Чтение 9–й страницы книги ~Ганнибал великий~

– Мы разбили их сильнейших вождей, – гордо заявила амазонка, – а из оставшихся не все рискнут пойти против нас.
– Так мы что, уже победили? – удивился Леха, поглядывая на макушки деревьев и с наслаждением вдыхая пьянящий аромат сосен. Картина кругом, если забыть про дымы за спиной, была вполне мирная.
– Еще нет, скиф, – ответила хозяйка Еректа, удивительно словоохотливая сегодня, – земли бастарнов обширны на этом берегу Тираса. И теперь они откатятся далеко, быть может, до самых Бастарнских Альп, зализывая раны и собирая новую армию. И, если мы не дадим бастарнам достаточно времени, то скоро покорим их страну. Хотя и не без потерь.
– Меня зовут Алексей, – обиделся Леха на «скифа».
Амазонка в ответ только тихо сверкнула из-под шлема своими голубыми глазами. По их выражению Леха понял, что ей все равно, как его зовут. Однако, ему показалось, что Исилея сегодня была какая-то слишком добрая. Еще не разу не «наехала» на него и не пыталась поставить на место. «Может, заболела? – подумал морпех, но, осторожно оглядев ее пышущее здоровьем лицо, статную фигуру и ноги в кожаных штанах, затянутых у лодыжек ремешками, решил, – Не похоже».
– А что лежит дальше? – спросил морпех, пытаясь угадать, – за этой лесной долиной?
– Не знаю, скиф, я там никогда не бывала, – Исилея повторила его имя без злобы, но с нажимом. Однако Лехе показалось, что делает она это скорее не для того, чтобы позлить его, а заигрывает, что ли. Хотя с чего бы ей это делать, морпеху было непонятно. Его по-прежнему терзали сомнения: знает она насчет Тарнары или нет?
– Ну, так давай посмотрим, – неожиданно сказал Леха таким тоном, словно отдавал приказ и сам поразился своей внезапной смелости. Настроение у него вдруг сделалось отличное.
Он ударил коня пятками по бокам и первым поскакал вперед. Грозная царица Еректа, как ни странно, не стала спорить, а последовала за ним.
Когда солнце окончательно разогнало облака над лесом и холмами, отряд скифов и сарматов углубился во вражескую территорию уже довольно далеко. Долина с дымами от пожаров давно осталась позади, а предводители обоих воинств, все скакали с упоением вперед по лесной дороге, словно были у себя дома. Так продолжалось до тех пор, пока на одной из полянок они не нарвались на отряд бастарнов, выросших словно из-под земли. Вернее, именно оттуда и повыскакивали на лесную дорогу пешие копейщики и мечники, прятавшиеся между кочками. Саму дорогу они основательно забаррикадировали мощным завалом из деревьев, преградив путь конным воинам.
А в едва осадивших коней всадников с обеих сторон дороги немедленно полетели стрелы.
– Ах вы, уроды волосатые! – заорал Леха, вскидывая свой меч и отбивая щитом снизу удар копья, где к нему подскочили сразу трое бастарнов, – ну, сейчас я вас научу жизни!
Исилея, не медля, пустила коня вскачь вперед, выхватив свой длинный меч. А, перемахнув через завал, врубилась в толпу бастарнов, разя их сверху, словно богиня победы. Отправляя по эту сторону завала очередного копейщика на тот свет своим ударом, Леха опять невольно засмотрелся, как ловко дерется хозяйка Еректа.
Позади него тоже разгорелась битва между амазонками, скифами и бастарнами бросившимися друг на друга. Конные воины не стали дожидаться, пока их всех перебьют из луков на дороге и бросились в лес, атаковав засевших за деревьями вражеских лучников и мечников. Бой быстро распространился по обширной территории, и очень скоро стало непонятно где свой, а где чужой воин. Но в ближнем бою ошибок не выходило.
Разделавшись с копейщиками, Леха развернул коня и, проскочив поперек дорогу, ударил на группу пеших меченосцев, свалив двоих «бронированной» грудью своего коня, а на остальных обрушив удары клинка. Одного из самых ловких воинов, что едва не вспорол ему доспех на боку, Леха с размаху пнул ногой в грудь и тот пропал среди ветвей ели, зарывшись в какую-то яму.
– А ну, гони их дальше, Инисмей! – заорал Леха своему сотнику, что бился неподалеку, нанося очередной удар сверху по подвернувшейся голове какого-то бастарнского вина, – их тут не много. Нас больше!
