Чтение 9–й страницы книги ~Паладин Господа~

короной забивать железный крюк в стену. Да, теперь понимаю.

От кубка с вином шел пряный аромат. Я машинально взял, глаза моего
собеседника сперва расширились в изумлении, тут же сощурились. Он взял
второй кубок, но чокаться не стали, я чуть отпил, вино приятно обожгло
горло. Вкус был слегка терпкий, какой я люблю.

- В самом деле легкое, - сказал я. - Прекрасное вино.

- Вот видите, - сказал он весело, - и я что-то делаю людям приятное!

Мы улыбались друг другу, но если он держался как с потенциальным
сообщником, то мне такая вежливость больше напоминала изысканную
вежливость дуэлянтов.

Настал вечер, затем поздний вечер, пришла ночь, я метался по дому как
загнанный зверь. Слуги, слыша мои тяжелые шаги, попрятались, как
пугливые кролики. Наконец воздух освежил мое раскаленное лицо, я
сообразил, что иду по улице, а эти серые громады, что мелькают по обе
стороны, - дома.

Крупная луна поднялась над крышами. Черные зловещие тучи заглатывали
ее часто, тогда я шел почти наугад, но потом мне стало хватать даже
редкого рассеянного света от слабой свечи, что пробивается в щель между
плотно закрытыми ставнями.

Затаившись, я долго наблюдал за высоким мрачным домом, а когда
уверился, что никого поблизости нет, быстро перелез высокий забор. На
самом верху меня пронзил тысячами ядовитых стрел немыслимо яркий лунный
свет. Я ощутил себя вытолкнутым на сцену перед тысячей ждущих глаз,
поспешно свалился на ту сторону. Затрещали кусты, что-то колючее впилось
в мою руку, царапнуло шею. Я затаился, как мышь в углу комнаты, по
которой ходит огромный свирепый кот.

В саду тихо, мертвая тишина. Запел робко кузнечик, а другие, выждав и
видя, что смельчака никто не съел, поддержали тонкими прозрачными
трелями. Я прислушался: разве это хор, каждый орет свое, охраняет личный
участок и зазывает самку. Все стараются перекричать друг друга. В этом
мире, как у людей, кто кричит о себе громче, того и считают лучше,
сильнее, красивее...

Глаза уже привыкли к тьме, а когда я поднялся над кустами, рассеянный
свет, что проникал сквозь кроны, уже высвечивал весь сад в черно-белом
цвете. Громада дома угадывалась в десятке шагов. Пригибаясь, я добежал
до стены - там глубокая тень; затаился на долгих пару минут, потом начал
тихонько красться вдоль стены.

Она стояла в каменной нише, то ли чтобы прятаться от дождя, то ли от
падающих сверху камней, никогда не пойму тонкости жизни в замках. Ее
взор был устремлен в глубину сада. Я выпрямился, в груди больно от
толчков изнутри, весь я жадно вбирал ее всеми чувствами, фибрами,
нервами, душой и сердцем.

Она обернулась, ощутив мой взгляд. Я вышел из тени. Она стояла молча,
ее глаза обшаривали мое лицо.

- Леди Лавиния, - начал я и запнулся.

Она сказала тихо:

- Не надо. Я нарочно вышла в этот сад... ночью. Почему-то мне
показалось...

- Мне тоже почудилось, - сказал я тоже совсем тихо, - что смогу
увидеть вас здесь. Это было дико, неразумно... это был зов сердца, а не
ума, но я пошел за своим сердцем...

Она покачала головой, ее глаза все еще не отрывались от моего лица.

- Сэр Ричард, - прошептала она, - тот самый... то-то я сразу ощутила,
что под маской простолюдина скрывается то ли сам сатана, то ли дьявол...

- Но никак не ангел, - закончил я.

- Не ангел, - согласилась она грустно. - Иначе моя душа не горела бы
как в огне.

Я протянул к ней руки. Она только что была там, на ступеньках, и в
следующее мгновение оказалась у меня на груди, тесно прижавшись,
обхватив меня обеими руками.

- Леди Лавиния, - прошептал я. Мои губы бережно касались ее волос. -
Ох, леди Лавиния...

Ее тело вздрагивало, она сказала быстрым сбивчивым шепотом:

- Мы оба обезумели. Это наваждение!.. Это искушение... против
которого мы не устояли. Это сумасшествие, что мы делаем, что мы
делаем...

В лунном свете на ее щеках заблестели мокрые дорожки. Я с невыразимой
нежностью и бережностью осушал их своими твердыми, как дерево,
негнущимися губами.

- Леди Лавиния... Мы оба понимали, что начинается... и
сопротивлялись, как могли...

Она слабо улыбнулась.

- Да уж...

- Было заметно?

- Это когда в носу ковырялись?

