод, слепящий снег, вьюга, нещадно бьющая в лицо, стрелы из-под карниза и катящиеся вниз фигурки. И немигающий взгляд желтых глаз.

- Слышь, Анчарский! - просит Костяной. - Расскажи еще раз, как ты первый раз в егеря загремел.

- Я ведь тебе уже рассказывал.

- Так то мне, а молодняк-то еще не слышал, - улыбается Костяной. - Им это знаешь, какой наукой будет! Да и я не прочь по новой послушать. Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Это ведь при Катьке Второй было, так?

- Последние годы правления императрицы Екатерины Второй, позднее нареченной Великой, - соглашается Анчарский. - Собственно...

Только эльф, даже такой ассимилировавшийся, может в сорокапятиградусную жару выговорить "собственно".

- Ш! - Поднимает ладонь Аоэллин. - Смотрим.

Около штабного крыльца с гулким хлопком сваливается с небес "хитачи" капитана Глума - потертый трофейный коврик, управляемый старым, опытным камикадзе. Настоящим, из числа тех, кого япошки загоняли в взрывающиеся ступы. Некоторых умудрились ловить по нескольку раз, например этого - он себя называет Мацуси-хрен-дальше-разберешь - ловили трижды во время войны и ухитрились-таки изловить еще раз после. Хитрющий народ эти самураи.

- Ух ты, а это кто несется резво, пыль вздымая? - приподнялся на локте Тиман. - Неужто сам Вадимыч?

- Сам Николай свет-Вадимыч пожаловал? - приподнимает бровь Шар. - Надо же, такие эльфы, и без конвоя.

Мы прячем улыбки. Наш полковой некромант недавно отличился совершенно обаятельным образом. По наводке местного информатора он и два сержанта-эльфа отправились ловить шамана Валяй-Оглы, очень нас всех достающего. Шамана они, правда, не поймали, зато совершенно случайно забили на горной тропе нехилый караван. Трофеев накидалась куча, а связи, как всегда не было.

Вроде бы добро надо бросать, потому как понятно, что два эльфа на себе много не уволокут, а Вадимычу свой инвентарь бы допереть, но некроманта заела жаба. Он соорудил полевую пентаграмму, убил всю ночь, но к утру поднял нескольких, наиболее сохранившихся басмачей. И возвратился назад, ведя за собой череду сгорбившихся от навьюченных грузов зомби.

- Эй! - окликнул сержант Гимли пробегавшего мимо парня из третьей роты. - Чего стряслось-то?

- Рейдовики монстра завалили!

- Типа свежак?

Убегавший махнул рукой, что, в общем-то, могло означать все, что угодно, и понесся дальше.

- Ну-ну, - задумчиво протянул Анчарский. - А не пойти ли и нам, господа, поглядеть на сие диво?

Поглядеть на нового монстра, конечно, стоит. Заодно и послушать тех, кто сумел его завалить. Конечно, потом будет и вскрытие и тэ дэ и тэ пэ, но пока Москва спустит инструкцию...

Хуже всего, если это подарочек из-за Большого Бугра. Чуть полегче, если выяснится, что сие продукт жизнедеятельности местных шаманов. Ну а лучше всего, если выяснится, что это стихийное порождение, очередная жертва побочных эффектов. Как-никак война идет седьмой год, и местность, даже в пустыне, загажена преизрядно.

Грузовой ковер появляется минут пять спустя. Он идет низко, над самой землей, и приходится щуриться, чтобы разглядеть его на фоне барханов. Приподнимается, чтобы перевалить через ограду базы и шипением приземляется на плацу.

- А ну, разойдись! Разойдись!

Толпа - ну и нехило же у нас бездельников! - неохотно раздвигается, давая проход высокому начальству.

- Ну, чего стоим! На раз-два - взяли! Потащили.

Закутанную в брезент тушу стягивают с ковра и разворачивают.

- Ё-ох! - восхищенно выдыхает кто-то.

Монстр велик. В нем не меньше четырех локтей, если считать от широких, обильно оснащенных длинными когтями лап до кончиков остроконечных ушей. А если с крыльями, то и все шесть.

- Явно не местная птичка.

- Изделие французское либо итальянское. - Анчарский говорит медленно, словно бы растягивая слова. - Скорее французское - любят галлы с каменными горгульями возиться. Взят, судя по ране, "ледяным кулаком".

Ну да, монстры на каменной или, по-ученому, кремневой основе малочувствительны к огню и пулям, а вот с холодом у них отношения неважные - заморозка делает камень хрупким.

Я проталкиваюсь поближе к ковру.

- Потери есть? - осведомляется начштаба.

- Лехе-третьему руку оторвало. - Командир дозора кивает на тушу. - Чисто так - чик, и нету. Хорошо хоть, сожрать не успело. Ну, мы рану сразу геликом зажали... Лекари сказали, что обратно присобачить сумеют.

- Хорошо, коли так.

