Чтение 9–й страницы книги ~Возвращение~

Одна из девиц Тюленя взвизгнула, потом кокетливо захихикала. Сергей довольно гоготнул:
– Темноты боишься? Сейчас бубука из угла полезет! Давай, рыбки попробуй. Не потолстеешь ты с нее, только фосфора в мозгах прибавится.
В холле разгорелся алый трепещущий свет, приблизился к двери – в столовую вошла женщина с подносом, светящимся, как торт на дне рождения, и принялась расставлять вдоль столов на деревянных подставочках свечи.
– И сюда, сюда еще одну, – потребовал Тюлень, приподняв черепушку. Служащая послушно вставила одну из коротких свечек под основание, и костяшка тут же ожила, глянув на мир кроваво-алыми яркими глазницами. – Классно получилось! Ну что, мужики? Давайте еще по одной, за романтику!
Зина и Лина завизжали одновременно, указывая пальцами на стену, секундой позже к их крику присоединилась Гарита. Рыбаки вскочили, попятились и прижались спиной к окну. Урсула ойкнула и схватила Олега за руку, антиквар же просто застыл с открытым ртом и недонесенной до него вилкой с ломтем форели. Крест у левого запястья ведуна начал стремительно наливаться жаром.
Три слабо светящиеся фигуры обнаженных женщин отделились от стены во внутреннем углу, медленно пересекли столовую, проходя прямо сквозь столы, и исчезли в бревнах за фикусом. С исчезновением потусторонних тварей оборвались и женские вопли.
– Что это? – еле слышно прошептал Вячеслав Григорьевич.
– Похоже на призраков, – в наступившей тишине сообщил Середин.
– Это розыгрыш, – хрипло кашлянул один из рыбаков. – Скажите, это ведь розыгрыш, правда?
– Это… Это… – Служащая опустила поднос. – Этого… не может быть…
В тот же миг от могучего удара содрогнулось окно, снаружи по нему противно проскрипели когти двух широких косматых лап, черный треугольный нос прижался к стеклу. Слабый огонь свечей с трудом позволял разглядеть крупную голову, выступающие из пасти кривые клыки и большие черные глаза, тонущие среди меха.
Гарита, оказавшаяся к чудищу ближе всех, взвизгнула от ужаса, подпрыгнула, забежала за мужа:
– Мне тут не нравится, Витя. Витя, я хочу отсюда уехать!
– Вы… Вы… – от такой угрозы встрепенулась служащая. – Вы не беспокойтесь, все разъяснится. Все наверняка разъяснится. Это… Это мелкая накладка. Такого никогда не было.
– Я хочу немедленно уехать! – Голос Гариты обрел твердость. – Витя, пойдем.
– Вы не можете этого сделать, сударыня, – не менее уверенно ответила служащая. – На улице ночь. Куда вы отправитесь в такую темень? К тому же, у нас нет транспорта. Катер с припасами и новыми отдыхающими прибудет только через полторы недели.
– Так пошлите ему вызов на завтра!
– У нас нет связи, сударыня, – развела руками женщина. – Генератор стоит. Но как только…
С улицы раздался протяжный истошный вопль, переходящий в низкий болезненный вой, затем громкая ругань.
– Что за черт? – Тюлень поднялся из-за стола, перешел в гостиную. Почти все гости скита двинулись следом. – Это на улице кричали? Вроде, теперь тихо. Да, кстати, милая, а ваш бар без света работать может? Сейчас бы пивком холодным переживания замыть.
Входная дверь распахнулась от сильного удара, в гостиную упал один из чубатых молодцев, но тут же вскочил и поспешно запер дом на засов. Рубаха на нем была разодрана до пояса, правая часть головы казалась липкой от крови, еще несколько потеков темнели на теле.
