read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



В комнату поднялась девушка, принялась вытираться, как бы случайно поворачиваясь к нему то одним, то другим боком. С минуту Олег пытался не отвлекаться от щуки, потом предупредил:
— Еще один такой поворот, и ты останешься без ужина.
— А я не голодна, — довольно захихикала невольница. Она улеглась рядом на спину, положив голову ему на колени и глядя в глаза. — Как я счастлива, господин. Боги все же вознаградили меня за детские страдания, отдав в твои руки. У тебя такие руки, господин… Они могут быть и сильными, и нежными, они мозолистые, но глаже бархата, они стремительные, но такие ласковые…
— Они еще и соленые, — добавил Олег, перекидывая в рот еще кусочек рыбы.
— Я согласна на все, господин. Пусть и соленые. Все равно они лучшие в мире.
Олег потянулся к подносу за пивом, но как-то получилось, что вместо этого он коснулся губами ее губ, а Урсула требовательно захлестнула руки у него на шее, словно была не рабыней, а хозяйкой. Пива расхотелось. Захотелось стиснуть в ладони ее грудь, ощутить мягкость ее талии, выемку между бедрами, прижать к себе.
— Воистину… — пробормотал он.
— Что? — не поняла девушка.
— Это знак согласия, Урсула. Но более длинный и размеренный, нежели слово «да». Его невозможно просто выдохнуть. Его нужно произносить долго и при полной уверенности в желании.
— Каком?
— Отнести тебя на руках в постель. Но, понимаешь, с этими дурацкими люками в постель придется кидать, причем с большой высоты. Поэтому давай просто спустимся туда и обсудим все подробнее.
— Как прикажешь, господин, — скатилась со скамьи девушка.
Урсула отошла к открытому угловому люку и как-то ловко и стремительно скользнула вниз.
— Можно подумать, это она выполняет мое желание, а не я — ее, — покачал головой ведун, но все равно спустился следом.
Перина походила на омут — на ней невозможно было лежать, в нее проваливался сразу на полметра в глубину. Олег, не ожидавший такого подвоха от обычной постели, попробовал присесть, повернуться — но как только он оказался на спине, ловкая невольница оседлала его, вцепилась руками в запястья, принялась жадно целовать грудь, шею, лицо. Потом резко выпрямилась, качнула бедрами, прикусив губу — ведун вдруг ощутил, что он уже внутри, и при этом с его плотью играют, словно рукой. Он дернулся, пытаясь понять, что происходит — но плоть намекнула, что он совершает глупость, и Олег расслабился, отдаваясь сладким ощущениям, позволяя то овладевать собою до конца, то останавливаться, отодвигая миг столь желанного взрыва. Урсула, на удивление ловко владея собой в волнах перины, то опускалась рядом, то поворачивалась спиной, то целовала ноги, то откидывалась назад, щекотя влажными волосами шею и грудь, то опять поворачивалась лицом — и все это время ни на миг не выпускала его из-под контроля.
Поначалу ведун еще пытался как-то овладеть ситуацией, сделать все по-своему, но для этого требовалось проявить волю, а как раз ее-то и украла своею мягкостью и лаской юная рабыня. Оставалось только смириться и плыть по волнам наслаждения, довериться ей и надеяться, что эта река не закончится никогда.
А потом была волна жара, едва не скрутившая тело жестокой судорогой — но судорогой, вызывающей не боль, а наслаждение. И Олег, почти не шелохнувшийся за все это время, понял, что выпит до дна, высушен, опустошен до самого дна, не способен шелохнуть ни рукой, ни даже губами.
Урсула вытянулась во весь рост, прижалась рядом, то ли согревая его, то ли впитывая в себя то немногое, что еще осталось в теле счастливой жертвы:
— Я тебе не нравлюсь, господин?
Середин закрыл глаза. Его мысли двигались слишком медленно, чтобы так сразу переварить эту мысль.
— Но ты не продашь меня, господин? Я очень прошу тебя, господин. Оставь меня. Я буду послушной и верной рабыней.
