Чтение 9–й страницы книги ~Рука Оберона~

Какой-то миг я испытывал раздражение из-за того, что он просто не попросил у меня колоду.

Затем я вспомнил, что отсутствовал более недели по времени Эмбера. Вероятно, он встревожился и не доверял, что другие сделают это за него. И, наверное, справедливо.

Спуск прошел быстро. Конь, которого кстати звали Барабан, казалось, был счастлив ехать хоть куда и имел тенденцию сбиваться с курса по малейшему поводу. В одном случае я дал ему волю, чтобы немного утомить его, и вскоре после этого увидел лагерь.

Где-то в это время я понял, что скучаю по Звезде.

Когда я въехал в лагерь, то стал объектом внимания и воинской чести. Когда я проезжал, за мной следовало молчание и всякая деятельность прекращалась. Я гадал, не считали ли они, что я прибыл отдать боевой приказ.

Прежде, чем я успел спешиться, из своего шатра появился Ганелон.

- Быстро, - заметил он.

Он сжал мне руку, когда я слез с коня.

- Хороший конь.

- Неплохой, - согласился я.

Я передал поводья его ординарцу.

- Какие у тебя новости?

- Ну, - начал он, - я разговаривал с Бенедиктом.

- Что-то зашевелилось на черной дороге?

- Нет, ничего подобного. Он приехал повидать меня после того, как вернулся от тех своих друзей - Теки - сказать, что с Рэндомом все в порядке, что он следует за ниточкой, ведущей к местонахождению Мартина. После этого мы заговорили о других вещах и, наконец, он попросил меня рассказать ему все, что я знаю о Даре. Рэндом рассказал ему, как она прошла Лабиринт, и он решил, что слишком много людей, кроме него самого, знают о ее существовании.

- Так что же ты ему рассказал?

- Все.

- Включая догадки и предположения после Тир-на Ног-та?

- Именно так.

- Понятно. И как он это воспринял?

- Он, кажется, был взволнован этим. Я бы даже сказал, счастлив. Пойди поговори с ним сам.

Я кивнул и он повернулся к шатру Бенедикта, откинул полог и в тот же момент посторонился. Я вошел.

Бенедикт сидел на низком табурете рядом с походным сундучком, на котором была расстелена карта. Он прослеживал что-то по карте длинным металлическим пальцем сверкающей скелетной кисти, присоединенной к смертельной, обвитой серебряной проволокой механической руке, принесенной мною из города на небе.

Все устройство было теперь присоединено к обрубку его правой руки чуть пониже точки, где был отрезан рукав его коричневой рубашки - трансформация, заставившая меня на миг остановиться и вздрогнуть, так сильно он походил на призрака, с которым я сражался. Взгляд его встретился с моим, и он приветственно поднял руку небрежным, превосходно выполненным жестом, улыбнувшись самой широкой улыбкой, когда-либо наблюдавшейся у него на лице.

- Корвин! - воскликнул он. Затем он приподнялся и протянул мне руку. Мне пришлось заставить себя пожать чуть не убившее меня устройство.

Но Бенедикт выглядел куда более расположенным ко мне, чем бывало довольно долгое время. Я пожал его новую руку, которая была само совершенство.

Я постарался не обращать внимания на ее холодность и угловатость и почти преуспел из-за своего изумления тем, как он хорошо научился владеть ею за такой краткий срок.

- Я обязан извиниться перед тобой, - произнес он. - Я был неправ насчет тебя, и очень сожалею.

- Да, ладно, - отмахнулся я. - Я понимаю.

Он на миг сжал мою руку, и моя вера, что отношения между нами наладились, затемнила только хватка этих точных и смертельных пальцев на моем плече.

Ганелон хохотнул и принес еще один табурет, который он поставил по другую сторону сундучка. Мое раздражение тем, что он распространялся - не важно, при каких обстоятельствах - на тему, о которой я не хотел упоминать, утонуло при виде результатов. Я не мог припомнить, чтобы видел Бенедикта в лучшем расположении духа. Ганелон же был явно доволен тем, что повлиял на разрешение наших разногласий.

Я улыбнулся про себя и сел, отстегивая пояс с мечом и повесив Грейсвандир на шест шатра. Ганелон принес три стакана и бутылку вина. Когда он поставил перед нами стаканы и налил, то заметил:

- За возвращение к гостеприимству вашего шатра той ночью, в Авалоне.

Бенедикт взял свой стакан, лишь еле слышно щелкнув.

- В этом шатре стало полегче, - заявил он. - Не так ли, мой Корвин?

