силен, - подумал монах, - если бы я был силен, ему не пришло бы в голову
со мной драться. И прийти сюда... Сарина! ") Он вспомнил о Сарине и, сломя
голову, стремглав кинулся вниз по ступенькам, чуть запнувшись о деревяшки,
которые бросил Аман. Аман подобрал подпорки и отправился восвояси, сказав
Падишаху, что затея не удалась - не удалось выманить Сарину. И думал о
том, что хорошо бы выбраться отсюда без потерь. Поэтому он слегка притянул
меч к себе (Аман все еще держал его) и, отерев лезвие одной рукой, Томас,
подобно тому, как мы вытираем пыль, легко касаясь - второй рукой, точнее,
указательным пальцем, провел по лезвию поперек меча, так что меч
развалился на две половинки, и одна из них - та, которую не держал Аман -
упала на каменный пол со звоном, и осталась там лежать, пока монастырь не
развалился, и я, бродя по развалинам, не нашла ее - меч весь заржавел, и
только срез - там, где монах провел пальцем, - блистал чистотой. Не меч, а
половинка меча - та, что с острием. Когда Аман показал меч Падишаху -
рукоятку с оставшимся обрубленным куском железа, Падишах закричал: "Ты сам
это отрубил! Трус! Трус! Трус!" (Все боялись идти к монаху - как
говорится, монарх не вечен, а свое здоровье дороже - вдруг монах нагонит
какую-нибудь порчу, тогда и монарху будешь не нужен - зачем ему калеки!),
и пришлось послать Амана, нарядив его в рясу и приделав на лицо маску,
искусно сделанную одним из мастеров, всегда готовых услужить для такого
дела - маска точно изображала монаха, а голос, полный страсти, и
подделывать не пришлось.
комнате, и мне кажется, кто-то стоит за моей спиной. Ой, мама! Жутко.
Вчера монах перевел ее в другую комнату, где вместо двери была решетка с
крупными, как в клетке у льва, вертикальными прутьями. "Если кто-то будет
звать тебя - не подходи, - сказал монах, - даже если это буду я". "Почему
- Вы?" - хотела спросить Сарина, но передумала. Монах закрыл за ней
"дверь", то есть - решетку, и приказал задвинуть засов, который Сарина не
сразу, но поднатужившись, опустила на такую же массивную задвижку -
система запоров была такова, что сначала открывался засов, потом -
задвижка, и только после этого приходилось вручную отодвигать
металлическое бревно типа шлагбаума - это делалось для того, чтобы, если
противники монахов применяли гипноз и старались выманить монаха из кельи,
ему приходилось сначала хорошо потрудиться, чтобы выпустить себя - с
Сарины пот катил градом, когда она отодвинула последний засов - какой уж
тут гипноз! Как рукой сняло! Но голос, страстно зовущий, она запомнила
навсегда. Соскочив с постели и отбросив тонкий ковер в сторону, которым
девушка укрывалась - как была, в легком халате, подбежала к двери и
распахнула ее (перед решетчатой дверью была еще обыкновенная, деревянная,
и Сарина легко открыла ее).
Но в ту же секунду Сарина отпрянула - если страсть была истинной, то лицо
- маской, а потом уже появился настоящий монах, кстати, моложе первого -
живой человек всегда моложе мертвого - это аксиома, надеюсь, с этим-то вы
не будете спорить! А потом завертелась эта карусель с деревяшками,
подъемом по лестнице и расколотым мечом.
одного! Но она не стала печалиться, а занялась делом. Как раз успела к
тому времени, как монах разделался с Аманом и - через него - с Падишахом -
открутить все винты и противные тугие гайки. Но дверь-решетка не
открывалась. Сарина дергалась из последних сил. А решетка - ни с места, а
сама девушка - как травинка на ветру. Особенно довел ее винт сразу после
первого - если первый открутился легко - (Сарине хотелось знать, что с
монахом - с ее монахом (то, что он победит, она не сомневалась), - то
второй застрял.
если привидение в маске считать первым - и, легко присев, открутил
какую-то проволочку у основания решетки - там, где прутья смыкались с
полом. И так же легко выпрямился.
ладони, как волосок, и была такой же нежной и живой, как усы жука - но это
был металл. Мы считаем металл мертвым, но - кто знает! - почитай мы его
живым, он бы нам и покорился! Может быть... У меня прямо в мозгу сидит
идея покорения! Кыш-ш отсюда!
говорить шепотом - тогда слышен шелест звезд в душе другого человека. Он
вывел бесчувственную девушку на воздух, на балкон (и тут я почувствовала,
что руки у него теплые, больше он не прикасался ко мне), легко держа за
плечи, вывел на балкон. Вверху дрожали звезды и лился снег - из окон домов
лился свет, и снег сверкал в этом скопище света. Мы стояли на пятом этаже.
"Сколько можно! Сколько можно, - сказала я, - притворяться?" "Давай,
давай! - сказал он. - Не обманывай людей. Дорассказывай про монаха." "Я не
хочу, - сказала я, - не могу! Мне противно". "Давай, давай! Не умрешь!" И,
взмахнув крыльями, мы полетели дальше - две вороны, а, правильней сказать,
ворон и ворона. Поклевывая зернышки, я рассказывала ему эту историю. Он не
поверил. Тогда я каркнула, что мне противно на голодный желудок
рассказывать истории, раз он не верит, и полетела искать пропитание.
золотых ворот, а остальное знаете.
накинула на плечи шаль. Томас прямо смотрел в темноту, где шевелились -
внизу кипарисы, вверху - небо. О чем они думали? Один бог знает. Томас
думал о том, что хорошо бы они с Сариной остались живы, и молился за себя
и Сарину, а Сарина думала - до чего удивительно: тонкая проволочка держала
дверь и не давала ей выйти. Наступил рассвет, и они отправились в путь.
Через два дня они добрались до дома Игоря и осмотрели его. Дом был пуст.
Добрались до золотых ворот и еще раз полюбовались на их блеск.
осталась бы жива. А так души Сарины и Томаса вливаются в мою душу и
рассказывают мне эту историю.
Курылев Олег
Лондон Джек
Прозоров Александр
Маккарти Кормак
Суворов Виктор
Никитин Юрий