на себе, это было одно из немногих кодовых посланий, которые он уже знал в
работе. Действие должно было сказаться в течение получаса.
сказал И.Д.К., - последовательность, создать которую случайно так же
невозможно, как выиграть миллиард долларов в лотерее, где объявленный
главный приз - миллион. Эти импульсы действуют, повидимому, на ген. То
есть, не повидимому, а наверняка. Включают программу...
остывший уже чай. Что-то напугало ее, она поднесла ладонь ко рту, сдержав
крик, страх в глазах был как взрыв, неожиданно вспыхнувший в ночи факел.
И.Д.К. вжался в спинку дивана, сейчас он больше всего хотел исчезнуть хотя
бы на минуту, он мог это сделать, знал, что мог, но остался сидеть, а Дина
постепенно приходила в себя. Сильная женщина, - подумал И.Д.К. - и зачем
этому Кремеру такая жена, а впрочем, именно такая ему и нужна, особенно
сейчас.
начавшийся уже разговор ее с мужем прервался на полуслове, ей было
неприятно вторжение постороннего, она не знала, что он уже успел услышать.
Ничего, - подумал И.Д.К., но вместо Дины ему ответил Илья Давидович. Это
был вопль восторга, такой яростный и торжествующий, что И.Д.К. на
мгновение, как ему показалось, оглох и ослеп. Илья Давидович мыслил не
словами, а эмоциями, типично женское мышление, и, если бы И.Д.К. понял это
раньше...
Счастье страха - так И.Д.К. определил бы обрушившееся на него ощущение.
Дина, как руки ее что-то перебирают на столике, что-то невидимое, а глаза
закрыты, и губы шевелятся, произнося бессмысленные и ненужные слова
молитвы. Кто? - мысленно спрашивала она. - Кто ты? Что ты делаешь с нами?
генетический код, кто придал Книге второй (или третий?) истинный смысл.
Ответа он не нашел, потому что признавать за ответ существование Бога было
вовсе не в его характере. На данный момент задача представлялась
неразрешимой, а теоретизировать на пустом месте И.Д.К. не любил. Он
оставлял решение этой главной, в сущности, задачи на потом. Сначала -
прочитать Книгу, понять ее, поступить так, как в ней написано, стать тем,
кем должен стать. А уж потом думать о том, кто Автор. И есть ли он вообще.
А может, и думать не придется: возможно, что имя Автора записано в Книге и
проявится так же, как проявилась эта способность чувствовать, нет, не
понимать, а только чувствовать другого.
будто она поняла нечто, чего нельзя было сказать словами. Руки ее
перестали бесцельно двигаться, она открыла глаза.
понимаю, не поразил?
несколько минут, И.Д.К. поднялся и пошел поглядеть. Дина стояла,
прижавшись лбом к дверце холодильника и что-то шептала. И.Д.К. молча
отступил.
телевизор с программы на программу, пытаясь отыскать хоть что-то, что было
бы связано с Пришествием. Даже первый канал Израильского телевидения,
передав репортаж своего корреспондента с площади перед Большой синагогой
(комментарий И.Д.К. не очень понял, но смысл был, судя по всему, прост: в
разгар мирных переговоров с арабами только Мессии нам недоставало), крутил
лихой боевик с Чаком Норрисом.
лучше через дверь. С Ильей я разберусь сама.
может переместиться с помощью своей новоявленной способности, набрал в
легкие воздух, будто собрался нырнуть, и ушел от Дины и ее ненавидящих
глаз - огромных глаз бешеной кошки, - вмиг оказавшись среди высокого
кустарника в глубине Сада независимости.
