небрежность, отнюдь не наигранная (а возможно, уже давно переставшая быть
наигранной), так неотразимо действовала на беспокойные юные головы,
стремящиеся к утонченным ощущениям: на разных свежеиспеченных художников,
скульпторов и представителей иных искусств. Сесар брал их под свое крыло и
опекал с преданностью и постоянством, на которые - следовало отдать ему
должное - никоим образом не влияло прекращение их романтических отношений:
эти периоды никогда не бывали у него слишком долгими.
вкрадчиво, доверительно, почти шепотом, а на губах его играла
меланхолическая и одновременно насмешливая улыбка. - Было бы просто
несправедливо обладать ею вечно... Самое прекрасное - это научить летать
юного воробышка, ибо его свобода заключает в себе твое самоотречение... Ты
улавливаешь всю тонкость этой параболы?
но явно чувствуя себя польщенным, обвинил ее в том, что она устраивает ему
сцену ревности) испытывала по отношению к этим "воробышкам", вечно
порхавшим вокруг антиквара, необъяснимое раздражение, выражать которое ей
не давала лишь привязанность к Сесару да старательно доказываемая самой
себе мысль, что он, в конце концов, имеет полное право жить своей
собственной жизнью. Как - по своему обыкновению, бестактно - не раз
говорила Менчу: "У тебя, детка моя, просто комплекс Электры, переодевшейся
Эдипом. Или наоборот..." В отличие от парабол Сесара, всегда несших
глубокий скрытый смысл, параболы Менчу били не в бровь, а в глаз без
всякого камуфляжа, и притом наотмашь.
обдумывая и взвешивая услышанное. Потом чуть наклонил голову в знак
согласия. История фламандской доски, похоже, не произвела на него особого
впечатления - в делах, связанных с искусством, да с учетом его возраста и
опыта, не много осталось вещей, способных сильно впечатлить его, - однако
в его обычно насмешливо поблескивающих глазах промелькнула искорка
интереса.
рассчитывать на него. Сколько она себя помнила, это слово в устах Сесара
всегда означало приглашение к сообщничеству, к приключению, к разведыванию
какой-нибудь тайны: была ли то тайна пиратского сокровища, спрятанного в
одном из ящиков резного елизаветинского комода (который Сесар в конце
концов продал какому-то музею), или воображаемая история дамы в кружевном
платье с портрета, приписываемого Энгру, возлюбленный которой, гусарский
офицер, якобы пал в битве при Ватерлоо, во время кавалерийской атаки,
крича навстречу ветру имя владычицы своего сердца... Так, ведомая за руку
Сесаром, Хулия прожила добрую сотню жизней, наполненных сотнями
приключений; и каждое из них, устами Сесара, учило ее ценить красоту,
самоотверженность, нежность, находить тончайшее, живейшее наслаждение в
созерцании произведения искусства, прозрачной белизны фарфора или даже
просто скромного отражения солнечного луча на стене, радужно преломленного
хрусталем.
ознакомиться с этой картиной. Я мог бы заехать к тебе завтра, поближе к
вечеру, скажем, в половине восьмого.
приедет.
мне будет крайне приятно забросать его отравленными стрелами,
замаскированными под изящные перифразы.
уж таковы обстоятельства... Моя рука, разумеется, нанесет ему рану, но не
единой капли крови не прольется на твой персидский ковер. Который, кстати,
давно следовало бы почистить.
взяла его за руки.
взглянул на нее с мягким укором.
торжественно. - Если бы ты позволила мне, я вполне был бы способен вырвать
ему глаза и кинуть их собакам, бродящим по пыльным дорогам Фив. Все в
соответствии с классикой. А ты могла бы изображать хор: представляю, как
ты была бы хороша в пеплуме, с обнаженными руками, воздетыми к Олимпу. А
боги там, наверху, храпели бы после очередного обильного возлияния.
Твоему Высочеству, что я любил тебя. И что боги, проснувшись, отняли у
меня не все. Только мое королевство. - Он чуть поколебался, точно
раздумывая. - Впрочем, если хорошенько поразмыслить, это мелочь, не
имеющая ровно никакого значения.
диалог, исполненный нежности и воспоминаний. После слов Сесара воцарилась
тишина, нарушаемая только тиканьем старинных часов, в ожидании покупателя
отмеривающих, как звонкие капли времени, секунду за секундой.
речь идет о расследовании убийства.
произошло оно в пятнадцатом веке...
окраску. - Хулия усмехнулась чуть нервно. - Может, вчера я слишком устала,
чтобы взглянуть на дело под таким углом, но до сих пор я видела в нем
нечто вроде игры - просто игры. Знаешь, как эти ребусы, которые приходится
расшифровывать... Вопрос моей профессиональной компетентности и моего
самолюбия.
расследовании настоящего убийства! И вот только что, минуту назад, до меня
дошло, что это действительно так... - Она на мгновение замолкла с
раскрытым ртом, словно заглянув в бездонную пропасть. - Ты понимаешь?
Кто-то убил или приказал убить Роже Аррасского в канун Богоявления тысяча
четыреста шестьдесят девятого года. И картина рассказывает, кто это
сделал. - От волнения Хулия даже привстала со стула. - В нашей власти
разгадать загадку, которой уже пять веков... Может, именно это событие
изменило ход кусочка истории Европы... Ты представляешь, как может
подняться цена "Игры в шахматы" на аукционе, если нам удастся доказать все
это?
уже стоя, наклонившись к Сесару и опираясь руками о розовую мраморную
доску стоявшего рядом круглого столика. Антиквар смотрел на нее вначале с
удивлением, затем с восхищением.
- Даже до многих миллионов, - добавил он убежденно после секундного
размышления. - Если хорошо организовать рекламу, "Клэймор" может утроить
или даже учетверить стартовую цену... Эта твоя картина и правда настоящее
сокровище.
достоинства.
желаю иметь с ней ничего общего... Я полностью к твоим услугам, но только
на соответствующем расстоянии от нее.
необходимости общаться с этой отреставрированной Нефертити и ее очередными
альфонсами, а проще говоря - сутенерами. От этой твоей приятельницы у меня
всегда разыгрывается мигрень. - Он указал пальцем на висок. - Вот здесь,
здесь, видишь?
встречусь с твоей Менчу.
этом исходивший от него запах мирры. Одеколон Сесар покупал в Париже, а
шейные платки - в Риме.
Когда она быстрым шагом - одна, без Макса - вошла в вестибюль отеля
"Палас", о ее приближении возвестила, подобно герольду, целая волна
ароматов "Румбы" от Баленсиаги.
несколько раз резко и коротко вздохнула. Она успела сделать техническую
остановку в туалете, и на ее верхней губе еще виднелось несколько
крохотных частичек белого порошка; Хулии была хорошо известна причина ее
приподнятого настроения. - Дон Мануэль ждет нас у себя дома, чтобы
поговорить о деле.
Василенко Иван
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Самойлова Елена
Прозоров Александр
Каменистый Артем