— Ты это о чем? — наконец выдавил из себя он.
— Я хоть немножечко тебе нравлюсь, господин?
— Где-то я это уже слышал, девочка… Ах да, вспомнил. То же самое ты говорила почти год назад, в Угличе. И с чего это ты решила снова вспомнить этот вопрос?
— Ты овладел мною еще летом, господин. А потом еще много раз. Но я до сих пор не чувствую в себе твоего ребенка. Это потому, что я не нравлюсь тебе, да? Ты мыслишь продать меня и не хочешь, чтобы у меня был ребенок?
— Ребенок? Продать? Извини, девочка, наверное, после пива я сильно поглупел. Какая связь?!
— Ты же колдун, господин. Ты сделал так, чтобы я не зачала от тебя ребенка. Нерожавшую рабыню легче продать. Она всегда красивее, и у нее глаже живот. Она не беспокоится о малыше, если он отнят, и не горюет, если он мертв.
— Надо же, какие хитрости, — удивился Олег. — Никогда бы не подумал. Хотя, конечно, кто купит красивую девушку с большим животом? Это уже совсем не то, о чем обычно думают мужчины.
— Ты это сделал, господин?
Сверху послышались шаги. Олег поискал глазами саблю, тихо ругнулся: она, естественно, осталась наверху. Вечно из-за женщин что-то делается не так. Потом он дотянулся до сбившейся в сторону овчины, подтянул к себе, прикрыл себя и невольницу.
— Надеюсь, ты не спишь, чужеземец? — заглянул в люк, а затем и спустился правитель.
— Мудрый Аркаим? — удивился Олег. — За что такая честь? Прости, не могу поклониться. Делать это лежа так неудобно…
— Я понимаю, — кивнул правитель и повернул зеркало на стене лицевой стороной к углу. Стараниями рабыни Олег совершенно забыл, откуда в спальне берется свет. — Я вспомнил твои слова, чужеземец, о том, что иногда нужно проявлять меньше вежливости и больше любопытства. А то я вечно чего-то не замечаю. То глаза, то осколки, то зеркала… Вот я и подумал: а не навестить ли мне моих гостей? На всякий случай. Ты ведь не обидишься за то, что я последовал твоему совету, чужеземец?
— Нет-нет, что ты, мудрый Аркаим… — скрипнул зубами Середин. И ведь винить в создавшейся ситуации следовало себя одного!
— Ты сильно напугал моего верховного сардара, ведун Олег.
— Он успел пожаловаться?
— Разумеется. Ему же было интересно, кого из вас двоих я сочту более виноватым? Тем более что жалобу он облек в обычный доклад о прибытии гостей.
— И кто же будет наказан, мудрый Аркаим?
— У тебя наверху вкусная еда, чистая одежда, а в умывальне теплая вода и густой щелок. Неужели ты думаешь, что получил бы все это вовремя, если бы я утопил всех прислужников моего брата, а вместо них назначил следить за порядком в доме пахаря из Кивы или кожевенника из Та-кема? Если мы не будем милостивы к побежденным, нам придется жевать сушеное мясо и спать в сугробах посреди парадного зала.
_—_Означает ли это, что я должен кланяться тем, кто еще вчера ползал на коленях, не имея ни чести, ни достоинства?
— Я сказал верховному сардару, что ты мой личный друг, чужеземец, и твои пожелания для меня важнее, нежели мои собственные. Однако прошу тебя, ведун Олег, больше не нужно обещать никаких наказаний дворцовой прислуге. Ты был очень убедителен, разговаривая с Ахтой Бао. Он тебе поверил. Если начнут верить и остальные, то они просто сбегут, оставив нас без отопления, воды, одежды…
— Я уже понял, мудрый Аркаим, можно не продолжать. Извини.
— Нет, ничего. Ахтой Бао было полезно испугаться. Он чересчур легко отделался, просто переметнувшись от моего брата ко мне. Лишь бы все это не случалось слишком часто… — Правитель отошел к зеркалу, постучал по тыльной стороне, заглянул за него: — Так ты посетил мой дворец, чужеземец?