– Там… – жалобно всхлипнул паренек. – Там… Петьку порвали. Брюхо… Ребра наружу…
Дверь содрогнулась от мощного удара снаружи, еще раз. Паренек отчаянно взвизгнул, метнулся к оружейному шкафу, схватил «Сайгу», вогнал магазин, передернул затвор и принялся часто-часто стрелять в дверь. В стороны полетели щепы, на створках стали появляться аккуратные дырочки. Когда магазин опустел, парень бросил карабин, выдернул из шкафа помповое ружье, дернул затвор, выстрелил, проделав в створке громадную брешь, снова выстрелил – залп картечи начисто вынес кусок двери вместе с засовом. Дверь жалобно скрипнула и медленно качнулась наружу, открывая выход в ночь.
Оттуда, из черноты, в слабо освещенную несколькими свечами гостиную ступила мохнатая тварь громадного, за два метра, роста. Нижние лапы ее заканчивались широко расставленными когтями, все тело покрывал густой, черный курчавый мех, безухая голова по форме напоминала медвежью, но с более широкой челюстью, покатые плечи плавно переходили в короткие толстые конечности – тоже с когтями, но куда более короткими. Парень завопил, начал стрелять в чудище практически в упор. Из меха вырывались черные клочья, но иного заметного воздействия существо явно не испытывало, оглядывая людей в непонятном раздумье.
Хлопнул последний выстрел. Парень раз за разом продолжал передергивать затвор, но боек только сухо щелкал по ударнику. Молодец завыл, понимая свое бессилие, кинул в чудовище ружьем. Оно рыкнуло, шагнуло к нему. И тут женщина неожиданно закричала, прыгнула на тварь, с размаху ударила ее подносом в морду. Чудище взмахнуло лапой – несчастная отлетела метра на два вбок, из ее шеи ударил и тут же опал высокий фонтан крови. Опять завизжали девки, заорал, опрокинувшись на спину и отползая назад, паренек.
– Япона сила! – Все происходило так быстро, что вмешаться Олег просто не успел. Сперва потому, что служка с ружьем, по уму, прекрасно должен был завалить монстра сам, парой точных выстрелов. Потом – потому что не ожидал от служанки такой бестолковой отваги. Но теперь ведун выдернул косарь и шагнул вперед: – Иди сюда, зверюшка!
– Куда?! – перехватил его за локоть и дернул к себе Тюлень. – Оружейный шкаф!
Они вместе кинулись к «стволам», схватили по «помпушке», открыли плотный огонь, но монстр, отворачиваясь и отмахиваясь лапой от пуль, словно от мух, ухватил женщину за ногу и потащил наружу. Отстреляв весь магазин, Середин ругнулся, перехватил ружье за ствол, как дубину, метнулся к твари, но споткнулся о ногу бьющегося в ужасе паренька. Когда ведун вскочил, Тюлень сунул ему в руку магазин от «Сайги»:
– Вот, заряжай. И за ним, за ним!
Бросив «помпушку», Олег поднял карабин, выкинул пустую обойму, загнал новую, передернул затвор. Вместе с Сергеем они выскочили на крыльцо, спустились по ступеням…
Здесь было тихо и пусто. Монстр исчез, как сквозь землю провалился! Хотя… В ночи ничего не удавалось разглядеть дальше десятка шагов. Очень может быть, он просто затаился рядом, выжидая момент для нападения.
– Фонарик нужен. – Тюлень положил ладонь Середину на плечо. – В темноте мы не охотниками, а дичью окажемся. Батарейки-то у них тут есть?
Они отступили назад в дом. Сергей, положив ружье на колени, присел рядом с тяжело дышащим пареньком:
– Фонари в доме имеются?
Тот часто закивал.
– Где?
Чубатый несколько раз сглотнул, открыл и закрыл рот, потом показал пальцем на разбитую дверь.
– У дежурной, что ли?
Молодец снова закивал.
В этот миг с улицы послышался новый вопль, на этот раз женский. Олег метнулся за дверь, спрыгнул на землю перед крыльцом, покрутил головой, вскинул «Сайгу» стволом вверх, нажал на спуск. На миг лес вокруг осветился, но ничего толком ведун разглядеть не успел.
– С ума сошел, парень? – выскочил следом Сергей, схватил его за руку и потащил обратно в дом. – Сожрут же твари! Подкрадутся в темноте, прыгнут – и хана. Свет нужен.
Он отпустил Середина, повернулся к вставшему на ноги пареньку:
– Ну, говори! Где вы фонари держите?