Однако вдруг он заметил, что позади завала, где рубилась Исилея с несколькими воительницами, окруженная десятком вражеских бойцов, появился небольшой отряд конных бастарнов. Их было человек тридцать, но внезапное нападение на амазонок могло стоить хозяйке Еректа жизни. Перевес сил мгновенно переходил к бастарнам, если бы они беспрепятственно доскакали до места схватки. И, проткнув очередного бойца, Леха вдруг развернул коня и погнал его в обход завала, крикнув на ходу, чтобы Инисмей и еще пятеро поддержали его атаку.
Прорвавшись сквозь лес, где двое скифов были убиты выстрелами из-за деревьев, Леха и его сотник с тремя всадниками, встретили атаку конных бастарнов. Троих скифы, мгновенно выхватив луки, успели свалить еще на расстоянии. А с остальными пришлось схватиться на мечах. На узкой дороге им удалось навязать по началу свои правила войны, но бастарнов было больше, да и скорость была набрана не малая. Потому после первой сшибки, на землю повалилось трое бастарнов в кольчугах и двое скифов, а наступавшие воины оттеснили Ларина и его сотника к самому завалу. Остальные напирали сзади. Еще немного и скифы должны были все тут умереть. Но Исилея с воительницами, увидев как Леха спас их от мощнейшего удара бастарнов, сама пришла ему на помощь. Однако и ее силы были на исходе. Вскоре от удара копья пала последняя из амазонок, что билась рядом с ней, а Инисмея в пылу схватки оттеснили далеко в сторону конные бастарны.
– Ко мне! – заорал Леха охрипшим голосом, пытаясь призвать на помощь своих солдат рубившихся позади завала, но времени на ожидание не оставалось. Да и драка там шла жестокая.
– В лес! – крикнула Исилея, и, проткнув доспех ближнему воину, первой развернула коня, бросив его в образовавшуюся брешь в строю противника. Леха отбив удар и нанеся ответный своему поединщику, выбивший его из седла, устремился за амазонкой.
Ветки хлестали по лицу, царапая кожу и словно стремясь выколоть глаза. Деревья стояли на пути сплошной стеной, ощетинившись иглами и толстыми сучьями. Если бы не доспехи, в который были одеты люди и кони, их бока давно бы были распороты. Проскакав так метров пятьдесят, Ларин и амазонка успели по дороге зарубить еще двоих мечников врага. Но, когда Леха обернулся, то увидел за собой погоню. Бастарны не желали их отпускать. Предводитель конных воинов в самом дорогом доспехе что-то крикнул своим людям, и за ними устремилось не меньше десятка бастарнов.
Леха хотел было сразу вернуться на дорогу, но здесь повсюду шла сеча, людей было великое множество, и чтобы не прорубать себе дорогу, пришлось пустить коня в обход. Уставшая Исилея скакала рядом, то и дело, уклоняясь от пущенных в нее стрел и рассекая головы внезапно подвернувшимся бастарнам.
Вскоре, они заметно отдалились от дороги, шум битвы затихал, но погоня не отставала. Их догоняли. Тогда Леха вернул меч в ножны, но выдернул лук из притороченный к седлу сумки. Ловким движением вытащил из висевшего там же колчана стрелу, приладив ее к тетиве. Как-никак он ведь был теперь скифом, а каждый скиф умеет владеть луком. Даже на полном скаку. Положение обязывает.
Впереди показалась небольшая поляна. Пустив коня туда, Леха развернулся и на ходу выпустил стрелу в ближайшего всадника бастарнов. Просвистев между деревьями стрела вошла точно в цель. Всадник схватился за плечо и упал под копыта своему коню, перекатившись несколько раз.
– Попал! – радостно завопил Леха, словно стрелял впервые в жизни, прилаживая новую стрелу.
Сразу три бастарна показались между деревьями метрах в двадцати. Леха отпустил тетиву. И еще один преследователь скатился с коня. А потом и второй. Однако и у бастарнов оказались умельцы пускать стрелы. Потеряв трех человек бастарны поменяли тактику. Из-за первой линии выдвинулись сразу два всадника в кожаных куртках, натягивавших на скаку луки. Леха, не успевший еще приладить очередную стрелу, бросил коня в сторону, избежав смерти. Стрела вонзилась в сосну рядом с ним. Вторая улетела далеко вперед, обогнав его. Затем туда же просвистела третья. Но по раздавшемуся ржанию коня, Леха понял, что бастарнский лучник не промахнулся. Его стрела торчала из крупа коня Исилеи, скакавшей чуть впереди.