Я кивнул и поднял свой стакан.

- За эту легкость. Да будет она всегда преобладать!

- Я имел первый случай за долгое время завести с Рэндомом довольно продолжительный разговор. Он сильно изменился.

- Да, - согласился я.

- Я теперь склонен больше доверять ему, чем в минувшие дни. У нас было время поговорить после того, как мы уехали от Теки.

- И куда вы направились?

- Некоторые замечания, сделанные Мартином хозяину дома, кажется, указывали, что он уехал в место, о котором я знал - город Хират. Мы поехали туда и выяснили, что это было верно. Он проезжал этой дорогой.

- Я не знаком с Хиратом.

- Это местечко из глинобитного кирпича и камня, коммерческий центр на перекрестке нескольких торговых дорог. Там Рэндом узнал новости, которые повели его на восток и, вероятно, глубже в Отражения. Мы расстались в Хирате, потому что я не хотел чересчур долго отлучаться из Эмбера. Мне тоже не терпелось заняться одним личным делом. Он рассказал мне, как увидел Дару, проходившую через Лабиринт в день Битвы.

- Это верно, - подтвердил я. - Она прошла его. Я тоже был там.

Он кивнул.

- Как я сказал, Рэндом произвел на меня впечатление. Я склонен был поверить, что он говорил правду. А если это так, то тогда возможно, что и ты тоже говорил правду. Допустив это, я должен был заняться выяснением, что же утверждала эта девушка. Тебя было не дозваться, так что я обратился к Ганелону - это было несколько дней назад - и добился, чтобы он рассказал мне все, что он знал о Даре.

Я взглянул на Ганелона, и тот чуть склонил голову.

- Так, значит, ты теперь веришь, что открыл новую родственницу, - заметил я. - Разумеется, лживую и, вполне возможно, врага, но тем не менее родственницу. Каков же твой следующий шаг?

Он пригубил вина:

- Я хотел бы верить в это родство. Эта мысль мне как-то приятна, так что я хотел бы наверняка установить его или опровергнуть. Если окажется, что мы и в самом деле родня, то тогда я хотел бы понять мотивы, стоящие за ее действиями. И я желал бы узнать, почему она никогда прямо не извещала меня о своем существовании.

Он поставил свой стакан, поднял свою новую руку и размял пальцы.

- Поэтому я хотел бы начать, - продолжал он, - узнав о том, что ты испытал в Тир-на Ног-те относящегося ко мне и Даре. Мне также крайне любопытно узнать насчет этой руки, которая ведет себя так, словно была создана для меня. Я никогда не слышал о физическом предмете, добытом в городе на небе.

Он сжал кулак, разжал его, повращал запястьем, вытянул руку, поднял ее и плавно опустил на колено.

- Рэндом продемонстрировал очень эффективный образчик хирургии. Тебе не кажется?

- Кажется, - согласился я.

- Так ты расскажешь мне эту историю?

Я кивнул и отхлебнул вина.

- Произошло это во дворце на небе, - начал я. - Место было заполнено чернильными, сменяющимися тенями. Я почувствовал побуждение навестить тронный зал. Я так и сделал. Когда тени раздвинулись, я увидел тебя, стоявшего справа от трона, с этой рукой. Когда стало еще яснее, я увидел сияющую на троне Дару. Я подошел и коснулся ее Грейсвандиром, сделавшим меня видимым для нее. Она объявила меня умершим еще несколько веков назад и предложила мне возвратиться в свою могилу. Когда я потребовал у нее родословную, она заявила, что происходит от тебя и адской девы Линтры.

Бенедикт сделал глубокий вздох, но промолчал. Я продолжал:

- Она сказала, что время текло с несколько иной скоростью в месте, где она родилась и что там прошло несколько поколений. Она была первой из них, обладающей положенными человеку атрибутами. Она снова предложила мне убираться. Ты в это время изучал Грейсвандир. Затем ты нанес удар, чтобы избавить ее от опасности, и мы схватились в смертельной схватке. Мой меч мог добраться до тебя, а твоя рука могла добраться до меня. Вот и все. В остальном это было столкновение призраков. Когда начало восходить солнце и город стал таять, ты вцепился в меня этой рукой. Я ударил по ней, отделив руку, и скрылся. Она вернулась со мной, потому что все еще стискивала мое плечо.

- Любопытно, - произнес Бенедикт. - Я знал, что это место воспроизводит ложные пророчества, скорее старые страхи и скрытые желания наведавшегося туда, чем истинную картину того, что должно быть. Но, впрочем, оно часто также раскрывает неизвестные истины. И, как и в большинстве случаев, трудно отделить истинное от ложного. Как ты прочел это?