– Т-там, – сглотнул молодец. – К-кладовка за барной стойкой.
Ведун с Тюленем забежали в угол, остановились перед массивной створкой из плотно сбитых досок, из которых выглядывали шляпки болтов. Замок был врезной, открывалась дверца наружу.
– Проклятье! – Олег повернулся к парнишке: – Инструмент в доме есть? Топоры, ломики, молотки, стамески?
– Есть…
– Где?
– Там… – Бедолага опять указал на кладовку.
– Кисло дело. – Тюлень прихватил со стойки стакан и доверху наполнил его из краника пивом. – Пока мы ее выломаем, свечи догорят. Крепкая, зараза, голыми руками не взять. Да еще уличная дверь. Закрыть нужно, если не хотим, чтобы эта нечисть кладбищенская по всему дому гуляла. – Он в несколько глотков осушил стакан. – Хотим уцелеть – нужно запереться.
Алексей и Боря куда-то смылись, чубатый паренек оставался квелым и бестолковым, поэтому таскать столы мужчинам пришлось вчетвером. Взгромоздив их один на другой и подперев третьим, придвинув кресла и свалив поверх баррикады скамьи, бочки и несчастный фикус, они кое-как загородили проход. Затем все отступили наверх и в свете изрядно укоротившихся свечей поставили диван на перила лестницы, под него набили кресла, стойки для техники, стулья, надежно перекрыв доступ на второй этаж.
– Ну, и что теперь? – выдохнул Тюлень, присев на подоконник и устало вытерев лоб. Подтянул ближе «помпушку», чуть открыл затвор, попытался заглянуть в патронник. – Проклятье, ничего не разобрать. – Он потыкал внутрь пальцем, рывком вернул затвор на место. – Одна пилюля есть точно. Сколько в магазине, не знаю. В голову не пришло коробки с патронами с собой забрать. А ты как, Олега?
– Один раз стрелял, – пожал плечами Середин. – В обойме двадцать патронов.
– Тебе легче. Ну, и что? Организуем дежурство?
– Оно надо? – Ведун кивнул в сторону лестницы. – Эту груду быстро не раскидаешь, бесшумно не прорвешься. Весь этаж проснуться успеет.
– Тогда предлагаю расходиться спать. В целях экономии огарков. Черт, патроны забыл, пиво забыл, водки взять тоже забыл. – Сергей махнул рукой. – И правда, пойду. Девчонки, ну-ка в номер. Будете вместо пива отрабатывать.
– Пошли, – перехватив карабин, Олег махнул Урсуле рукой. – Всем спокойной ночи. Надеюсь, утром все разъяснится.
– Да уж хорошо бы, – согласилась Гарита. – Спокойной ночи. Витя, пошли.
В номере Олег без всякой надежды заглянул в ванную, открыл кран. К его удивлению, вода потекла. Видимо, дровяной водогрей обеспечивал нормальную циркуляцию и без электричества. Он наскоро ополоснулся, уступил место невольнице, начал вытираться – и услышал за стеной истошный вопль.
– Антиквар!
Наскоро натянув трусы, ведун подхватил карабин, выскочил из номера и врезался в соседнюю дверь. Она была заперта изнутри, и Олег, недолго думая, высадил створку ударом ноги – задвижки тут были хлипкие. Первыми, кого он увидел, были две навки: с зелеными нитяными волосами, бесцветными лицами, но в новых шелковых коротеньких платьях. Они лезли в постель к соблазнительному мачо, расталкивая друг друга и пытаясь вырвать у него одеяло. Вячеслав Григорьевич удерживал свою единственную защиту зубами и руками, одновременно воя на протяжной ноте и брыкаясь ногами. Из-за кровати поднялась мавка – видимо, уже словила один из пинков. Вдобавок ко всему очарованию, одета она была во влажный, а потому совершенно прозрачный топик и обтягивающие шортики.
– Ну-ка девки, не балуй! – Ведун сунул руку к поясу: но сумки там не нащупал. – А ну, брысь!
– Уйди, свояк, – зло прошипела красотка. – Он наш. Он сам позвал.