– Черт бы тебя побрал, Ворошиловский стрелок, – выругался Леха, натягивая лук и снова оборачиваясь назад, – получи, Робин Гуд, хренов!
И следующим выстрелом умудрился сразить одного из лучников. Второй пустил еще стрелу и ускакал в сторону, ненадолго пропав из вида. Леха ускорил бег своего коня и догнал амазонку, увидев, что из крупа ее лошади торчит уже две стрелы. А одна вонзилась животному в шею. Конь хрипел, но скакал.
– Как ты? – спросил он.
– Нормально, только конь теряет силу, – отмахнулась Исилея, и бросила, смотря куда-то поверх его головы, – нас оттесняют от дороги. Конь скоро падет, а пешими не пробиться. Придется уходить дальше в лес.
Леха повернул голову. Бастарны, – их вдруг стало даже больше, чем было, словно убитый не умирал, а делился на двоих, – скакали параллельной дорогой по лесному холму, действительно отсекая их от дороги. Помощи ждать было неоткуда. Они слишком отдалились от своих людей. Шансы у них были, но мало. Оба были измотаны затянувшейся схваткой, но, хвала богам, не ранены.
– Давай вон к той опушке, – крикнул Леха, натягивая тетиву, – там их лучше будет видно, а потом в чащу. За ней, кажись, болото. Уйдем.
Пустив стрелу в ближнего всадника, Леха опять попал, – угодил ему в ногу, пригвоздив к седлу. Вопль раненного бастарна его только обрадовал.
– Знай наших! – сплюнул Леха, погоняя коня.
Первыми оказавшись на опушке леса, морпех и амазонка, проскакали ее, снова оказавшись среди плотно растущих деревьев. И вдруг конь Исилеи захрипел, рухнув на передние ноги. Хозяйка Еректа перелетела через холку и скатилась на землю, быстро вскочив на ноги. «Выучка у не что надо», – мысленно отметил Леха, разворачивая коня и прячась за сосной. На том краю опушки показались бастарны, сначала трое, за ними вдалеке еще четверо. И что-то говорило Лехе, что это еще не все преследователи.
Рядом раздался новый хрип, – животное завалилось на бок, пустив пену изо рта. Но рука Лехи не дрогнула. Он спустил тетиву, и стрела с чавканьем вонзилась в грудь ближнему бастарну, преодолевшему уже почти половину опушки. Затем Леха ссадил с коня второго. Третьего он убил в спину, потому, что тот повернул коня, решив спрятаться за такими близкими деревьями, но не успел.
– Четверо осталось, – неуверенно заявил Леха, покосившись на Исилею, стоявшую неподалеку с обнаженным мечом.
– С ними мы справимся, – уверенно кивнула хозяйка Еректа, слегка тряхнув волосами. Шлем она потеряла в бою.
– И стрелы у меня закончились, – добавил морпех, оглядывая пустой колчан.
– Все равно справимся, – отмахнулась амазонка.
Когда бастарны, разделившись по двое, зашли с разных сторон, обогнув опушку лесом, загнанные к болоту беглецы их уже поджидали во всеоружии. Дернув поводья, Леха бросился из-за массивного дуба на свою парочку, ссадив одного с коня мощным ударом, но не убил. Перед падением всадник успел прикрыться щитом. А второй сам напал на него, метнув копье. К счастью, промахнулся. И копье воткнулось в кочку. Зато Леха не промахнулся. Пока бастарн обнажал меч, морпех ловким движением метнул свой кинжал не оставив ему шансов. А второго он настиг метров через десять, раскроив ему череп.
Расправившись с нападавшими, Ларин повернулся туда, где билась амазонка в ожидании увидеть пару свежих трупов. Но к удивлению заметил, что Исилея едва ранила одного из воинов, а второй теснил ее к видневшемуся за спиной болоту.
«Ослабла, видать, барышня, – самодовольно ухмыльнулся Леха, – или бастарны настырные попались. Ну, ничего, сейчас мы ее спасем. Чтобы знала, как над мужиками издеваться».
В этот момент второй бастарн, вновь подскочил к хозяйке Еректа, выбив у нее небольшой круглый щит, которым она до сих пор отбивалась. А другой нанес удар, уворачиваясь от которого амазонка, поскользнулась на мокрой кочке и рухнула навзничь. Бастарны ринулись вперед. Еще мгновение и они разрубили бы ее или проткнули своими мечами.
«Черт, как бы поздно не было», – пронеслось в мозгу морпеха.