- Бенедикт, - произнес я. - Я склонен верить истории ее происхождения. Ты ее никогда не видел, но я-то видел. она в некоторых отношениях похожа на тебя, что же до остального - тут все, несомненно, как ты утверждаешь - то, что осталось после отделения истины.

Он медленно кивнул, и я догадался, что он не был убежден, но не желал углубляться в эту тему. Он не хуже меня знал, что подразумевало остальное. Если он предъявит свои претензии на трон и преуспеет в достижении его, то было возможно, что в один прекрасный день он сможет уступить его своей единственной дочери.

- А что ты собираешься делать? - спросил я его.

- Делать? - переспросил он. - А что теперь делает Рэндом относительно Мартина? Я буду искать ее, найду, услышу эту историю из ее собственных уст, а потом решу сам, что делать дальше. С этим, однако, придется обождать, пока не будет разрешена проблема черной дороги. Это - еще одно дело, которое я желаю с тобой обсудить.

- Да?

- Если время в их твердыне движется настолько иначе, то у них его было больше, чем нужно на организацию новой атаки. Я не хочу продолжать ждать и встречаться с ними в ничего не решающих схватках и столкновениях. Я намерен проследовать по черной дороге до ее источника и атаковать их на их же родной земле. Я хотел бы сделать это с твоего согласия.

- Бенедикт, ты когда-нибудь смотрел на Двор Хаоса? - спросил я вместо ответа.

Он поднял голову и уставился на белую стену шатра.

- Много веков назад, когда я был молод, я проехал по Отражениям в такую даль, до которой мог только добраться, до конца всего. Там, под разделенным небом, я смотрел на ужасную бездну. Я не знаю, там ли находится это место, не тянется ли столь далеко черная дорога, но я готов снова проделать этот путь, если это так.

- Это именно так, - заверил я его.

- Откуда у тебя эта уверенность?

- Я только что вернулся из этой страны. темная цитадель царит в ней. Дорога ведет к ней.

- Насколько труден был путь?

- Вот, - я вынул Карту и передал ему. - Она принадлежала Дворкину. Я нашел ее среди его вещей. Я лишь просто испробовал ее. Она перенесла меня туда. Время убыстрилось уже в той точке. На меня напал всадник на дрейфующей дороге, такой, что не показана на Карте. Контакт через Карту там труден, наверное, из-за разницы во времени. Меня привел обратно Жерар.

Он изучил Карту:

- Это, кажется, то самое место, которое я видел в тот раз. Это разрешает наши проблемы с тыловым обеспечением. С одним из нас на любом конце связи по Карте мы сможем переправить войска напрямую, как мы сделали в тот день с Колвира на Гарнат.

Я кивнул:

- Это одна из причин, по которой я показал тебе ее, чтобы указать свою добрую волю. Может быть и другой способ, требующий меньшего риска, чем бросать наши силы в неизвестность. Я хочу, чтобы ты подождал с этим предприятием, пока я получше не исследую этот другой способ.

- Мне в любом случае придется подождать, чтобы добыть разведданные об этом месте. Мы ведь даже не знаем, будет ли там функционировать твое автоматическое оружие, не так ли?

- Да, у меня его не было, чтобы испытать.

Он поджал губы:

- Тебе действительно следовало додуматься взять его и исследовать там.

- Обстоятельства моего отбытия этого не позволяли.

- Обстоятельства?

- В другой раз я тебе все расскажу. Сейчас это не имеет значения. Ты говорил о следовании по черной дороге до ее источника...

- Да?

- Это не истинный источник. Настоящий ее источник находится в истинном Эмбере, в дефекте на первозданном Лабиринте.

- Да, я это понимаю. И Рэндом, и Ганелон описали мне ваше путешествие к месту настоящего Лабиринта и обнаруженное там вами повреждение. Я вижу аналогию, возможную связь...

- Ты помнишь мое бегство из Авалона и свою погоню?

В ответ он только чуть улыбнулся.

- Там было место, где мы пересекали черную дорогу, - напомнил я. - Ты помнишь это?

Он сузил глаза:

- Да, ты проторил тропу через нее. В том месте мир вернулся к норме. Я забыл.

- Это было воздействие на нее Лабиринта, - сообщил я, - которое, как я считаю, можно будет применить в намного большем масштабе.

- Насколько большем?

- Чтобы стереть ее начисто.

Он откинулся назад и изучил мое лицо:

- Тогда почему же ты этим не займешься?