– Ага, так я и поверил.
Олег взмахнул правой рукой, разгоняя по ней кровь и мысленно направляя к кисти всю свою силу, схватил водяную соблазнительницу за плечо. Та вскрикнула, отскочила. Человеческая рука была слишком горячей для обитательницы омутов. Не опасной – но неприятно обжигающей. Навки же и без того всегда слишком вялые. Середин толкнул их плечом, поймал обеими руками антиквара за запястье, рванул к себе, потащил к двери.
– Он наш! Отдай! – пробежалась следом мавка, но напасть все же не решилась. Видать, помнила прикосновение заговоренной соли к лицу. – Отдай!
– Я н-н-н-н-не звал… – прервав вой, выдохнул Вячеслав Григорьевич.
– Потом.
Середин проволок его через темный холл, втолкнул к себе. Мачо взвыл и попытался выскочить обратно: в комнатенке, возле изголовья, колыхались призраки – все три потусторонние голышки. Однако ведун оказался сильнее антиквара, он просто зашвырнул того внутрь и захлопнул за собой дверь:
– Навки материальны, сквозь стену не пройдут.
– А-а-а… – дрожащим перстом указал мачо на призраков.
– А эти, в принципе, безобидны. К тому же, от них хоть какой-то свет имеется. Отворотись.
Между тем призраки повернулись к ним и решительно двинулись на сближение. Олег вдохнул, выдохнул, провел рукой линию поперек их движения и мысленно поставил там большущее зеркало, отражающее невесомые создания. Не ахти какая защита, но все же. Силы в эфемерных порождениях умирающей души все равно на копейку, пару минут стена их удержит. Ведун заскочил в ванную, выключил воду, сунул невольнице тренировочный костюм:
– Одевайся!
Антиквар снова завыл. Олег выглянул: из туалета одна за другой выбирались навки.
– Проклятье!
Ведун вытащил полуодетую Урсулу, толкнул к постели, прихватил со стула свой пояс, отволок мачо за собой, торопливо расстегнул сумку, зачерпнул перца с табаком и побежал по кругу, оставляя тонкую линию и наговаривая:
– Пойду в чистое поле, поклонюсь на четыре стороны, поцелую мать Триглаву, призову, поклонюсь Хорсу великому, назову имя прародителя. Ты, Сварог, всего сущего созидатель, поставь округ меня тын железный, забор булатный, от востока и до запада, от севера и до моря, оттоле и до небес; огради меня со товарищи от колдуна и от колдуницы, от ведуна и от ведуницы, от чернеца и от черницы, от вдовы и от вдовицы, от черного, от белого, от русого, от двоезубого и от троезубого, от одноглазого и от красноглазого, от косого, от слепого, от всякого моего ворога и супостата по всякий час; по утру рано, по вечеру поздно, отныне и до века. Аминь! – Он откинулся к постели и перевел дух: через заговоренную булатным словом, Свароговым именем преграду нежити ни за что не перешагнуть, пока смертный ее не разрушит.
Навки уткнулись в линию, побрели вокруг. Призраки стояли на одном месте, и водяная нежить то и дело проникала сквозь нежить эфемерную.
– И что т-теперь? – обняв колени, спросил антиквар. – Что?
– Спать, – повел плечом ведун. – Утро вечера мудренее. Призраков на свету никто не видит и поэтому не боится, навки без воды долго протянуть не могут. Сохнут, вянут, чахнут, пропадают навсегда. Солнце открытое тоже недолюбливают. Разве на отмели порезвятся, откуда сбежать быстро можно.
– Отдай! Он наш… – растопырив пальцы, вытянула руки к запретной черте мавка. – Звал. Звал!
– Да ты что? – ухмыльнулся Середин. – А, Вячеслав Григорьевич, что скажешь? Заманивал красавиц, соблазнял, назначал свидание?
– Не-е-ет! – испуганно вскрикнул мачо.
– А ты подумай, – ласково посоветовал ведун. – Может, ляпнул чего не подумавши на берегу? Пожелал чего? Вдруг познакомился с кем-то у воды? Вон та душегубка – глянь, какая красавица. Прям так и хочется в уста сахарные губами впиться.