Выдернув на ходу за древко торчавшее из земли копье, Леха пустил коня вскачь и с ходу метнул его в одного из нападавших. Раздался дикий вопль, – копье, пронзив кожаный панцирь со спины, вышло из груди бастарна. А его «напарник» обернулся, чтобы отразить нападение, на мгновение оставив Исилею без присмотра. И тут же об этом пожалел. Не вставая, амазонка всадила ему свой длинный меч в подреберье, пронзив кожаный панцирь.
– Ты жива? – спросил Леха, осадив коня рядом с хозяйкой Еректа.
Та поднялась, взглянув на окровавленного бастарна, молча кивнула, насупившись. Но все же выдавила из себя:
– Спасибо, что спас, скиф. Я в долгу не останусь.
– Да ладно, – принял похвалу Леха с самодовольной ухмылкой, – с кем не бывает. Сегодня я тебя, завтра ты меня.
Но когда он перевел взгляд на опушку, то улыбка мгновенно сползла с его лица. Среди сосен мелькали черные куртки бастарнов.
– Черт побери, – выругался Леха, – там еще человек двадцать. Прыгай позади меня на коня, поскачем на болота. Обратно нельзя.
Исилея насупилась еще больше, видно что-то Леха сделал не так. Но морпеху было наплевать.
– Прыгай, давай! Время уходит. Пешком не убежим.
И амазонка решилась. Она ловко запрыгнула в седло, обхватив Леху сзади руками.
– Скачи, скиф!
И конь морпеха, хоть и уставший, но зато целый и невредимый, понес их в болота, почуяв звериным чутьем тропинку среди невысоких деревьев. Некоторое время они петляли среди топей, где конь увязал по колена. Затем болота закончились, но беглецы скакали еще минут двадцать сквозь лес, пока, наконец, стало ясно, что ушли от погони. И тут вдруг уставший конь вывез их на небольшую поляну, где они с удивлением заметили полуразвалившуюся сторожку.
– Это еще что за домик отшельника, – удивился Леха, останавливая коня и устало спрыгивая вниз. Все тело ныло от долгой скачки и битвы. К счастью ран особых не было.
Болота давно остались позади. Они снова находились на твердой земле. Вокруг шумел лес. Серьезный лес. Замшелый. Здесь не то, что дорог, и тропинок-то не было. И людей, само собой, никто не ожидал встретить. А вот на тебе.
– Ну, пойду, гляну, – сказал Леха, направляясь к ветхой избушке, – что за ведуны здесь в чащобе обитают.
Исилея тоже спустилась на землю, но осталась стоять на месте.
Приблизившись, Леха осторожно толкнул покосившуюся дверь, ожидая, что на него прыгнет сейчас какое-нибудь чудище. Но полуразвалившийся домик оказался пустым. Заросшим паутиной и плесенью, но пустым. Окон в нем не было, а когда глаза морпеха привыкли к полумраку, он разглядел лишь широкую лежанку у самого пола, да какие-то глиняные черепки в углу. Кто здесь жил раньше было не ясно, но это уставшего морпеха абсолютно не волновало. Сейчас здесь было безопасно. Люди не найдут, а нечисти он не боялся. Все, что ему хотелось, – это немного отдохнуть, прежде чем выбираться обратно, пока не наступила ночь.
– Здесь никого нет! – крикнул он, не выходя наружу, – можем передохнуть!
Исилея что-то прокричала в ответ, но Леха не расслышал. Решив, что уже выполнил свой долг, уставший морпех отцепил меч, сбросил панцирь и, оставшись в исподнем и штанах, с наслаждением растянулся на деревянной лежанке, скрипнувшей под его тяжестью. Полежав так пару минут, он уже начал проваливаться в сон, как вдруг дверь в сторожку отворилась. Леха не стал открывать глаза. Но услышал, как на земляной пол что-то мягко опустилось, а еще через минуту ощутил, как кто-то прилег рядом и начал гладить его живот поверх рубахи. Открыв глаза, морпех с удивлением разглядел в полумраке рядом с собой знакомый силуэт хозяйки Еректа.
– Ты что? – инстинктивно отстранился Леха.
– Ты спас меня, – тихо, но твердо произнесла Исилея, приблизив к нему свое лицо, – и я хочу тебя отблагодарить.
Мысль была приятной, но Леха все же напрягся. Слишком ярким были воспоминания о попытке просто познакомиться, а тут такой поворот. Но сильные пальцы Исилеи быстро проникли под рубаху, а потом спустились ниже. Какой тут, к черту, сон. Морпеха словно пронзил разряд тока, когда в руках хозяйки Еректа, проскользнувших под ремень штанов, оказалось его мужское достоинство. Леха хоть и был безумно уставшим, но у него вдруг словно открылось второе дыхание.