Глава 3, или О вреде невежества

Всеволод Серов, среда, 16 июня

- Кажется, - Марина неуверенно оглянулась на эстраду. - Скоро начнется выступление.

- Ну и что? - спросил я. - Ты-то ведь сегодня не выступаешь.

- Да, но... - чуть замялась она, - понимаешь, я бы не хотела... ребята будут работать, а я тут, в зале, веселюсь.

- Не вопрос. - Я поднял руку, пытаясь привлечь внимание официанта. - Эй, человек. Счет, пжалста.

- Я надеюсь, - вполголоса сказал Зорин младшей сестре, помогая ей подняться, - вы позволите мне вас проводить. Время, конечно, не столь позднее, но...

Фраза не предназначалась для моих ушей, но я ее услышал. И возмутился.

- То есть как это "проводить"? Не-ет, так дело не пойдет. Я требую продолжения банкета!

- А что, у вас, - Зорин уставился, точнее, попытался холодно уставиться на меня. Получилось у него неважно, я не зря весь вечер бдительно следил за его бокалом, - имеются конкретные предложения?

- Н-ну. - Пробормотал я. В голове вертелось столько сакраментальное "Извозчик, к Яру". "А где-то там к Яру проносятся тройки..."

- Можем поехать кататься. По ночной Москве... реке... на этом... "Майском жуке"... то есть "Майском цветке"!

- Ой, - радостно воскликнула Марина, - я слышала про это. Кораблик, который плавает без помощи магии, да? - Кажется, она хотела захлопать в ладоши, но в последний момент устыдилась столь детского порыва. - Давайте, поедем, ну пожалуйста, - обратилась она к нашим спутникам - когда еще получиться так выбраться, всем вместе, - "ого", подумал я, - раз уж Сева приглашает.

И платит за всех, закончил я, мысленно пытаясь устроить содержимому своего кошелька ревизию. По идее, должно было хватить, впрочем, сейчас принесут счет и я смогу убедиться в этом. В крайнем случае, придется делать крюк ко мне домой, за заначкой.

Валентин Зорин, среда, 16 июня

Ковер в шашечку мчался едва ли не над самой водой, низко-низко, так что отражения городских огней сливались в рябящие полосы, оранжевые и голубые на смоляно-черном, точно ленты в косе хохлушки. Все ароматы перебивал илистый запах реки. Незаметно от спутниц я вцепился в болтающийся ремень безопасности - никто, конечно, не пристегивался, это недостойно гусар, как заявил гордый собой Серов... Вообще-то я заметил, что он ведет себя гораздо более разухабисто, чем можно было объяснить количеством выпитого. Зато я за один вечер ухитрился влить в себя больше алкоголя, чем обычно позволяю себе за месяц - с подачи, сколько мне помнилось, брата аквариумиста, доливавшего мой бокал, стоило уровню жидкости в нем опуститься хоть на палец.

"Мэйфлауэр" появился перед нами неожиданно. Палубная надстройка, конечно, маячила впереди еще пару минут до того, но я, например, попросту решил, что это какой-то павильон на берегу. А потом мы совершили крутой вираж, резко забирая вверх у бывших Свято-Владимирских, а ныне вновь Воробьевых гор, и, уходя чуть ли не в пике, увидали перед собою...

- Матерь божия! - выдохнула какая-то из сестер Валевич - изумленный открывшимся мне зрелищем, я не обернулся посмотреть, которая.

Нет, я знал, конечно, как выглядят пароходы. Был в истории момент, когда они составляли конкуренцию магическим кораблям - баржам на буксире у левиафанов, бурелетам и прочим разновидностям вплоть до джинноходных чароносцев Севморфлота. Но в памяти моей они отпечатались именно как мелкие пестренькие картинки в учебнике истории, паровые корабли давно вышли из употребления даже у гномов, известных нездоровой любовью к механическим игрушкам, и я не ожидал, что открывшееся нам зрелище окажется настолько... внушительным.

Могучая туша "Мэйфлауэра" рассекала речные воды, точно заплывший нечаянно по каналу Пяти морей кит. Злодейски поблескивали лопасти медленно ворочающихся колес, роняя с высоты пенистые струи. От носа до кормы корабль был увешан гирляндами огней - зеленых лесовых, желтоватых болотных, серебристых могильных, радужных фейных, - и такими же огоньками испещрены были зонты, накрывавшие от взглядов пролетных расставленные вдоль поручней столики. Впечатление немного портила только низенькая толстая труба, извергавшая клубы серого дыма; ветер относил их в сторону Греко-славянской академии.

Таксист сделал круг над кораблем, позволяя девушкам вдоволь навизжаться от восторга - видно, почуял поживу, решил, что двое солидного вида мужчин не поскупятся. Откуда ж ему знать, что мои, к счастью, не пощипанные ужином финансы были извлечены не далее, как сегодня утром, из предпоследней заначки, и подкреплены одолженной у Смазлика сотней баксов, которую, между прочим, еще и отдавать придется когда-то?