– Ничего я не говорил! – опять нервно дернулся мужчина. – Ни с кем не знакомился. Я рыбу ловил. Это дело тишины и покоя требует.
– Ох, тяжело с вами. Нежить, она ведь тоже врать не станет. Глупа она слишком для этого. Ладно, давайте укладываться.
– Я его имя знаю, – мрачно сообщила мавка. – На след порчу наведу.
– Я не говорил! – поспешил оправдаться Вячеслав Григорьевич.
По дому прокатился истошный вопль ужаса. Середин подпрыгнул, схватился за саблю и замер, буквально в миллиметре остановившись перед заговоренной чертой.
– Елетрическая сила! И выходить нельзя и бросить тоже.
Женщина опять закричала, но уже не так искренне.
– На Гариту похоже, – шепотом сообщил мачо.
– Больше и некому, – ответил Середин. – У Зины и Лины голоса тоненькие. Остаются молодожены…
Женщина тихонько заскулила. Но пойти, узнать, в чем дело – значило разрушить защиту и отдать антиквара и девушку в лапы навок. Какой из него спаситель, если вместо помощи он своих останется отбивать?
– Вроде, обошлось? – с надеждой предположил Олег. – Не кричит, на помощь не зовет. Испугалась, наверное, просто. Похоже, и на их долю нежить какая-то досталась.
– Ты слышишь? – толкнул его локтем в бок Вячеслав Григорьевич. – Слышишь?
И вправду, к тихим всхлипываниям за стеной добавился размеренный голос:
– Отдай монету. Дай монету. Дай монету. Отдай монету…
– Тебя мама в детстве учила, как от ночных страшилищ прятаться? – негромко поинтересовался Середин.
– Это как?
– Одеялом с головой укрыться и плюнуть на все, что снаружи происходит, – посоветовал Олег. – Разрешаю не раздеваться. Давайте спать.
Как ни странно, антиквар заснул. Во всяком случае, ночью он стонал, брыкался и тихонько потявкивал. Лица, страдающие бессонницей, так себя обычно не ведут. А вот Олег смог сомкнуть глаза всего на несколько минут. Сперва он никак не мог избавиться от вкрадчивого голоса, требующего монету. Вдобавок время от времени мавка начинала канючить у него свою добычу. И голос у нее оказался противный, въедливый, до самого мозжечка пробивал. Потом нежити пропали – и принялась кричать Гарита. Или, точнее, кто-то орал похожим на ее голосом. У Олега возникло подозрение, что это навки пытаются заставить его переступить черту. Ведун все же провалился в сон – и почти сразу чуть не над самым ухом завопили:
– Ка-атер! Они украли катер!
– Что там опять не слава богу? – Ведун выбрался из-под одеяла, опоясался саблей, прихватил с собой карабин и вышел из комнаты. Там упиралась обеими руками в стекло окна растрепанная Гарита в длинном махровом халате.
– Это вы? Олег, смотрите, смотрите, что случилось!
– Что?
– Катера! Их кто-то угнал!
Ведун вскользь бросил взгляд на лестницу – баррикада была на месте, – подошел к женщине. Окна холла выходили прямо на причал. Там по-прежнему покачивался на привязи аквабайк, но вот лодки – обе лодки исчезли.
– Что произошло? – отчаянно зевая, выбрался из своего номера Тюлень.
– Кто-то украл катера!
– А где ваш муж, очаровательная леди?
– Да как вы смеете! – От возмущения женщину бросило в краску. – Он… Он чуть не погиб. Вы представляете, – она повернулась к Середину, положила ему ладонь на запястье, – представляете, у нас в номере оказалось открыто окно. И из него прямо на меня кинулся этот огромный монстр! Но Витя ринулся на него, прямо с голыми руками. Он врезался в него головой и плечом и вышвырнул наружу! Но тот тоже ударил мужа и он плохо себя чувствует. Ему хочется полежать.
– Так это из-за него вы так кричали? – кивнул Олег.