«Они что, все так себя с мужиками ведут? – пронеслось у Ларина в голове, когда с него быстро стянули рубаху, а он ощутил у своего лица две горячие груди, и приятную тяжесть тела хозяйки Еректа сверху, – жениться, небось, тоже сами предлагают…да еще попробуй, откажись, от такого предложения».
Слишком уж близко к нему находилась Исилея, чтобы думать о каких-то грядущих проблемах. И он позволил себе приобнять это стройное тело, прижав к своему. А затем поцеловать в губы, поглаживая амазонку по горячей упругой спине. Гордая воительница не сопротивлялась.
– Не боишься меня больше? – вдруг спросила Исилея, ответив на поцелуй.
Леха задумался, пытаясь разглядеть в темноте ее голубые глаза, которые при дневном свете так горели, что ему казалось, должны были светиться и в темноте. Но ощутил лишь жар ее тела и горячее дыхание. Морпех тянул с ответом, вопрос то был не из легких.
– Не знаю, – наконец признался он, – женщины у сарматов ведут себя не так, как в моем народе. Непривычно.
– Да, – подтвердила Исилея, – мы равны с нашими мужчинами и сами решаем за кого выходить замуж. Сами выбираем себе мужчину. А ты…смелый.
«Так я и думал, – расстроился Леха, – Не буду больше никого спасать. А то потом проблем не оберешься».
Но Исилея больше ничего не сказала. Она стал целовать своего спасителя в шею, потом грудь и, спустившись ниже, наткнулась на препятствие в виде ремня. Ловким движением хозяйка Еректа избавила Леху от штанов. Они уже были явно не к месту.
Но теперь морпех решил вести с самого начала и резким движением, вдруг перекатив Исилею на спину, быстро вошел в нее. Сначала амазонка напряглась, словно что-то Леха опять сделал не так, но потом покорилась. Неожиданно быстро. И Леха наслаждался с ней безумной страстью, упивался каждой секундой соития. Как она была хороша! Стоило ему оказаться в объятьях Исилеи, как он забыл и о Тарнаре, и о своей наложнице. Никого сейчас для него больше не существовало в этом мире. Они катались по скрипучей лежанке. Меняли позы, и снова жгли друг друга своей страстью. Но, в конце концов, выбились из сил и заснули, крепко обнявшись.
Разбудил Леху приглушенный конский топот. Исилея тоже услышала его чутким слухом. Подняла голову, оторвав ее от груди морпеха, прислушалась.
– Откуда здесь люди? – удивился Леха, и посмотрев в полумраке на обнаженную Исилею.
– Не знаю, – ответила хозяйка Еректа.
Но быстро выскользнула из объятий морпеха и надела исподнее. Затем накинула рубаху и натянула кожаные штаны. Конский топот, тем временем, приблизился и затих у заброшенного лесного домика. Всадник был явно один. Он осадил лошадь и спрыгнул на землю. Исилея потянулась к мечу, но, прильнув к щели над дверью, разглядела его и расслабилась.

– Тарнара, – произнесла она, отпуская меч.
– Кто?!!!
Леха готов был провалиться сквозь землю, если бы смог.
– Но, как она здесь оказалась? – прошептал он, словно опасность еще не миновала.
Быстро разыскав в полумраке штаны, морпех принялся нервно натягивать их.
– Наверное, разыскивала меня по следам. Я слышу топот еще нескольких всадников. Это наверняка мои воительницы.
В этот момент дверь в сторожку отворилась и на пороге возникла Тарнара с мечом в руке. Увидев Исилею, она, казалось, была изумлена.
– Ты здесь? – отпрянула амазонка.
– А разве ты не меня искала? – удивилась хозяйка Еректа, натягивая сапоги и выходя на свет.
Выглядела она в кожаных штанах и рубахе на выпуск живописно. Волосы Исилеи струились по спине, едва не доставая до пояса.
– Тебя видели у болот, хозяйка. Но мы не нашли тебя, хвала богам, среди мертвых и бросились искать в лес, – Тарнара в изумлении обернулась и указала рукой в сторону пасшегося неподалеку коня, – Но, ведь это конь того скифа…
«Господи, и эта туда же», – морпех сидел на лежанке, одетый в исподнее, и, не зная как действовать дальше. Как-то все закрутилось не в ту сторону.
– Да, он здесь, – спокойно согласилась Исилея, – когда мой конь пал, скиф спас меня в бою и теперь стал моим мужчиной.