— Почти, мудрый Аркаим. Я взглянул на него снизу.
— И как он выглядит?
— Совсем целым. Если бы не пост из двух смолевников перед воротами на карнизе, так и не догадался бы, что там засели чужаки.
— Я рад, — кивнул правитель. — Ты так уверенно сказывал, что мой дворец можно захватывать чуть не каждый день, что я уж понадеялся: а вдруг он уже очищен?
— Увы, одних лишь моих сил для этого слишком мало. Я могу просить тебя о небольшой помощи для освобождения твоего дворца от проходимцев, мудрый Аркаим?
— Небольшой? Небольшая помощь — и мой дворец будет захвачен в третий раз за эту осень? Пожалуй, мне и вправду стоит перенести столицу сюда. Дворец, что всегда называли неприступным, рискует получить наименование проходного двора.
— Извини, мудрый Аркаим. Но ведь нам нужно вернуть седьмой осколок?
— Нет, не вернуть, — покачал головой правитель. — Хватит с него хозяев. Он должен попасть ко мне. Что тебе нужно для успеха, чужеземец?
— Я бы просил тебя дать мне в помощь одного воина, мудрый Аркаим.
— Всего одного? — удивился законный наследник Кайма. — Считай, что он уже в твоем распоряжении. Кто этот счастливчик?
— Ты, мудрый Аркаим.
Правитель остановился. Подумал, потом губы его растянулись в улыбке, наконец он просто расхохотался:
— Да, чужеземец, ты умеешь выбирать помощников. «Всего лишь один воин»! Какой пустяк! Да, я и сам мог бы догадаться… Однако я все же подумаю. Но сперва — сказывай.
— Ты отличный воин, мудрый Аркаим. По себе знаю. Их всего две сотни. А скорее всего, еще и меньше. Я умею напускать морок, но ты делаешь это лучше. Если мы оба невидимыми пройдемся мечом по двору и дворцу, то снесем их всех.
— Там мой брат, чужеземец. Он способен сбить морок, и мы окажемся вдвоем против сотен врагов.
— У тебя есть кумаи, правитель. Мы сможем следить за двором и напасть в тот момент, когда брата не будет.
_—_Невозможно бесшумно взломать ворота. Поднимется тревога, придет брат…
— Зачем их ломать? Мы обойдем ущелье со стороны кладбища и спустимся на веревках, как я сделал это в прошлый раз.
— Как пройти наверх? Перед дворцом пост! Мы можем стать невидимыми для людей, но не для мертвого снега. На нем останутся следы.
— Я вызову снежную бурю. Она сразу заметет следы и приглушит звуки, если таковые возникнут.
— Я и сам умею вызывать непогоду, — сложил руки на груди правитель. — В бурю орлы не станут летать. Да и разглядеть ничего не смогут.
— Буря нужна только для того, чтобы подняться. Перед самим нападением мы ее успокоим. Если же начать слежение за двором прямо сейчас, мы успеем узнать привычки Раджафа, его распорядок и будем готовы напасть в нужное время и в нужном месте.
— Похоже, ты успел продумать все, чужеземец, — покачал головой мудрый Аркаим. — Забавно, забавно… Но получиться может… — Он опять громко фыркнул: — Всего один воин, сказываешь? Ох, чужеземец… Хитер. Хорошо, что ты не стал моим врагом.
Он прошелся от стены к стене, остановился:
— И все же я обдумаю это пару дней. Ты же покамест отдыхай. — Он склонил голову набок. — У тебя прекрасная рабыня. Жалко, я не увидел ее в первую встречу. Она юна и очень красива. Такая невольница способна обогатить своего владельца, чужеземец.
— Она не продается, мудрый Аркаим.
— Ты не понимаешь. Она способна весьма и весьма обогатить своего хозяина.
— Она уже обогатила меня, мудрый Аркаим. И поэтому не продается.
