так? А при моей комплекции и при очень среднем, хоть и весьма специальном
образовании чем меньше внимания и опаски провоцируешь, тем дольше живешь. К
тому же когда кто-то много натараторил, поди-ка еще выдели из мешанины суть.
лобастую с проплешинами голову. -- Обо мне есть кому беспокоиться. Ты лучше
скажи: почему убег тогда и чего тебе сейчас понадобилось?
у которого лучше получалось входить в дот с гранатометом, чем в образ
Гамлета, отмахивающегося от любвеобильной Офелии. Но у Семена незаконченное
высшее театральное образование, благодаря чему он не только стал называться
Артистом, но и мог рассказать-показать много-много чего интересного. А между
прочим, далеко не все учителя сами умеют делать то, чему учат. Сема был
замечательный наставник. Я знаю, что я не Смоктуновский и не Гафт, мне и
крошечную ролишку не сыграть на сцене. Но только благодаря Семиным урокам я
и не тщусь кого-то изображать. Просто выпячиваю ту собственную черту,
которая мне в данный момент выгоднее. Или проще. А главное -- не вру.
историю, не отличаюсь. А поскольку Полянкин мне действительно позарез нужен,
я и сам верю, что у него нет оснований меня опасаться, и его в этом убеждаю.
Кого опасаться: болтуна-недомерка, который наивно старается притворяться
простодушнее, чем он есть? Ну уж эти-то мои потуги от зоркого глаза Михаила
Федоровича не укрываются.
твоей роли, потом поверить в нее, а потом так привыкнуть к ней, что она в их
глазах из роли уже становится твоей сущностью". Это -- тоже из наставлений
бывшего лейтенанта Семена Злотникова, то бишь Артиста. Нас тогда очень
плотно зажали, и мы путешествовали с ним по Европе, не зная, из-за какого
куста по нам шандарахнут из гранатомета.
Михуил ибн Федорович был уверен: он в любой момент и -- что особенно важно
-- легко меня обдурит или согнет в бараний рог. Много ли, мол, надо для
хилого дурачка? Пока он так считает, мои шансы выкрутиться высоки. А
поскольку поводов убедиться в собственной глупости у меня хватало более чем,
я, не боясь переборщить, строил дурачка:
Во, думаю, обидел хорошего человека, он щас грех на душу возьмет. А кто
будет виноват? Я и буду. Лучше, подумал, уйти по-хорошему, не доводить до
греха. Пральна?
Только, боюсь, не то думаешь. Понял -- нет? Ты думаешь, ты Колобок, что ли?
Раз уже от дедушки ушел и еще раз уйдешь?
прикидывал поступить в дальнейшем. Но, увы, я чувствовал, что устал. Все ж
таки весь день на ногах да по морозу. Очень хотелось расслабиться и
подремать. Даже кофе меня не взбодрил. К тому же, с другой стороны, хорошо,
что у Михаила Федоровича появился лишний повод блеснуть превосходством в
уме. Этому мы оба рады. Он -- потому что приятно опять оказаться мудрее
другого, а я -- потому что поточнее узнал о его умонастроении. При таком
раскладе лишней информации не бывает.
если я только пришел? Но если не вовремя, то я...
напуганный?
одну работенку. Отвезти кое-что. Но собака учуяла бомбу. Тогда я и
подумал...
Все сначала...
принцип у него такой: раз тебе надо, значит, ты подчиняешься. Я не спорил.
Хотя Мишаню, конечно, развезло: "Все сначала". Если все, да еще сначала, то
надо от самого рождения начинать: "Слишком маленьким я уродился..." И для
почина я протянул ему руку с браслетом.
x x x
часть жизни приходилось выкручиваться в одиночку. Человеку нормальному,
среднего роста, никогда не понять всего, что чувствует низкорослый, или,
если называть все своими словами, недомерок, коротышка. Наверное, только
евреи ощущают нечто похожее. Они знают, каково это: быть по сути как все и
всегда хоть чуть-чуть, но другими.
что если и есть в моем случае какой-то комплекс, так это комплекс
своеобразия. Но не уверен. Хотя многое, что случается со мной, можно понять,
только учитывая особенности моего телосложения.