«Ну, все, – решил Леха, – Сейчас они меня разорвут».
– Это мой мужчина, – неожиданно резко заявила Тарнара.
– Теперь мой, – отпарировала хозяйка Еректа, бросив удивленный взгляд в глубину сторожки, – чтобы там между вами не произошло.
Леха решил, наконец, показаться наружу. Прятаться дальше было стыдно. Он ведь мужик, чтобы там о нем не думали эти амазонки. Морпех вышел на свет божий и оперся о косяк, скрестив руки на груди.
– Я его не отдам, – бросила Тарнара в лицо своей хозяйке, поднимая меч.
Едва увидев Леху, она стала похожа на разъяренную львицу.
– Вот как, – еще больше удивилась Исилея, снова обратив взор на морпеха, – чем же он тебя приворожил?
– Не твое дело, – огрызнулась Тарнара, – защищайся или умрешь.
– Ты смеешь угрожать своей хозяйке? – в голосе Исилеи зазвучали барские нотки, но морпех ощутил, что и она задета за живое.
– Да, – едва не крикнула Тарнара, – у меня больше нет хозяйки! Бери меч или я убью тебя безоружной.
Морпех видел, что дело зашло слишком далеко. И хотя на дальнем краю поляны появились еще человек двадцать воительниц из охраны Исилеи, они могли не успеть защитить свою хозяйку.
– Спокойно, девочки, – проговорил Леха, решив развести в стороны разъяренных амазонок, – вы бы меня, для начала, спросили. Может, как-нибудь договоримся…
– Молчать!!! – заорали обе амазонки в один голос, обернувшись в его сторону.
«Ну, ни хрена себе, компот», – только и успел подумать Леха, перед тем как Исилея схватила приставленный к косяку меч и бросилась на Тарнару. Их оружие со звоном скрестилось, вышибая искры. Но если Тарнара была в полном боевом облачении, то хозяйка Еректа не имела на себе никакой защиты и могла надеяться только на свою ловкость.
– Не мешать! – приказала Исилея подоспевшим амазонкам, – я сама с ней разберусь! Следите, чтобы скиф не вмешался!
А Леха как раз захотел вмешаться, – ему нравились обе девушки. Не хотелось что бы кто-то из них погиб по глупости. Но двадцать охранниц, окруживших поляну полукругом, оттеснили его от места схватки. «Не убивать же их всех подряд», – подумал в отчаянии морпех, глядя на грозных красавиц, но сдержался.
Мечи двух амазонок засвистели в воздухе, то и дело, сшибаясь, а воительницы запрыгали по поляне, удаляясь от сторожки. Обе амазонки отлично владели мечом. Они ловко наносили друг удары и так же ловко уклонялись от них. Глядя, как они дерутся, Леха сначала пытался заставить себя думать, что это они бьются не по настоящему. Играют. Не могли же две бабы всерьез захотеть разрубить друг друга на куски из-за мужика. Ну, подумаешь, обе с ним переспали. Бывает. Можно ведь было этот вопрос решить полюбовно. Но договариваться на счет мужиков амазонки, похоже, не умели. Не проститутки, все-таки. И битва для них шла всерьез.
Несколько раз Исилея задела плечо Тарнары распоров доспех до крови, но амазонка ответила ей быстрым ударом в бок, едва не стоившем жизни хозяйке Еректа. Та в последнее мгновение увернулась, и меч распорол ей только рубаху, обнажив голое, но невредимое, тело. А затем, перехватив меч двумя руками, Исилея нанесла молниеносный удар снизу вверх, распоров острием своей противнице доспех на животе. Из раны обильно потекла кровь.
Все произошло в одно мгновение. Обескураженная Тарнара, выронила меч из своих рук и рухнула на колени. А Исилея, подскочив ближе, хладнокровно вонзила клинок ей в грудь, проткнув сердце. Обратив на Леху взгляд, полный боли, Тарнара повалилась в траву. А хозяйка Еректа, развернувшись, в десять шагов достигла того места, где стоял морпех, окруженный амазонками.
– Ты только мой, – заявила она, воткнув окровавленный меч в землю.
Часть вторая Рим в осаде
Глава первая Огненное кольцо
Первый камень, выпущенный из баллисты, упал в Тибр, подняв фонтан брызг, видимый даже на таком расстоянии.
– Давай! – снова махнул рукой командир артиллеристов, когда увидел, что обслуга уже натянула торсионы, зарядив очередное ядро.
И другой каменный шар, просвистев положенное расстояние, тоже упал в реку. За его полетом нервно наблюдали римские легионеры, сосредоточенные на высоких стенах с другой стороны реки.