— Жаль…
Гость остановился у лестницы, потянулся к зеркалу и опять щелкнул по нему с тыльной стороны, после чего быстро поднялся наверх.
Урсула тут же громко взвизгнула и кинулась на Олега, заткнув ему рот короткими, но бесчисленными поцелуями.
* * *
Въезжать в селение перед дворцом открыто Олег и мудрый Аркаим не рискнули. Мало ли заметит кто, слишком сильно обрадуется, внимание привлечет… Сверху ведь видно все, могут и насторожиться, чего доброго. Поэтому коней и дорожные припасы путники оставили еще до поворота на деревню, под присмотром Любовода и Урсулы. Ведун показал им удобное место под кустом орешника, где они и обосновались.
Затем правитель начал свою ворожбу. Она мало напоминала известные Олегу заговоры, основанные на словах и зельях. Мудрый Аркаим пел на незнакомом языке и вращался — при этом во вращение вокруг него вовлекались воздух, снег, мелкие веточки и упавшие поверх сугробов сухие листья. Невольница и купец, наблюдая, как вокруг колдуна вырастает целый смерч, попятились, а Середин остался стоять. Он пока не понимал, что именно за чародейство творит его напарник.
Наконец правитель резко остановился. Закрутившийся вокруг него вихрь оторвался от человека, промчался по леску, обламывая мерзлые веточки, ушел ввысь. Через минуту Олег увидел, как высоко в небе начали закручиваться облака и из них, словно выбрасываемый центробежной силой, посыпался снег.
— Часа через два ветер силу наберет, — пообещал напарник. — К этому времени как раз и тучи натянутся. Будет снежный буран во всей красе.
— Понял, — кивнул Олег и повернулся к невольнице: — Ну-ка, девочка, достань мне овчину из сумки. Только не раскручивай, я ее под мышкой понесу.
— Щит сразу бери и веревку, — посоветовал мудрый Аркаим. — Не то под влияние морока не попадет.
— Угу… — Середин проверил завязки доспеха, натянул получше на уши меховую шапку с бронзовыми пластинами на макушке, переправил за спину щит, проверил оружие, перекинул через левое плечо тугой сверток из четырех сшитых вместе бараньих шкур. — Готов, заколдовывай.
— Ой! — Девушка закрыла ладонью глаза и отвернулась.
Чародей опять запел, закрутился, вытаптывая тропинку вокруг ведуна. Чем быстрее он двигался, тем более «размазывались» в воздухе части его тела — словно стремительный клинок в руках умелого фехтовальщика. Сперва силуэт сделался размытым, будто длинная, уродливая тень. Потом от него остался неясный контур, затем едва заметный след. И колдун исчез.
— Ты здесь, мудрый Аркаим? — на всякий случай поинтересовался Середин.
— Ты тоже, чужеземец. — В голосе правителя звучала насмешка. — Ты смотри, тучи уже собираются. Идем. Пока пешими до дворца доберемся, непогода как раз будет в силе.

На снегу, от орешника к дороге, стали появляться глубокие следы.
— Пока, — махнул Олег рукой остающимся спутникам, запоздало вспомнил, что невидим, и поспешил за правителем.
По дороге они дошли до ворот в ущелье минут за тридцать. Ветер уже выглаживал наст жесткой поземкой, и караульные, присев на камни, зябко кутались в теплые тулупы. Двое из них появления гостей вообще не заметили, и лишь третий, сидевший ближе всех к мосту, вдруг вытаращился на две цепочки человеческих следов, проступающих по дороге по направлению к воротам. Страж внимательно проследил, как они миновали створку, поднялся со своего места и прошел немного за ними, потом остановился и потряс головой. Снова посмотрел на следы, наклонился, потрогал их рукавицей, опять тряхнул головой и вернулся назад, на пост, так и не произнеся ни единого звука.
С караулом у начала тропы было проще — много народа, снег вытоптан до прочности камня. Напарники просто обогнули сидящих возле костра ополченцев и двинулись вверх по тропе.
