отбросить это предварительное деление, бытие есть та абстрактная
неопределенность и непосредственность, в которой оно должно служить началом.
дальнейшем своем развитии свою тотальность лишь как одну сферу понятия и
противопоставляя ей как момент некоторую другую сферу.
и все движение его рефлексии. В ней бытие полагает себя в трех следующих
определениях:
вообще, есть только предварительное перечисление. Его определения должны еще
возникнуть из движения самого бытия, дать себе через это движение дефиницию
и обоснование. Об отклонении этого деления от обычного перечня категорий, а
именно как количества, качества, отношения и модальности, которые, впрочем,
у Канта, надо полагать, служили только заглавиями для его категорий, а на
самом деле сами суть категории, только более всеобщие, - об этом отклонении
здесь не стоит говорить, так как все изложение покажет, каковы вообще наши
отклонения от обычного порядка и значения категорий.
приводят раньше определения качества, и притом это делается, как в
большинстве случаев, без какого-либо обоснования. Мы уже показали, что
началом служит бытие, как таковое, значит, качественное бытие. Из сравнения
качества с количеством легко увидеть, что по своей природе качество есть
первое. Ибо количество есть качество, ставшее уже отрицательным; величина
есть определенность, которая больше не едина с бытием, а уже отлична от
него, она снятое, ставшее безразличным качество. Она включает в себя
изменчивость бытия, не изменяя самой вещи, бытия, определением которого она
служит; качественная же определенность едина со своим бытием, она не выходит
за его пределы и не находится внутри его, а есть его непосредственная
ограниченность. Поэтому качество как непосредственная определенность есть
первая определенность, и с него следует начинать.
отношение качества и количества друг к другу; категории, которые Кант
объединяет под названием "отношение", займут свое место совсем в другом
разделе. Меру можно, если угодно, рассматривать и как некоторую модальность.
Но так как у Канта модальность уже не есть определение содержания, а
касается лишь отношения содержания к мышлению, к субъективному, то это -
совершенно чужеродное, сюда не принадлежащее отношение.
абстрактная непосредственность низводит себя до единичной определенности,
противостоящей внутри его сферы другим его определенностям.
Оно свободно от определенности по отношению к сущности, равно как и от
всякой определенности, которую оно может обрести внутри самого себя. Это
лишенное рефлексии бытие есть бытие, как оно есть непосредственно лишь в
самом себе.
ему присущ характер неопределенности лишь в противоположность определенному
или качественному. Но бытию вообще противостоит определенное бытие, как
таковое, а благодаря этому сама его неопределенность составляет его
качество. Тем самым обнаружится, что первое бытие есть определенное в себе и
что, следовательно,
последнее как конечное бытие снимает себя и переходит в бесконечное
соотношение бытия с самим собой,
неопределенной непосредственности оно равно лишь самому себе, а также не
неравно в отношении иного, не имеет никакого различия ни внутри себя, ни по
отношению к внешнему. Если бы в бытии было какое-либо различимое определение
или содержание или же оно благодаря этому было бы положено как отличное от
некоего иного, то оно не сохранило бы свою чистоту. Бытие есть чистая
неопределенность и пустота. - В нем нечего созерцать, если здесь может идти
речь о созерцании, иначе говоря, оно есть только само это чистое, пустое
созерцание. В нем также нет ничего такого, что можно было бы мыслить, иначе
говоря, оно равным образом лишь это пустое мышление. Бытие, неопределенное
непосредственное, есть на деле ничто и не более и не менее, как ничто.
пустота, отсутствие определений и содержания; не-различенность в самом себе.
- Насколько здесь можно говорить о созерцании или мышлении, следует сказать,
что считается небезразличным, созерцаем ли мы, или мыслим ли мы нечто или
ничто. Следовательно, выражение "созерцать или мыслить ничто" что-то
означает. Мы проводим различие между нечто и ничто; таким образом, ничто
есть (существует) в нашем созерцании или мышлении; или, вернее, оно само
пустое созерцание и мышление; и оно есть то же пустое созерцание или
мышление, что и чистое бытие. - Ничто есть, стало быть, то же определение
или, вернее, то же отсутствие определений и, значит, вообще то же, что и
чистое бытие.