– Нет, – отмахнулась Гарита. – Я так испугалась, что онемела просто. Потом через нашу комнату несколько раз перемещались призраки. Прямо сквозь постель, вы представляете? Как при всем этом можно было спать? А потом и вовсе появилась странная зеленая девица. Вся голая, в тине, мокрая – просто ужас. Она хотела обнять мужа, но я ее прогнала.
– Побили? – издалека уточнил Тюлень.
– Нет, стала на нее кричать, ругаться, посылать подальше. Я, знаете ли, свой торговый путь на рынке за прилавком с картошкой начинала. Выразиться с чувством умею. Она и ушла.
– Да, у них это бывает, – усмехнулся Середин. – Русалки не любят, когда на них ругаются. Ранимые твари.
– Бред какой, – фыркнул Тюлень. – Призраки, русалки, монстры. Оглянитесь по сторонам! Светло, чистый воздух, тишина, благодать. Неужели вы верите в весь этот бред? Вам не кажется, что все мы просто изрядно вчера перебрали?
– Электричества нет до сих пор, – сообщила женщина.
– Согласен, с генератором в ските что-то случилось. Как раз из-за темноты нам вчера и начала мерещиться всякая чертовщина.
– Баррикаду на лестнице видите? – хмыкнул ведун.
– Ой, чего мы только с друзьями по пьянке ни устраивали! Поутру просыпаешься, смотришь и думаешь: зачем? Зачем вот мы приволокли Ваньке Зарудину в квартиру бетонный вазон из парка? Главное, утром, по трезвянке, назад его вытащить не смогли!
– Где катера?
– А вы не заметили, милая леди? Я уже пять минут стучусь в номер к нашим рыбакам. Этой парочки почему-то нет. Не отзываются.
– Как они вышли через баррикаду?
– Видимо, остались внизу еще с вечера.
– Но кто избил моего мужа?!
– Не знаю, – подошел ближе Сергей. – Надеюсь, не я. И на Олеге, вон, синяков нет. Стало быть, драки не было.
– Но не могла же быть у нас у всех одна и та же общая галлюцинация!
– Отчего не могла? Пили ведь вместе. А потом разошлись по койкам, и кому там что примеререме… – Тюлень замер, глядя Гарите в лицо.
– Что вы так на меня… – Женщина нервно отерла лицо, поправила волосы, запахнула ворот халата.
– Вам… – Сергей помолчал. – Вам лучше посмотреть на себя в зеркало.

– А что… такое? Я поседела, да? У меня… волосы белые?
– Моторок-то и правда нема, – выглянул в окно Тюлень. – Когда уехать успели? Они же бесшумно не катаются.
– Ты и правда не веришь во вчерашние события? – переспросил Олег.
– Посмотри, как красиво вокруг, – глубоко вздохнул Сергей. – Красота какая! Облачка бегают, волны рябят, утки, вон, шастают. Ну, разве среди этой красоты может случиться какая-то беда?
– А с тобой ночью ничего не происходило? В номере ничего странного не случилось?
– Не знаю, – опять зевнул Тюлень. – Я как ложился, три таблетки снотворного заглотил. После водки с пивом оно так сказочно действует – ну, прямо как киянкой по голове. Брык, и спишь, как младенец. Сявки, вон, до сих пор глаза продрать не могут.
– А-а-а! Мои глаза!
Сергей с Олегом переглянулись, кинулись к номеру молодоженов. Виктор, полуодетый, еще выбирался из постели. В ванной перед зеркалом стояла Гарита. Она уже не кричала, только смотрела и причитала:
– Мои глаза… Смотрите, они стали разноцветными. Синий и зеленый.
– А видят нормально, милая? – растолкав всех, вошел в ванную супруг.
– Вроде, нормально.
– Ну вот… Уже легче… – Он взял ее лицо ладонями, повернул к себе, несколько секунд вглядывался, потом повернул голову к Олегу.
– Ну да, – кивнул ведун, – у моей жены тоже глаза разные. И ничего, у нее зрение получше, чем у многих.
– Как это могло быть? – пробормотала Гарита.
– Наверное, на нервной почве, – осторожно предположил Середин.
– Тебе нужно выпить, девочка, – сделал категоричный вывод Тюлень. – Мужики, пошли лестницу разгребать.