Она даже хихикнула: сейчас можно, мы в объятиях друг друга, мы на
небесах, время для нас остановилось, вечность замкнулась, мы наконец-то
в том, к чему наши души все время стремились, а мы не понимали, двое
прекраснодушных идиотов...

Я возвращался поздно, ноги мои заплетались, но я чувствовал, что иду,
как эльф, едва касаясь земли, а то и плыву над нею в стиле ?а мне
летать, а мне летать, а мне летать охота!?. Уже возле дома из тени
выпрыгнула человеческая фигура. За молот хвататься поздно, я выдернул из
ножен кинжал.

Человек торопливо вскрикнул:

- Ваша милость, это я, Зардан!.. Король послал за вами. Срочно.

Я сунул кинжал в ножны, не попал, снова потыкал, пока узкое лезвие
отыскало щель. Королевский посланец переступал с ноги на ногу.

- Давно ждешь?

- Да, - ответил он торопливо. - Ваш слуга сказал, что вы на прогулке.
Я уж хотел было искать, но не знал ваши любимые места...

Теперь у меня такое место есть, подумал я, но вслух сказал:

- Тогда, наверное, уже поздно? Все-таки ночь.

- Король велел, - сказал он непреклонно. - Что будет, если я вернусь
и скажу, что вы отказались подчиниться?

- Лучше даже не представляй, - посоветовал я. - Пойдем!

Королевский дворец выглядел темной громадой на темно-синем небе. Луна
серебрит крыши и верх башен, все остальное выглядит чернее дегтя. Но
ворота открыли сразу, стража бдит, а наши лица в свете факелов увидели
издали. В залах половина светильников погашена, суровый Зорр не тратит
зря масло.

Стражи молча указали на двери в малый зал. Один оставил копье у стены
и распахнул передо мной створки. В хорошо освещенном помещении за узким
столом сидят двое. Шарлегайл ко мне лицом и спиной - плотного сложения
мужчина в очень пышной одежде. Между ними серебряный кувшин и два
золотых кубка.

Я поклонился от двери, сделал несколько шагов, положил руку на сердце
и поклонился снова. Шарлегайл вялым жестом велел мне без всяких
церемоний садиться за стол третьим. Я послушно сел, неофициально так
неофициально, я ж понимаю разницу, посмотрел на собеседника короля.

Крупный мужчина с надменным лицом и манерами государственного
деятеля. Щеки на плечах, напомаженные волосы блестят, а холеная борода
заплетена в мелкие косички. Стол закрывает брюхо, да еще масса пышных
одежд, но я ощутил, что его брюхо лежит на коленях. Одежды на нем, как
на капусте, только капуста скромнее, а на этом все цвета радуги...

Шарлегайл сказал скупо:

- Ричард, это лорд Нильс из рода дель Гендагарров. Мы уже все
обговорили, так что тебе только... выводы. Как ты уже знаешь, сэр
Ланселот сегодня ночью был ранен...

Я ахнул:

- Как?.. Ведь мы отбросили Карла...

- Не Карл, - ответил Шарлегайл. - Враг заслал к нам под покровом ночи
подлых убийц...

Вельможа, который Нильс из рода дель Гендагарров, сказал льстиво:

- Это они пытались покуситься на вашу драгоценную жизнь!

- ... но Ланселот спит чутко, - проговорил Шарлегайл не поведя и
бровью. - Он не успел схватиться за меч но, даже раненный, отнял у них
мечи и поразил их всех троих. Сейчас лекари...

Вельможа прервал:

- Ваше высочество, вы зря тратите время на этого простолюдина... Ах
да, простите, он уже рыцарь!.. Я сказал что мой брат вызвался отвезти
святыню! Не знаю, что на него нашло, но он просто умолял меня прийти к
вам и уговорить поручить это славное дело ему.

Я молчал, еще не понимая, Шарлегайл сказал слабым надтреснутым
голосом:

- Дик, это Ланселот с Бернардом должны были... Но Бернард, хоть и не
ранен, но... понимаешь, он хорош только в паре с Ланселотом. Они
дополняют друг друга. Вместе они уже не двое, а дюжина... Словом, так уж
получилось, что брат вот этого лорда отправится в Кернель.

Я ощутил озноб по всему телу.

- Ваше высочество... Разве Кернель - это не та крохотная крепость
где-то далеко на юге, что единственная уцелела... не сдалась войскам
Тьмы?..

- Верно, Дик.

- Но это же... пройти через занятые врагом земли! Ни одно войско не
сможет...

У меня перехватило дыхание. Где войско не пройдет, там могут пройти
двое. Особенно если оставят доспехи и пойдут, как бродяги или
погорельцы.

Шарлегайл словно прочел мои мысли, покачал головой.