– Недолет, – констатировал старший артиллерист, обернувшись к командиру хилиархии, что стоял неподалеку, скрестив руки на груди, – нужно подтащить более тяжелые орудия. Мы хоть и рядом, но эта полевая баллиста не достает. Нужна осадная.
– Онагры из обоза Капуи подойдут? – уточнил Федор.
– Да, онагр должен достать, – кивнул артиллерист, – там, в обозе, как раз осадные. Мощные штуковины.
– Жди, – согласился Федор, – скоро будет.
Бросив прощальный взгляд на крепкие стены Рима и остатки деревянного моста внизу, сожженного легионерами при отступлении, Федор Чайка развернулся и стал спускаться вниз с обратной стороны холма. Там его поджидала оседланная лошадь и верный ординарец Терис. Неподалеку прогуливался также один из его адъютантов, в ожидании приказов от начальства.
– Скачи в обоз и передай мое приказание: выдвинуть к Яникулу десяток онагров, – сообщил ему Федор, едва добрался, – будем расшатывать римскую оборону здесь. Река тут поуже, да римляне стеной отделены. В общем, место подходящее.
Адъютант вскочил на коня и отправился выполнять приказание.
– А мы в лагерь, – бросил Федор Терису.
До лагеря армии Ганнибала, почти блокировавшей Рим с юго-запада и востока, они добрались лишь спустя несколько часов. Двадцатая хилиархия Федора согласно плану великого пунийца, занимала часть холма Яникул с предместьями, вплотную примыкавшими к стенам огромного, растянувшегося на десятки километров, города. На этом участке армия финикийцев ближе всего вклинилась в оборону римлян, дравшихся за каждый камень. Война подходила к концу. И африканцы Атарбала находились уже не в запасе, а на самом острие атаки.
– Еще один натиск, – утверждал Ганнибал, – и Рим наш. Нельзя дать врагу собрать свои силы в кулак. Иначе, война затянется.
А потому, следуя своей привычке решительно атаковать, Ганнибал, едва подойдя к Риму, немедленно устроил штурм сразу нескольких ворот город и даже взял два моста. Однако в город проникнуть не удалось. В результате кровопролитного сражения передовые части Атарбала были отброшены, а мосты разрушены.
Зная о приближении непобедимой армии Великого Пунийца римляне основательно подготовились. Все предместья, особенно на правом берегу Тибра, они превратили в зону сплошных баррикад, охраняемых пехотинцами и конными разъездами. На всех окрестных склонах гор, нависавших над дорогами, холмах и даже просто небольших возвышенностях диктатор Марк Юний приказал установить баллисты и катапульты, так что финикийцы рисковали попасть под обстрел, где бы они не появились. Передовые отряды африканцев и кельтов действительно несли больше потери, пытаясь, пока безуспешно, просочиться сквозь линии эшелонированной обороны в предместьях.
По общему количеству метательных орудий оборонявшаяся сторона значительно превосходила атакующую. Солдаты Чайки, ближе всего соприкасавшиеся с оборонительными позициями римлян, несли большие потери от регулярного обстрела римской «торменты». Изучив ситуацию, Ганнибал, со дня на день ожидавший известия о подкреплениях, тем не менее, решил, не теряя времени нанести мощный удар на одном из направлений, сосредоточив здесь всю имевшуюся в обозе осадную артиллерию. И направление это прикрывали как раз хилиархии Федора и Карталона, занимавшие позиции по соседству среди римских предместий на захваченном холме Яникул.
С севера, несмотря на усилия Атарбала, уже перекрывшего Фламиниеву дорогу и доступ в центральные районы страны, путь в Рим был еще свободен. Впрочем, как и из Остии. Этот приморский город Ганнибал не смог взять с ходу и, перепоручив его дальнейшую осаду одному из своих военачальников, двинулся к Риму, по пути ожидая известий, что тот вот-вот окончательно отсечет Рим от моря. Но римляне сконцентрировали в Остии немалые силы, которые до определенного момента возглавлял Марцелл.
Однако, узнав о движении Ганнибала к Риму, Марцелл получил приказ сената вернуться в город и с боями отступил из своего лагеря у развилки дорог. На этом пути он повстречал хилиархии Федора, двигавшиеся к его лагерю, на соединение с Ганнибалом. И хотя задача для которой его сюда послали, оказалась выполненной по воле судьбы еще до его появления, Чайка, тем не менее, успешно уйдя от преследования легиона преступников, ввязался в бой и потрепал отступающие к Риму части Марцелла.