- Я должен предпринять некоторые предварительные меры.

- Сколько времени они займут?

- Не слишком много. Возможно, немногим больше нескольких дней. А точнее - несколько недель.

- Почему ты не упомянул обо всем этом раньше?

- Я лишь недавно узнал, как подойти к этому делу.

- И как же ты к нему подойдешь?

- В основном это сводится к ремонту Лабиринта.

- Ладно. Положим, ты преуспел. Враг-то все равно будет там, - он махнул в сторону Гарната и черной дороги. - Один раз ведь кто-то дал им проход.

- Враг всегда был там, - отрезал я. - И это уже будет наша задача - присмотреть за тем, чтобы им снова не дали прохода, разделавшись как положено с теми, кто в первую очередь и обеспечил его.

- В этом я с тобой заодно, - согласился он. - Но я имел в виду не это. Им требуется урок, Корвин. Я хочу их научить подобающему уважению к Эмберу, такому уважению, что даже если путь снова откроют, они побоятся им воспользоваться. Вот что я имел в виду. Это необходимо.

- Ты не знаешь, что это такое - вести бой в том месте, Бенедикт. Оно, буквально, неописуемо.

Он улыбнулся и встал:

- Тогда я полагаю, мне лучше отправиться посмотреть самому. Я на время оставлю эту Карту, если ты не возражаешь.

- Изволь.

- Хорошо. Тогда ты займись своим делом относительно Лабиринта, Корвин, а я займусь своим. Оно тоже займет у меня некоторое время. Теперь я должен пойти отдать приказы командирам на время моего отсутствия. Давай согласимся, что никто из нас не начнет ничего решающего, не связавшись с другим.

- Согласен.

Мы прикончили вино и я сказал:

- Я сам очень скоро тронусь в путь, поэтому - удачи тебе!

- И тебе тоже, - он снова улыбнулся и заметил: - Обстановка становится лучше.

Он сжал мне плечо, когда проходил к выходу.

Мы последовали за ним.

- Приведи коня Бенедикта, - приказал Ганелон стоявшему под ближайшим деревом ординарцу, как только вышел из шатра.

Повернувшись, он подал руку Бенедикту, сказав:

- Я тоже хочу пожелать вам удачи.

Бенедикт кивнул и пожал ему руку.

- Спасибо тебе, Ганелон, за многое, - Бенедикт вынул свои Карты. - Я могу ввести Жерара в курс дела, прежде чем прибудет мой конь.

Он стасовал Карты, вытащил одну из них и изучил ее.

- Как ты приступишь к ремонту Лабиринта? - поинтересовался Ганелон.

- Я должен снова заполучить Камень Правосудия. С ним я смогу вновь начертить поврежденный участок.

- Это опасно?

- Да.

- А где Камень?

- Там, на Отражении Земля, где я его оставил.

- Зачем же ты его бросил?

- Я опасался, что он убьет меня.

Черты его лица исказились в почти невозможной гримасе:

- Не нравится мне, как это звучит, Корвин. Должен быть другой способ.

- Если бы я знал лучший способ, я бы им воспользовался.

- А что, если ты просто последуешь плану Бенедикта и возьмешь с собой всех? Ты сам сказал, что он может поднять в Отражениях бесчисленные легионы. Ты также утверждал, что он самый лучший воин из всех вас.

- И все же повреждение Лабиринта останется, и заполнить его явится что-нибудь другое. Всегда. Видимый враг не так страшен, как наша собственная внутренняя слабость. Если это не исправить, мы потерпим поражение, хотя никакой иноземный завоеватель и не расположится в наших стенах.

Ганелон отвернулся:

- Я не могу с тобой спорить. Ты знаешь свое королевство. Он сдался: - Но я все же чувствую, что ты, может быть, совершаешь тяжкую ошибку,

рискуя собой там, где может нет необходимости, когда ты очень сильно нужен.

Я рассмеялся, потому что это были слова Виалы, и я не захотел признать их верными, когда она их произнесла.

- Это мой долг, - твердо произнес я.

Ганелон не ответил.

Бенедикт в дюжине шагов от меня связался с Жераром, потому что он сказал что-то, затем замолк и слушал. Мы стояли, ожидая, когда он закончит свой разговор, для того, чтобы мы могли проводить его.

- Да, он сейчас здесь, - услышал я. - Нет, я в этом сильно сомневаюсь, но...

Бенедикт несколько раз взглянул на меня и покачал головой:

- Нет, я этого не думаю, - затем он добавил: - Ладно, проходи.