кличке Иоганн мне всю задницу исщипал. Жаловалась Мерзенбургу, только
никакого толку, сам попытался мне в плавки залезть, а кому он нужен, совок
зачуханный...
большой сноровкой извлекая пробку из бутылки.- Новые какие-то нагрянули, на
смену. Ни одного знакомого фейса.
и цветет. Бегал-бегал, уморился, пошел свои симфонии Шаляпина крутить. А те
устраиваются. В общем, вроде ничего мальчики, хоть я и не присматривалась
особенно...
Фройляйн особенным интеллектом никогда не блистала (разве что научилась
безошибочно определять, какой штатовский президент какому номиналу на купюре
соответствует), но в хозяйственной сметке ей никак нельзя было отказать - в
три минуты сварганила на подстеленной газетке неплохой для этих мест
натюрморт, симметрично поставила справа-слева от бутылки стаканчики, каковые
тут же и наполнила. Потом, прекрасно ориентируясь в своих функциях, присела
с ним рядом, закинула руки за голову и подначивающе потянулась. Впрочем, его
и не требовалось особенно подначивать, господа гусары оголодали-с на жестких
нарах...
поближе и расстегнул на девушке эсэсовскую рубашку сверху донизу. Грудки
открылись на обозрение отнюдь не германские, весьма даже аппетитные. Было
дело в Германии, давно тому, когда они с Пашей спьяну заказали немецких
шлюх, вопреки предупреждениям бывалых людей. Оказалось, бывалые люди были
правы - товарец прибыл такой, что до сих пор икается.
и решительно пригнул светловолосую головку к нетерпеливо напрягшемуся
инструменту. Девчонка сноровисто принялась за дело - понятно, конспирации
ради без обычных блядских охов-стонов, якобы изображавших неподдельную
страсть. Снаружи все еще бродили новоприбывшие, иногда шумно перекликались,
что-то непонятное звякнуло так, словно с высоты сбросили связку
металлических цепей.
Удачливый и процветающий господин бизнесмен, объездивший полсвета и
испробовавший массу дорогостоящих забав, от таиландских эротических игрищ до
плавания в полном одиночестве на айсберге у аргентинских берегов, куковал в
сибирской глухомани, вставив за щеку рядовой шлюшке посреди кухонного хлама.
Но, если копнуть глубже, эта-то здешняя зачуханность и возбуждала после
всего испытанного. Как на кондитерской фабрике - тамошние работяги со стажем
на сладкое и смотреть не могут, селедочку им подавай...
что здесь ей чертовски надоело, и нельзя ли пристроить ее в его фирму
секретаршей (хорошо хоть, замуж не просилась, ума хватало), но Вадим положил
ее на пол и выдал по полной программе, без особого изыска в позах, однако ж
обстоятельно - ив классической "миссионерской" позе, и перевернувши. Одним
словом, за свою сотню зеленых постарался получить по максимуму, после
непривычно долгого воздержания буйная плоть никак не желала успокаиваться,
так что напоследок произошел еще один сеанс игры на яшмовой флейте.
богаче на сотню баксов, второй изгнал призрак спермотоксикоза. Пробираясь
назад по пахнущему древесной гнильцой ходу, он не без злорадства вспомнил
обожаемую женушку, имевшую обыкновение приставать с требованием мужской
ласки в самые неподходящие моменты. Идеальная ситуация - и натрахался до
одурения, и супруга в жизни не заподозрит, что муж сходил налево...
было работяг - кончили дело и убрались. Только у ворот имело место
непонятное оживление, там кто-то, судя по крикам, качал права, орали в три
голоса. На веранде, прислонившись к столбу в расслабленной позе торчал Синий
и, похоже, с живым интересом к этим воплям прислушивался.
"Примой" стояла в кухне, и он прихватил пару пачек, благо никому не придет в
голову считать.
горячий восточный человек Диван-Беги, вдохновился моим примером и решил
установить Машку раком. А та в шум и вопли, всю харю Дивану расцарапала,
сейчас вертухаям жалится на притеснения... Где же это вы гуляете, мой друг?
