поработаю с Верочкой... Что мнешься?
конспиративного шепота:
прекрасно знали, кого следует принять?
самая темная сторона дела... Ладно, мне пора.
сумочку и направился к выходу. Сев за руль осиротевшей белой "четверки"
(снабженной, между своими говоря, мотором гораздо лучше "жигулевского"),
нажал нужную кнопку. Без особого удивления наблюдал, как ярко-зеленая линия
в нужном окошечке сломалась острым зигзагом, да так и осталась в этом
положении. Что ж, следовало ожидать...
посылавший сигнал,- чтобы те, кто его установил, в любую минуту могли
узнать, где машина находится. При нужде "маячок" нетрудно найти и
выковырять, но пока что такой нужды нет... Гораздо важнее, что одежда самого
Данила пока что "чистая", ни единый вражина пока что не присобачил в толчее,
якобы нечаянно задев, какую-нибудь микроштучку, выполнявшую те же функции
"маячка".
ни "Тойоты", ни "девятки" - что, оставили в покое? Держи карман шире...
Держась на приличном расстоянии, следом двинулся красный "Фольксваген" не
самой последней модели. "Пожалуй что, не держава",- подумал Данил. Ни одна
серьезная государственная спецслужба не пустит в "наружку" ярко-красную
машину. Разве что государственная спецслужба решит прикинуться клубом
дилетантов... стоп, стоп. При куцем объеме информации не стоит пока что
громоздить в кучу всевозможные "если", "быть может" и "разве что".
уже не осталось никаких сомнений), он нудным голосом замурлыкал под нос:
не столь бездарно, как из прокуратуры, но все равно старательно изображал
робкого новичка, едва-едва набравшегося смелости расстаться с буквой "У" на
стекле, но не обретшего от этого ни мастерства, ни опыта. Минут десять
колесил в районе Академии наук, чтобы преследователи окончательно привыкли к
его бездарно-черепашьему стилю вождения, расслабились и заскучали. За это
время успел прокрутить в уме во всех деталях, как будет отрываться и где.
загородили два грузовика и автоподъемник, долго маневрировавшие под надзором
гаишников, чтобы втиснуться на узкую, заставленную машинами улочку имени
поэта Колыса. Грузовики были нагружены наглядной агитацией, огромными,
натянутыми на рамы полотнищами, в совокупности, определил Данил с ходу,
составлявшие герб Рутенской Советской Социалистической Республики, сиречь
нынешний герб Рутении. Словно в союзе нерушимом республик свободных в старые
времена, столица активно прихорашивалась по команде сверху. В преддверии
грядущего праздника. Батька Лукашевич в свое время, глазом не моргнув,
отменил установленный прежней "владой" День независимости и в ранг
государственного праздника номер один возвел дату провозглашения Рутении
советской и социалистической. Через несколько дней этому эпохальному событию
исполнялось круглых восемьдесят годочков, что должно было быть отпраздновано
с помпой, фейерверками, военным парадом и публичной речью Батьки на площади
Победы.
машин рванула вперед. Все еще держась в крайнем правом ряду, Данил вырулил
на широченный проспект - бывший Ленина, а ныне рутенского первопечатника
Филиппиуса Скажины (у Батьки как-то не дошли руки переименовать его еще
раз). Быстрым взглядом во все три зеркальца оценил обстановку. Собрался.
мотором, машина наискось рванула на встречную полосу, под визг тормозов
выполнила классический "полицейский разворот", кренясь, ушла по дуге в
боковую улицу, рванула под светофор за миг до того, как погас зеленый, снова
визг покрышек, поворот налево, направо, лихой рывок по коротенькой улочке
одностороннего движения навстречу этому самому движению, квадратные глаза
водителя белой "Волги", визг шин, вираж, боковая улочка...
машину, как и следовало водителю с его опытом. Красный "Фольксваген"
безнадежно отстал еще на проспекте, отсеченный встречным потоком. Данил
самокритично подумал, что особенных поводов для гордости у него нет: маневр
был исполнен не самый замысловатый, в безвозвратно ушедшие годы в гараже
особого назначения телохранителей Брежнева учили и не тому...
соблюдая все правила, заехал на тихую улочку, припарковал машину, запер и не
спеша двинулся в сторону станции метро.
