Чтение 9–й страницы книги ~След лисицы~

- Пойду, Вера Григорьевна. И поверьте мне, - он осторожно коснулся ее
руки, - я ничего не употреблю во зло Васе. Ничего. И я... я теперь знаю,
как с ним говорить.

- Я верю, - женщина грустно и чуть недоуменно улыбнулась. - Почему-то
верю вам. Вы нам поможете.

В ту ночь Виталий долго не мог заснуть.

На следующий день, когда Виталий зашел к Цветкову, у того сидел
Свиридов. Цветков был мрачен. Увидев входящего Виталия, Свиридов тяжело
поднялся со стула.

- Ладно, Федор Кузьмич, - сказал он. - Пойду к себе.

Когда закрылась за ним дверь, Виталий настороженно спросил:

- Чего это он?

- Ничего особенного, - хмуро ответил Цветков. - Что у тебя?

И Виталий сразу забыл о Свиридове.

Цветков слушал его молча и, только когда Виталий рассказывал о драке
во дворе, процедил:

- Золотой факт для товарища Свиридова.

- В каком же это смысле? - запальчиво спросил Виталий.

- Выдающиеся методы работы у моих подчиненных. Вот в каком смысле. -
И, видя, что Виталий готов заспорить, сухо бросил: - Продолжай.

Пересилив возникшее раздражение, Виталий сначала скупо и обиженно, а
потом все более увлекаясь, стал рассказывать дальше. Цветков больше его не
перебивал. А потом сердито сказал:

- Как же это ты ей такую гарантию дал? А если мы Ваську ее посадим?

- Думаю, не придется.

- Думать мало, чтобы гарантии давать. Она ведь сказала: "Я вам
верю..." - И, не давая Виталию опять заспорить, сказал: - Ладно. Нам
торопиться надо. Двигай, куда собрался.

Виталий вышел из кабинета Цветкова со смешанным чувством
удовлетворения и досады. "Срывает на других свои настроения", -
раздраженно подумал он. Разве Цветков мог понять, какие чувства
переполняли Виталия, когда он слушал ту женщину, как хотелось ему влить
хоть каплю надежды в ее душу!

На улице солнце палило июльским жаром. Город был застигнут врасплох.
Люди, изнывая в надетых по привычке пальто, заполняли теневую сторону
улиц. Тележки с газированной водой, желтые цистерны с квасом, крикливое
племя мороженщиц еще, видимо, только готовились к своей гуманной миссии.

Виталий расстегнул золотистый плащ, снял кепку и зашагал быстрее.

Штаб дружины помещался в красном уголке одного из ЖЭКов. Это была
длинная полуподвальная комната, вдоль стен стояли стулья, над ними висели
пропылившиеся плакаты. Стена у двери была залеплена объявлениями и
различными списками. Посреди комнаты квадратным островом тоже стояли
стулья, а в глубине, у дальней стены, протянулся стол, накрытый выгоревшим
зеленым сукном. В стороне стоял небольшой письменный столик и возле него
дощатый шкаф. За столиком сидел какой-то паренек и читал книгу. Рядом
лежала еще книга, большая, потрепанная, на белом квадратике бумаги,
приклеенном сверху, от руки было написано: "Книга дежурств и
происшествий".

Увидев входящего Виталия, паренек отложил книгу и поднялся навстречу.

- Сахаров? - пожимая ему руку, спросил Виталий.

- Ага. Виктор. А вы Лосев?

Парень был длинный, с тонкой шеей, в очках. Улыбчивое, добродушное
лицо располагало к разговору.

- Ну-ка, погляди в своем гроссбухе, - сказал Виталий. - Что там у вас
есть о Василии Кротове.

- Кротов... Кротов... - повторил парень, раскрывая большую книгу. -
Что-то фамилия знакомая.

Пока он проглядывал записи, Виталий взял в руки книжку, которую читал
Сахаров. Книга была о космонавтике. Сахаров скосил глаза и, не поднимая
головы, пробурчал:

- Парадоксы нашего века. Космос - и какой-нибудь хулиган или
грабитель.

- Абсолютно разные проблемы, - возразил Виталий. - Техника и
воспитание людей.

- Космос - это не только техника, но и наука. Высшее достижение
человеческого разума! - Сахаров проговорил это назидательно, с ноткой
превосходства.

Виталию тон его не понравился, и он снова возразил, но уже
запальчиво:

- Сейчас космическую ракету, как известно, может создать и
ученый-людоед. Да ты ищи, ищи, - и он кивнул на толстую книгу в руках у
Сахарова.