— Тебе не холодно, мудрый Аркаим? — поинтересовался Середин, когда они поднялись метров на двести.
— Ты хочешь услышать ответ или просто проверяешь, где я нахожусь? — послышался голос откуда-то спереди. — Тогда я здесь…
В сугробике под стеной появился глубокий отпечаток ноги, над которым тут же закружился маленький снежный вихрь.
— Просто я помню, что ты все время ходишь в одном халате. И летом так одевался, и зимой.
— Так ведь и ты летом ту же броню, что и сейчас, носил. Токмо тогда ты мучился от жары, а теперь мерзнешь.
— Ты хочешь сказать, что не ощущаешь ни тепла, ни холода?
— Ну почему, чужеземец, ощущаю, — отозвался правитель. — Но с возрастом обычно обращаешь на это все меньше и меньше внимания.
— Сколько же тебе лет, мудрый Аркаим?
— Какая тебе разница, смертный? Тебе ведь все равно не понять, что такое настоящий возраст. Ты похож на бабочку-однодневку, которая пытается понять, что такое целый год.
— Но ведь она может хотя бы представить. Умножить свою жизнь на триста шестьдесят пять.
— Как ты наивен, смертный. Как объяснить бабочке, не понимающей, что такое ночь, и считающей ее смертью, что такое зима, весна, осень? Но самое смешное — ей не объяснить, что такое лето. Ведь, не зная холода, невозможно понять тепло.
— Может быть, я удивлю тебя, мудрый Аркаим, но я знаю, что такое зима.
— Что?
— Я знаю, что такое зима!
— Удивительное самомнение для бабочки, родившейся и выросшей летом!
— Каким летом?
— Этим!
— Каким…
— Тю… Тим…
Буран раскручивался с каждой минутой. Хлопья снега летели плотным потоком, налипая на лицо, забивая глаза и нагло протискиваясь в рот. Ветер выл, свистел в камнях, шипел под ногами с такой силой, что разобрать слова совсем близкого — его шаги пропечатывались всего в паре метров впереди спутника совершенно не представлялось возможным. Оставалось только еще глубже натянуть шапку и стараться не отстать — буран заносил следы в считанные секунды. Чуть помедли — и напарника будет уже не найти.
Снежное марево сократило видимость от силы до десяти шагов, поэтому появление впереди дворца стало для Олега полной неожиданностью. Он думал, что до него еще идти и идти. Караульные Раджафа, похожие на изваяния, сидели на корточках перед воротами, укутавшись в плаши. Середин увидел, как следы Аркаима появились и тут же были занесены в нескольких сантиметрах перед ними. Это был верный ход: кто же видит, что творится у него под ногами? Все всегда смотрят вперед.
Ведун двинулся следом, миновал первого караульного, второго…
И тут смолевник внезапно встал. То ли ноги у него затекли, то ли померещилось что — но он встал, чуть наклонился вперед… И столкнулся грудью с Олегом. Того качнуло назад, и, восстанавливая равновесие, ведун схватил караульного под локоть и со всей силой рванул к себе, одновременно делая шаг вправо. Воин, никак не ожидавший подобного фокуса, наклонился, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие на краю обрыва, и рыбкой нырнул вниз.
Второй изумленно вскочил, осторожно подступил к краю, заглянул вниз.
«Сейчас тревогу поднимет…» — подумал Середин, зашел ему за спину и тоже толкнул.
Увы, второй стражник, боясь падения, весь свой вес перенес на отставленную назад ногу, а потому после толчка не ухнулся в пропасть, а упал на краю, соскользнув только ногами, грудью же оставшись на краю тропы. Рот его распахнулся, но крики о помощи сносились бураном, не достигая даже слуха ведуна. Первым порывом Олега было протянуть несчастному руку — но это означало окончательно выдать себя врагу.
— Это не человек, — напомнил себе ведун. — Это живая сила противника.