посередине платформы так, чтобы со стороны до последнего момента было не
определить, в каком направлении он собрался ехать. Сел во второй поезд. В
полупустом вагоне вяло и явно долгонько кипела ссора примерно с полудюжиной
участников: сторонники и противники Батьки поливали друг друга словесами, не
особенно заботясь о логике и доказательности. Одни зловеще предрекали Батьке
скорую политическую смерть и прозябание почему-то в роли заведующего
химчисткой, другие, естественно, заверяли, что Батька и на сей раз размажет
оппонентов по грязной стенке.
Дело даже не в том, что Батька каждое утро пробегает рысцой семнадцать
километров и рубится в хоккей в любое время года, что на лезвиях, что на
роликах, а в том, что народ, высокопарно говоря, его поддерживает. Как ни
кипели "возняки" разумом возмущенным, как ни пыжились, на их шумные
манифестации в двухмиллионной столице ни разу не удавалось собрать больше
тысчонки-другой хамья...
газетами, вернулся в метро, переместился на одну остановку назад. Теперь мог
ручаться, что за ним нет и пешего хвоста. Плевать, что его неожиданный
всплеск активности в момент оценят по достоинству, быстро просекут, что он
собрался на какую-то потаенную встречу,- в конце концов, он и не выдавал
себя за мирного энтомолога, прибывшего в этот город на ежегодный съезд
коллег по профессии. Безобидных энтомологов в первый миг их сошествия с
трапа самолета не обкладывают усиленным наблюдением, пешим и моторизованным.
"Комитет по встрече" должен знать о них с Пашей достаточно...
такие игры если и играет, то по вовсе уж суперсерьезным поводам.
Следовательно, ответ шарады - конкуренты. Их у "Интеркрайта" хватает - и
каждый второй, не считая каждого первого, по милому совковому обыкновению
частенько решает проблемы совершенно нецивилизованно.
расейский бизнес за последние годы все же несколько цивилизовался. Особенно
- крупный. Пожалуй что, безвозвратно канули в Лету времена, когда по
Шантарску и иным немаленьким городам средь бела дня носились машины, набитые
упоенно палившими друг в друга индивидуумами, когда, как это было в истории
с кладом Чингисхана, шли в ход БТР и боевые вертолеты. Слишком многое сейчас
предпочитают решать за столом переговоров, предваряя возможные перестрелки и
прочие силовые акции чинной беседой людей в галстуках. Беспредела хватает,
понятно, однако происшедшее как-то не смахивает на классический беспредел...
третий этаж, пару секунд простоял, прислушиваясь к тишине за дверью. Нажал
кнопку звонка условленным образом - длинный, два коротких...
что его не существовало вовсе. Крохотная видеокамера замаскирована идеально,
и сейчас Данил красуется на небольшом экранчике в полный рост...
подтянутая и моложавая, с добрым лицом старой учительницы, всю сознательную
жизнь упоенно сеявшей разумное, доброе и вечное (очки в тонкой золотой
оправе на это сходство как нельзя лучше работали). Вот только бабуля эта,
свет Митрадора Семеновна, к благородному учительскому племени отношения не
имела ни малейшего...
сухо-значительным тоном службистки:
рука Данила, бабуля Митрадора Семеновна, едва закончив в пятьдесят втором
десятилетку, решила продолжать трудовую династию по линии папаши - и по его
протекции оказалась на боевом посту в одном из женских лагерей необозримого
Шантар-лага. Впоследствии, после приснопамятной оттепели-слякоти, лагерей в
Шантарской губернии изрядно поубавилось, но осталось еще достаточно, чтобы
Семеновна вертухайствовала до пенсии, на каковую была отправлена старшим
прапорщиком с полным набором юбилейных и выслужных медалей и неведомо за
какие заслуги пожалованной Красной Звездой. Если уж говорить о личных
потаенных эмоциях, то в этом плане Данил ее ненавидел и с превеликой охотой
задавил бы старую лесбиянку собственными руками. Но эмоциям он как раз и не
имел права поддаваться. Что касаемо работы, прошедшая суровую школу бабуля
была незаменимейшим кадром со вколоченной намертво привычкой исполнять
приказы от сих и до сих, держать язык за зубами и не удивляться абсолютно
никаким поручениям. Данил никак не мог забыть, как однажды шутки ради
сообщил, что намерен оборудовать в подвале главного офиса "Интеркрайта"