два ростом. Бывший школьник, бывший курсант, бывший лейтенант, бывший
спецназовец. А ныне свободный предприниматель. Из тех, о ком говорят "метр с
кепкой". Вопрос на сообразительность: угадайте с трех раз, как меня звали в
школе?
уважал, и те, кто презирал, зовут меня Мухой. Фамилия точно накладывалась на
рост, а я отдувался. Не могу сказать, давно сбился со счета, сколько раз я
слышал похвалу:
семидесяти шести. Но из-за них многие слова, незаметные обладателям среднего
роста, для меня хуже серпа у того самого места. Только однажды в жизни я без
драки ударил женщину. Она сказала мне в жарком постельном сумраке:
конечно, бить дам нехорошо. Очень извиняюсь.
вот я и держался в отличниках. Старался не соответствовать прозвищу. Ну и
добился: начал фигурировать как "малявка с мозгами". Потом некое время
надеялся, что если буду силен и ловок, то смогу заставить относиться к себе
с уважением. Качал мышцы, набрался опыта, занимаясь боксом и охотно
ввязываясь в драки. Освоил массу подлых приемчиков. Мог осилить практически
любого сверстника.
сморозишь глупость, тебе не скажут просто "тупой", обязательно дополнят:
"тупой коротышка". Если ум проявил: "Мал золотник, да дорог". Получалось,
что больнее и чаще обижали не тогда, когда язвили, а как раз похваливая. Как
симпатично-то уродца.
нормальной. Считал, что все живут, как я. Днем, на глазах у взрослых,
паиньки, а по вечерам с куском кирпича вылавливают обидчиков. Поодиночке.
Моих мозгов тогда хватало только на то, чтобы понять: в группе и попасться
легче, и все равно никому доверять нельзя. Ты к нему со всей душой, а он
тебе: "Муха" да "Му-у-уха!" В общем, тяжко мне жилось до тех пор, пока не
понял: любить и уважать себя за отличную учебу и душевную отзывчивость
никого не уговоришь. Никогда. Коль ты с виду муха, то в орлы тебе не
выбиться. "Аякс нон каптат мускас!" -- на латыни. Одна врачиха научила --
"Орел не ловит мух". Это к истории вопроса. Значит, любить не заставишь.
Так ей и слона завалить как нечего делать. Жутко ядовитая. Мои собственные
способности в этой области дошли до меня в двенадцать лет с небольшим. Когда
я, воюя со всем миром, впервые сознательно хотел искалечить человека.
помню. Был он старше меня на пару лет и длиннее сантиметров на двадцать. Так
вот, Валек звал меня не Мухой. Он другую кликуху мне приклеил: Клитор. Я
тогда еще не знал, что это такое, но смеялся вместе со всеми. Смеяться
первым -- самый эффективный способ обуздать злоязыких: они ж не для того
тебя цепляют, чтобы ты радовался. И если ты в ответ на укусы смеешься, у них
весь кайф пропадает, и они от тебя отстают. Но в данном случае этот прием не
сработал. Они видели, что я не понимаю, о чем речь. И им это ну о-очень
нравилось.
клитор, время ушло. Объяснять Вальке, что не нужно меня так называть, было
поздно. Он уже и сам привык, и дружков приучил. Почему-то они никак не
хотели понять, насколько это неправильно: дразнить и унижать. Почему-то им
нравилось делать больно. Все садисты душой рабовладельцы. Унижая -- владеют.
Самым кайфом для Валька и его шпаны было позвать меня: "Эй, Клите-ро-о-ок!"
-- когда я болтал с девчонками.
могла. Наш барак уже лет десять как планировался под снос, а снос означал
приличную квартиру. Тогда я начал прогуливать школу: пока дразнильщики
учились, я гулял, а когда гуляли они -- сидел дома. К счастью, меня понял
один человек. Яков Львович Гершензон. Историю преподавал. Не он был у нас
классным руководителем. Но вот именно он мне меня и объяснил. Специально
пришел к нам домой, когда матушки не было, и сказал:
Березин Федор
Василенко Иван
Прозоров Александр
Юрьев Сергей
Лукин Евгений
Володихин Дмитрий