- Ищу... Вот, пожалуйста! Кротов... - Сахаров быстро проглядел
запись. - Ну конечно! Теперь вспомнил.

Ваську уже два раза приводили за драку в штаб. Уговаривали,
доказывали. Смотрел на всех волком. Вызывали и мать. Та сидела с каменным
лицом, еле цедила слова. Наконец сообщили на автобазу, где работал Васька:
пусть, мол, и там нажмут.

Сахаров говорил возмущенно, то и дело поправляя очки.

Виталий не выдержал:

- Ты сам с ним говорил?

- И сам тоже. А что?

- Тебе, брат, только ракеты строить.

- Ну, знаешь... - обиделся Сахаров. - Неумно остришь.

Виталий хотел было ответить, но сдержался. "Еще одного золотого факта
не будет".

На обратном пути он ломал себе голову: как говорить с Васькой? Но так
ничего и не придумал.

А Цветков сказал решительно:

- Говорить рано. - Подумав, добавил: - Завтра займись-ка дружком его,
Олегом этим самым. Еще кто поинтересней у него есть?

- Остальные - мелочь. Этот самый интересный, - солидно ответил
Виталий.

Цветков усмехнулся:

- Допустим.

Об Олеге Полуянове, сантехнике одного из строительных управлений,
сведения собрать удалось быстро. Он жил весело и безбоязненно, весело
кутил и по-мелкому спекулировал, чем придется. Жил он один в маленькой
комнате, оставшейся ему после смерти тетки. Его родители жили в Одессе.
Олег франтовато одевался и был отменно вежлив с соседями. Недавно у него
недели две жил какой-то "земляк". Вообще приятели к нему захаживали часто,
девушки тоже. И среди последних... Виталий сначала не поверил в свою
догадку. Он даже специально сбегал на работу за фотокарточкой. "Да, эта
самая, - сказала ему старушка соседка. - Как звать только, не знаю". Это
была Люда Данилова. Она бывала одна или с кем-нибудь, но никогда с
Васькой.

Под вечер Олег Полуянов, невысокий, стройный, курчавый парень с
нежным лицом и бойкими карими глазами, появился в комнате Виталия. Вид у
него был заносчивый и оскорбленный.

- Чем обязан приглашению? - развязно спросил он.

Но в самой глубине глаз Виталий подметил тревогу.

- Садитесь, - сухо сказал он. - Сейчас узнаете.

После нескольких минут самого общего и совсем безобидного разговора,
в ходе которого Полуянов, однако, все больше нервничал, Виталий решил,
наконец, перейти в наступление и неожиданно спросил:

- Почему пускаете к себе жить посторонних?

- Я?! Посторонних?! - возмутился Полуянов. - А может, это был мой
родной папа, почем вы знаете?

С каждым новым вопросом - а Виталий дотошно интересовался всеми его
грязными делишками и многочисленными знакомыми - Полуянов кричал все
громче. О Люде Даниловой он заявил, что знать ее не знает. А когда Виталий
спросил его про Ваську, он вдруг побагровел и, бешено стукнув кулаком по
коленке, заорал:

- Ясно! Все ясно! Откуда ветер дует и чего несет! Надумал меня в
тюрягу?! За Людку?! Нужна мне эта вонючая гусыня, как рыбке зонтик! Да я
таких - на рубль дюжину!.. А сам чистенький! Да? Он у вас чистенький?!
Кошмар какой-то!..

Виталий, очень довольный, с напускным равнодушием пожал плечами:

- Я вам, кажется, о Кротове ничего не говорил.

- А мне и говорить не надо! Я и сам скажу! Чистую правду скажу! Как
слеза, чтоб мне не жить! Мне только рот раскрыть!

- Он ваш друг, кажется?

- Как папа римский! Ни больше и ни меньше! Были когда-то дни золотые.
Но как он за нее сел, - Полуянов сложил крест-накрест растопыренные пальцы
и спрятал за них лицо. - Все! Как отрезал!

- Тогда нечего болтать, что вы что-то знаете.

На лице Полуянова появилась хитрая усмешка, и он самодовольно
прищурился:

- Я отрезал, а он нет. Пусть он вам скажет, зачем позавчера приходил
ко мне, куда ехать предлагал. Пусть скажет, если он у вас такой
чистенький, какую вещь одному толкнул.

Виталий почувствовал холодок в спине и чуть дрогнувшим голосом
спросил:

- Какую вещь?

- Уж, конечно, с дела вещь. А какую, пусть сам скажет. Я не
интересовался. И еще пусть кличку одну назовет.