Он отвернулся и торопливо зашагал дальше по тропе. Ведь мудрый Аркаим, похоже, успел пройти далеко вперед. Метров через пять Олег оглянулся. Стражника на краю уже не было. Осталась лежать только его шапка, а соскользнувшую рукавицу ветер уже катил по карнизу вниз.
Тропа пошла вверх чуть круче, повернула вправо, втиснулась в щель между скалами. Ветер заметно стих, хотя снега в это уютное место буран намел выше колена.
— Я здесь, — предупредил правитель, не дожидаясь, пока напарник в него врежется. Не всякий ведь сразу догадается, что две ямки в снегу — это чьи-то ноги. — Куда дальше?
— С тропы, пожалуй, лучше уйти, — предложил Олег. — Береженому и боги помогают. Поднимемся в скалы, там буран переждем в тихом месте. А дальше — как обстоятельства сложатся. Кумаи еще отдыхают?
— Кто же из птиц в такую погоду из гнезда высунется? Конечно, в укрытиях сидят.
— Вот и мы так поступим… — тронулся вперед Олег.
Со стороны высокогорной долины скалы, что ниже по тропе вырастали до многометровой высоты, выглядели просто пологой грудой камней. Напарники без труда забрались по ним наверх, продвинулись в сторону дворца метров на сто и остановились в трещине между двумя полутораметровыми скальными пальцами.
— Присаживайся, правитель.
Скинув из-за спины щит, Олег бросил его на снег умбоном кверху, сел с краю, оставив другую половину мудрому Аркаиму, потом размотал овчину и накрыл обоих сверху. Ветер сразу стал почти не слышен, а вскоре от дыхания стало еще и тепло.
— Хоть и простое укрытие, а жить уже можно, — привалился спиной к камню ведун. — Как долго буран еще продлится?
— Два часа закручивался, столько же и затихать будет. Ты как мыслишь, чужеземец, Раджаф пропавших дозорных не хватится?
— В буран люди только так пропадают, — пожал плечами Олег. — Следов схватки нет, кровью не напачкали, в ворота никто влезть не попытался. Думаю, тревоги поднимать не станут. Решат, ветром сдуло. Или закружило, да шаг бедняги не в ту сторону сделали. Много ли в горах надо?
— Будем надеяться, так и будет, — согласился напарник.
Они помолчали, дыша в темноту и прислушиваясь к шороху ветра снаружи, потом Олег спросил:
— Так сколько тебе все-таки лет, мудрый Аркаим?
— Любопытство не дает покоя, смертный? Да-а, любопытство — страшная сила. Хорошо, я попытаюсь тебе ответить. Но тогда и ты признайся, где находятся сын русалки и человек нерожденный, появление которых предсказало пророчество?
— А разве ты еще не понял? — засмеялся Олег. — Сын русалки — это мой друг, Любовод. Вот потому-то он так любит плавать по разным краям света, потому-то и желает смерти твоему брату, истребившему нежить в водах Кайма.
— Твой друг? Ты обманываешь меня, ведун Олег. Он человек!
— Разумеется. Ведь никто не говорил, что он русалка. Он сын русалки. Или вам про них совсем ничего не известно?
— В наших землях за ними исстари охотились сторонники уговора. Поэтому все знания про их повадки давно, давно забыты.
— Русалками становятся девушки, что утопились из-за несчастной любви, правитель. Самоубийство — тяжкий грех, и оттого они никогда не могут пройти по Калинову мосту через реку Смородину. Не пускает он их в мир прекрасной Мары, на поля вечности. Так и остаются девицы в реках и омутах, куда тоску свою относили. А любви, ласки мужской им все так же хочется, как и при жизни. Пожалуй, даже сильнее. Вот и маются тоскою своею вечно…
— Ты говорил про сына русалки, — напомнил мудрый Аркаим.