это не бытие и не ничто, она состоит в том, что бытие не переходит, а
перешло в ничто, и ничто не переходит, а перешло в бытие. Но точно так же
истина не есть их не-различенность, она состоит в том, что они не одно и то
же, что они абсолютно различны, но также нераздельны и неразделимы и что
каждое из них непосредственно исчезает в своей противоположности. Их истина
есть, следовательно, это движение непосредственного исчезновения одного в
другом: становление; такое движение, в котором они оба различны, но
благодаря такому различию, которое столь же непосредственно растворилось.
определенное сущее (Seiendes), отличающееся от другого нечто; таким образом
и ничто, противопоставляемое [всякому ] нечто, есть ничто какого-нибудь
нечто, определенное ничто. Но здесь должно брать ничто в его неопределенной
простоте. - Если бы кто-нибудь считал более правильным противопоставлять
бытию не ничто, а небытие, то, имея в виду результат, нечего было бы
возразить против этого, ибо в небытии содержится соотношение с бытием; оно и
то и другое, бытие и его отрицание, выраженные в одном, ничто, как оно есть
в становлении. Но прежде всего речь должна идти не о форме
противопоставления, т. е. одновременно и о форме соотношения, а об
абстрактном, непосредственном отрицании, о ничто, взятом чисто само по себе,
о безотносительном отрицании, - что, если угодно, можно было бы выразить
также и простым не (Nicht).
истине впервые высказали элеаты, особенно Парменид, который в дошедших до
нас фрагментах высказал ее с чистым воодушевлением мышления, в первый раз
постигшего себя в своей абсолютной абстрактности: только бытие есть, а ничто
вовсе нет. - В восточных системах, особенно в буддизме, ничто, пустота,
составляет, как известно, абсолютный принцип. - Глубокий мыслитель Гераклит
выдвигал против указанной простой и односторонней абстракции более высокое,
целокупное понятие становления и говорил: бытия нет точно так же, как нет
ничто, или, выражая эту мысль иначе, все течет, т. е. все есть становление.
- Общедоступные изречения, в особенности восточные, гласящие, что все, что
есть, имеет зародыш своего уничтожения в самом своем рождении, а смерть,
наоборот, есть вступление в новую жизнь, выражают в сущности то же единение
бытия и ничто. Но эти выражения предполагают субстрат, в котором совершается
переход: бытие и ничто обособлены друг от друга во времени, представлены как
чередующиеся в нем, а не мыслятся в их абстрактности, и поэтому мыслятся не
так, чтобы они сами по себе были одним и тем же.
приписывалось большое значение. В этом положении можно либо усматривать лишь
бессодержательную тавтологию: ничто есть ничто; либо, если действительным
смыслом этого положения должно быть [высказывание о] становлении, то следует
сказать, что так как из ничего становится только ничто, то на самом деле
здесь нет речи о становлении, ибо ничто так и остается здесь ничем.
Становление означает, что ничто не остается ничем, а переходит в свое иное,
в бытие. - Если позже метафизика, особенно христианская, отвергла положение
о том, что из ничего ничего не происходит, то она этим утверждала, что ничто
переходит в бытие; как бы она ни брала последнее положение - в виде ли
синтеза или просто в виде представления, - даже в самом несовершенном
соединении имеется точка, в которой бытие и ничто встречаются и их различие
исчезает. - Положение: из ничего ничего не происходит, ничто есть именно
ничто, приобретает свое настоящее значение благодаря тому, что
противопоставляется становлению вообще и, следовательно, также сотворению
мира из ничего. Те, кто высказывает и даже горячо отстаивает положение:
ничто есть именно ничто, не сознают, что они тем самым соглашаются с
абстрактным пантеизмом элеатов и по сути дела также и со спинозовским
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Андреев Николай