Сенатор отступал прямо по Аппиевой дороге, еще контролировавшейся римскими силами на последнем оставшемся участке перед городом. Он имел в своем распоряжении целый легион, собранный из моряков Остии и доукомплектованный из других соединений, однако не стал обращать особого внимания на выпады двух хилиархий, внезапно атаковавших его фланг. Тем более, что у него на пятках висела испанская конница самого Ганнибала. Под прикрытием нескольких манипул и турм [20 - Состав конницы римского легиона на данный момент: 300 всадников – разделенных на 10 подразделений (турм) по 30 человек в каждой.] собственной конницы, сдерживавших атаки Федора Чайки, легион Марцелла благополучно проследовал в сторону Рима. Лишь его мощный арьергард не смог прорваться вслед за основными силами, и был полностью раздавлен испанцами и подошедшими к ним на помощь солдатами Федора.
– Я же тебе приказывал не ввязываться в бой, – пожурил его Ганнибал, когда Федор, не смыв даже дорожную пыль, явился к нему в шатер с докладом, – твоя задача была только выманить Марцелла.
При этих словах пуниец, сидевший у роскошного стола из слоновой кости над картой боевых действий, ухмыльнулся и добавил:
– Но, ты не виноват. Это за тебя уже сделал римский сенат.
– Не давать же ему спокойно уйти, – осторожно возразил Федор, почтительно останавливаясь в нескольких шагах, – моя атака лишила его как минимум трех манипул и пары турм конницы. А я обошелся малыми потерями.
– Мне докладывали, – заметил на это пуниец, вновь ухмыльнувшись, – после Теана у тебя к Марцеллу личные счеты.
Федор не стал развивать эту тему, но неожиданно заявил:
– Чем меньше римлян, тем ближе победа.
– Ты говоришь как настоящий полководец, Чайкаа, – с удивлением заметил Ганнибал, снова отрываясь от карты, над которой размышлял, и внимательно разглядывая своего командира, – и даже, как политик. Я и раньше это замечал.
Теперь Ганнибал целиком повернулся к Федору.
– У тебя есть мечта стать сенатором?
– Нет, – ответил Федор, – мне нравиться в армии.
– От армии до сената не так далеко, – добавил Ганнибал, словно задумавшись о чем-то своем, – если только иметь знатное происхождение и большое богатство.
Федор едва сдержался, чтобы не рассказать, о том, что хоть он и простой солдат, но уже знает, как минимум, одного сенатора. И тот сенатор не из последних. Входит в знаменитый совет «Ста четырех».
Однако, поразмыслив, Чайка решил все же пока не хвалиться тем, что знает Магона, отложив откровения на более позднее время. Тем более, что имел смелость вскрыть по дороге несколько шкатулок из захваченного архива Марцелла и нашел в одной из них прелюбопытнейшее письмо, адресованное, правда, не самому Марцеллу, а другому римскому сенатору Кастору. И все бы ничего, если бы не отправитель письма, некий сенатор Ганнон. Карфагенский сенатор. Письмо было очень коротким. Так, не письмо, а скорее записка, в которой сообщалось, что условия принимаются, а прежняя договоренность остается в силе. Никаких подробностей. Но это и насторожило Федора. С чего бы сенаторам двух воюющих стран поддерживать столь тесные контакты? Хотя Федор знал о том, что между Римом и Карфагеном еще задолго до первой войны существовало несколько договоров о разграничении торговли. Может быть, письмо относилось к торговым операциям. Да вот только имя римского сенатора было хорошо знакомо бывшему же римскому легионеру Чайке. И сенатор этот, насколько Федору припомнилось, занимался в армейском штабе отнюдь не гражданскими операциями. Да и обнаружилось письмо в архиве не какого-нибудь купца, а главного «полевого командира» римлян, отнюдь не пылавшего добрыми чувствами в отношении Карфагена.
Тут попахивало заговором. И Федор теперь не знал, что ему с этой информацией делать. Рассказать Ганнибалу или нет? Как ни крути, не его это дело совать свой нос в интриги высшего нобилитета. Тут могли быстро голову открутить. И свои и чужие. В пять секунд. Но, с другой стороны, если эту информацию правильно и своевременно применить, то это давало хороший шанс продвинуться по служебной лестнице, оказав услугу заинтересованным лицам. Неискушенный еще в таких делах Федор, допускал, что командующий испанской армией мог быть одним из них. Но все же не торопился с выводами. В общем, осторожность победила. Записку эту Федор припрятал, а все остальное велел привезти с собой к шатру Ганнибала.