историков, и мне хотелось бы обратить внимание на два момента. Во-первых,
Дина Кремер вовсе не пришла в восторг от неожиданной перемены в своей
жизни, хотя могла бы понять, что, став женой Мессии, она приобретает, как
минимум, и возможность бросить ненавистную работу. А во-вторых, И.Д.К. в
первые часы после Пришествия метался как в реальном пространстве
Иерусалима, так и в пространстве своих неприкаянных мыслей, вовсе не имея
четкого плана действий, не зная толком ни своих новых способностей, ни тем
более того, что вытворит Илья Давидович без его подсказки. В отличие от
многочисленных историков, смотревших на дни Пришествия из будущего, он
вовсе не обманывался относительно характера и способностей Мессии.
болела голова, и все тело ломило, будто после хорошей драки. Хамсин.
Вставать не хотелось, но к этому он привык - встал, даже особенно и
заставлять себя не пришлось.
показывал ему основные сообщения и зачитывал выдержки из ночных новостей.
Информация об экстренном заседании Совета мудрецов Торы не привлекла
внимания: Левингеру было не до религиозных, на ливанской границе ночью
опять погибли трое солдат.
ту же информацию.
добился желаемого: теперь старик начнет въедливо задавать вопросы, пока не
разберется в сути происходящего. - Но говорят, на этот раз у раввинов есть
доказательство, что явился Мессия.
Если Мессия действительно явится, это поймут все и сразу. И без
доказательств.
собрании присутствовал только один человек из доверенных, да, к тому же, в
главный зал его не допустили - не тот уровень.
пояснице, стараясь не кряхтеть, поднялся с кресла (надо сделать спинку
пожестче, - подумал он), подошел к окну, выходившему на западную часть
холма, откуда открывался вид на Израильский музей с его куполами, похожими
на гаснущее пламя в широкой ханукальной лампаде, а правее - на
университетский комплекс, низкие и длинные здания которого скрывались в
зелени.
почти два года посещал хедер при синагоге, но доучиться не пришлось - в
тридцать шестом отец, поняв одним из первых, что евреям с Гитлером не
жить, собрал свою многочисленную родню и уехал в Палестину, став на
старости лет бондарем - любимое им оптическое дело на исторической родине,
где мало кто носил очки, не могло прокормить. Ицхак учился здесь у самого
лучшего учителя - улицы, а в сороковые годы стал солдатом. Так он сам себя
называл - солдат, хотя на деле был просто мальчиком на подхвате; в "Лехи"
относились к нему как к интеллектуалу, наверное, потому, что он один среди
всех носил очки с сильными линзами, и без очков становился слеп как крот.
Ему не нужен был Мессия, потому что не божий посланец создавал Израиль, а
такие люди, как Левингер, и Бен- Гурион, и Жаботинский, и Бегин, и
Вейцман. Он всегда мысленно ставил свое имя впереди патриархов нации, не
боясь, что будет обвинен в мании величия - никто не догадывался о том, что
этот очкастый юноша наивно полагает себя равным таким великим людям.
приехал на Синайский фронт как наблюдатель от Министерства иностранных
дел, - он ночевал в одной палатке с журналистом из "Давара". Как его
звали... Неважно, имя стерлось из памяти на следующий же день. Журналист
был в черной кипе, воевал истово и, кажется, погиб в самые последние часы
наступления. А той ночью, черной как неродившаяся звезда, он жарко шептал
своему случайному соседу, что это Творец наказывает народ Израиля за
ослушание.
равного которому нет. Мессия - только он может указать нам, евреям, этот
момент и этот путь. То, что сейчас существует, не страна Израиля, а плевок
в Создателя. Когда придет Мессия, и когда будет отстроен Третий храм, и
когда все евреи соберутся на большую молитву, вот тогда, и только тогда и
арабы, и все прочие гои поймут, что это такое - Эрец Исраэль, и покорятся
Его воле, потому что почувствуют Его силу. Его, а не нашу. Мир,
отвоеванный танками, не Его мир..."
спросил Левингер, с детства не понимавший фарисейства.
будто забыв о том, что утро еще не настало, - но... я не могу. В пятьдесят
Акунин Борис
Березин Федор
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Посняков Андрей