На очередном кругу мне померещилось, что где-то в отдалении, на юго-западе, мелькают языки пламени, отражаясь в небе, и без того исчерченном городскими огнями. Я попытался присмотреться, но в этот момент ковер, как назло, завалился на бок, и я чуть не слетел с него, постыдно ухватившись за ремень безопасности.

- Держитесь, - посоветовал Серов беззлобно. Я молча кивнул. - А то палуба железная.

Я присмотрелся. Действительно, на бортах виднелись ряды заклепок.

- Как же он плавает? - невольно вырвалось у меня.

- Как любое судно, - пожал плечами аквариумист. - Они потому и протянули так долго, паровики-то - в текучей воде, на холодном железе не всякое заклятье продержится больше пяти минут.

Я поежился. На мой вкус это была слишком сложная техника. А я предпочитаю доброе старое волшебство.

Правда, из всех изобретенных человечеством чар мне сейчас более всего пригодились бы протрезвляющие. За отсутствием таковых я украдкой вытащил из внутреннего кармана на мундире леденец от кашля и сунул в рот, пытаясь перебить исходящие из недр желудка винные пары. Серов покосился на меня и чихнул. Потом чихнул еще раз.

- Брат Зорин! - не выдержал он минуту спустя. - Христом-богом молю, выплюньте эту... эту мерзость!

Его едва не трясло.

- А что случилось? - удивился я.

Аквариумист снова чихнул, пытаясь откусывать чистый воздух из-за края ковра.

- У меня, - объяснил он, ожесточенно потирая переносицу, - аллергия на эвкалиптовое масло. Страшная.

Я поспешно отправил леденец за борт, запоздало ужаснувшись, что попаду по темени кому-нибудь из сидящих на палубе. Но, судя по отсутствию воплей, обошлось. Хорошо, что коровы не летают...

Черно-белый ковер по-лихачески затормозил у самых перил (или поручней? Бог знает, как их называют моряки). Водитель через плечо поклонился дамам и протянул руку. Серов полез в карман, а я, пользуясь случаем, спрыгнул на палубу и подал руки дамам - одной правую, а второй - левую. Не по правилам, зато никому не обидно.

Всеволод Серов, среда, 16 июня

- Предлагаю расположиться на верхней палубе, - сказал я. - Не знаю, как вам, а мне эти клубы, вырывающие из салона, равно как и доносящиеся оттуда звуки... доверия не внушают.

- С-с удовольствием. - Марина шагнула вперед и тут же качнулась куда-то в сторону. Я поймал её почти у самых реек, долженствующих изображать из себя ограждение, схватил за талию, притянул обратно...

- Ох, - она умудрилась извернуться и теперь стояла лицом ко мне. - Кажется... я немножко пьяна. Это ведь, - Её руки скользнули по моей груди и обвились вокруг шеи, - не страшно, правда?

- Конечно нет, - отозвался я, прикидывая, хватит ли моего равновесия на смертельный номер - подъем по трапу с девушкой на руках. - Совсем-совсем не страшно.

- А я, - прошептала девушка, - тебе верю.

- Пойдем, - попросил я. - Нас... уже ждут.

К моему удивлению, под навесом на верхней палубе тоже располагался небольшой оркестрик. Трое молодых парней с гитарами, одетые в костюмы, которые я, после недолгого раздумья классифицировал как псевдо-испанские. Что ж, учитывая разухабистые трели балалайки , доносящиеся снизу, это была весьма приятная нежданность.

- А мы уже сделали заказ, - сообщила Арина, когда мы подошли к столику. - Не возражаете?

- Отнюдь. - Я взялся за спинку стула, осторожно покосился вправо - мне досталось место у самого борта и рядом медленно проплывали лопасти колеса, с гулким плеском ударяясь о расцвеченную тысячами огней воду.

- Интересно? - неожиданно сказала Марина. - Это настоящие испанцы?

- А что?

- Было бы... здорово, - мечтательно сообщила девушка. - Я... люблю танцевать под их музыку.

- Не вопрос, - отозвался я, в очередной раз за вечер нашаривая в кармане изрядно похудевший кошелек. - Желание дамы - для кавалера закон.

Похоже, я тоже недооценил степень собственного опьянения, потому что вопрос: "Ребята, вы русский понимаете?", хоть и был, на мой взгляд, достаточно логичным, но задан был слегка заплетающимся голосом.

- Wir verstehen deutsch nicht, - отозвался один из них, высокий парень с длинными, забранными в "конский хвост" волосами. На правой стороне его костюма поблескивала вышитая серебром надпись "Эль Мариаче". - Et n'est pas compris en franзais aussi. Да и в своем родном испанском не очень. Зато вот с русским - никаких проблем. Чего надо-то, кореш?

- А сыграйте-ка, парни, - Я многозначительно звякнул столбиком талеров, - что-нибудь этакое... ну, как у вас обычно просят? Чтобы душа развернулась и обратно свернулась.