- он подошел вплотную и шумно втянул ноздрями воздух.- Сукой буду, несет от
вас алкоголем и бабой...
Откуда ты грядешь?
ход, словно это его обесценивало.
как может, что тут скажешь... Ага, примолкли что-то. Не вернется Машка на
нары, чует мое сердце, вот Визирь огорчится...
моргая, разбуженный невероятной какофонией. Рядом ошалело ворочали головами
Браток и Доцент.
есть мочи лупил верзила в черной форме, надрываясь так, будто хотел сообщить
о начале всеобщей ядерной войны. Он колотил по бачку какой-то длинной
железякой, потом заорал, надсаживаясь:
обнаружил, что эсэсовец абсолютно незнакомый - определенно из новых. От
удивления и неожиданности даже не было желания и времени возмутиться как
следует. Таких сюрпризов охрана здесь еще не выкидывала.
Раз, два...
оскалившись, махнул им в воздухе:
бараке была лишь рука с оружием,- и один за другим оглушительно захлопали
выстрелы. Кто-то завопил истошным голосом - глаза моментально стало щипать,
потом резать, словно в лицо кинули пригоршню песку, дыхание перехватило,
градом покатились слезы, Бахнули еще два выстрела, охранник заорал:
отчаянно отфыркиваясь, сталкиваясь в дверях, отпихивая друг друга, босые,
кое-кто в одних полосатых штанах.
шарахнулся в сторону, сквозь заливавшие глаза потоки слез разглядел два
силуэта, махавших дубинками с невероятной скоростью. Сзади кто-то заорал
благим матом - по воплю и не определить, кто. В следующую секунду мощный
пинок придал ему нешуточное ускорение, и он, ничего не соображая, кинулся в
противоположную сторону, чтобы только спастись от хлещущих ударов. Несся
босиком, плача, кашляя и отплевываясь, борясь со спазмами рвоты.
босые ноги, но вскоре, как ни странно, полегчало. Он удержался, не стал
тереть глаза руками, и оттого оклемался быстрее остальных. Обнаружил, что
стоит на полпути от барака к аппельплацу, метрах в пяти позади перхают,
плачут, шатаясь и слепо тыкаясь в стороны, соседи по бараку, одним махом
заброшенные, как и он, в какой-то невозможный кошмар. На секунду мелькнула
шизофреническая мысль, вызванная, надо полагать, тем, что он до сих пор не
очнулся окончательно. Показалось вдруг, что грянула неведомая,
фантастическая катастрофа, время лопнуло, как в импортном ужастике, как-то
не так его замкнуло, и они все провалились в прошлое, в самый что ни на есть
настоящий концлагерь, вокруг орут и хлещут дубинками взаправдашние
эсэсовцы... Мысль эта пронзила его столь леденящим ужасом, что тело на миг
показалось деревянным, чужим. Но сзади уже набегал верзила с занесенной
дубинкой, и Вадим, не пытаясь больше думать и анализировать, метнулся
вперед, к аппельплацу. Следом с матами гнали остальных.
обрадовался, обнаружив, что вокруг все так и осталось прежнее - знакомый
аппельплац, подновленная трибунка, бараки, сосны, проволока...
бараков, и все женщины уже были тут, точно так же, как давеча Вадим,
бестолково шарахались туда-сюда с отупевшими от ужаса лицами, а рослые
эсэсовцы равняли строй пинками и взмахами дубинок, слышались противные,
глухие удары резиновых палок по живому, и погода, что ужаснее всего, стояла
солнечная, прекраснейшая...
вот думать нормально как раз было и некогда. Казалось, весь .окружающий мир
состоит из матерящихся черных фигур, вокруг порхал тяжелый вихрь дубинок,
ударявших всякий раз в самый неподходящий момент.
жутковатый порядок. Оказалось, двойные шеренги уже выстроились на плацу,
каждый стоял на своем месте, как вбитый в стенку гвоздь, приутих гам, улегся
вихрь дубинок - только там и сям, справа, слева, сзади еще перхали, фыркали,
отплевывались.