— Ах, да, — кивнул Олег. — Любовь, известное дело, не вечна. Первую любовь русалки забывают, начинают новыми парнями увлекаться. Коли удается соблазнить кого, могут и замуж выйти, жить семьей обычной. Только, сказывают, не бывает в таких семьях счастья. Да и откуда оно возьмется, с нежитью-то? Но бывает, не доходит до свадьбы, одними играми любовными мужи и русалки обходятся. Русалке — ласка, мужику — удовольствие. Беда, а кому и радость в том, что детей новорожденных русалки себе не оставляют. Утонет ведь в воде младенец, замерзнет, умрет. От живого семени дети живые рождаются. Посему детей родившихся русалки завсегда отцам подбрасывают. Так они и растут, зачастую не ведая, что за мать их на свет родила. Иногда, купаясь, могут с родительницей встретиться. А могут — и нет. Любоводу повезло, он с мамой своей познакомился, язык общий нашел. Потому, верно, и осколок последний от священной книги русалка каспийская ему отдала. Своего почуяла. Раджаф за сохранение уговора борется? Так это месть ему за нежить речную, что он в страхе истребляет.
— Это объясняет многое, — задумчиво ответил правитель.
— Так сколько тебе лет, мудрый Аркаим?
— Кто же их упомнит, года эти, смертный? Иногда вся эта судьба начинает надоедать. Непонятно, чего ждешь, на что надеешься. Ничего не меняется, ничего не уходит, не появляется тоже ничего. Ты сидишь на вершине, глядя в пустую даль, бессмысленную, как жизнь, и хочется уйти к отцу. Наверное, в такие годы отец и решился покинуть мир, воссоединиться с матерью, оставив страну и будущее мне и брату. В такие дни перестаешь обращать внимание на время. Сколько его прошло: день, год, век — какая разница? Иногда появляется желание все изменить, переделать, перевернуть — и ты лихорадочно крутишься год, десять, сто лет, пока не приходит новая осень, и тебе опять начинает надоедать вся эта суета. Я не знаю, сколько мне лет, смертный. Тысяча, две. Может, три. Хотя нет. Пожалуй, все-таки меньше. Но какая разница? После первых пятисот-шестисот лет считать перестаешь. Но я хотя бы родился, чужеземец. А ты, получается, тот, кто не рождался, верно?
— Верно, — кивнул Олег.
— Откуда же ты тогда взялся? Как появился в мире? Ведь ты есть!
— Я появлюсь, мудрый Аркаим. Я родюсь… рожусь… рождусь… В общем, где-то через тысячу, тысячу четыреста лет на свете появится симпатичный мальчишка, которого назовут Олегом. И это буду я. Не могу сказать точнее, поскольку мало кто в будущем сможет даже примерно определить, какие события и когда происходили в нынешние дни. Плюс-минус двести лет — это нормальная датировка, можно сказать совершенно точная. Муром появился где-то между шестым и девятым веком, Углич — то ли в девятом, то ли в одиннадцатом. Плес — то ли в одиннадцатом, то ли в пятнадцатом[2 - Плес — самый яркий пример. Известен с первой половины XII века, но основан Василием Первым в 1410 году.]. И это только то, что я хоть как-то помню. И то, о чем в летописях более-менее внятно написано. С остальным вообще ужас. Время построения Змиевых валов известно с точностью плюс-минус две тысячи лет. Время зарождения Руси — плюс-минус три тысячи лет, появление первых сибирских городов — плюс-минус пять тысяч лет. Если добавить, что разные ученые придумывают свои системы определения возраста, которые тоже разнятся на тысячу лет без малого, — тут сам Сварог запутается. В общем, я появлюсь. Рано или поздно. Наверное, все-таки лет через тысячу. Или чуть больше.
— Как же ты попал сюда, несчастный?
— Неудачный опыт с хитрым колдовским заклинанием, — пожал плечами Олег. — Обратился к Велесовой книге с просьбой дать ответ на один вопрос.
— Да, такое трудно было угадать, — хмыкнул мудрый Аркаим. — Человек еще не рожденный, но все же существующий. Расскажи мне, чужеземец, каково там, в будущем? Каким станет мир, что в нем изменится, что останется прежним?



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 [ 9 ] 10 11 12 13 14 15 16 17
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.