- И как же вы Бога не боитесь? - задумчиво поинтересовался я, в то время как
боярин, видимо, истолковывал мое спокойствие как знак смиренного покорства его
самодурной воле.
- Бога я не побоюсь! Уж не сомневайся, панихиду по тебе, ироду, сам закажу, а
во спасение своей души свечу пудовую поставлю. Два денька попощусь, помолюсь,
Господь-то, он милостив... Когда-никогда простит! А люди честные за твою смерть только
спасибо скажут да в ножки поклонятся... Эй, Парашка! - В двери сунула нос конопатая
девчушка. - А ну, кликни-ка сюда моих молодцов! Да пусть поторопятся, батюшка
сыскной воевода заждался, поди...
Я вопросительно глянул на Ягу, она едва заметно кивнула, потом повернулась к
брызжущему слюной хозяину:
- Как со зверя шерсть и шерстинок шесть поднимались ввысь, у дерев вились.
Где кора, где листва, а где береста - разомкни уста и сомкни уста!
По-моему, слова я воспроизвожу достаточно точно, вот тональность,
музыкальную гамму, мне, конечно, не ухватить. Если действительно есть люди, которым
медведь на ухо наступил, то на моих ушах он, видимо, отплясывал.
Удивительно то, что бабка, произнеся такой незамысловатый стишок, быстро
шлепнула боярина Мышкина по губам и он заткнулся. То есть смотрел на нас круглыми о
г изумления глазами, хватал воздух ртом, изображая карася на сковородке, но ничего не
говорил. Язык у него отнялся, что ли?
В горницу с шумом и грохотом вломились четверо здоровых лбов, сжимая в руках
заостренные колья. Они столпились у дверей, ожидая хозяйских указаний, которых, как
вы понимаете, не последовало. Парни наверняка были заранее предупреждены о
возможном повороте событий, но уж никак не в эту сторону. Хозяин дома, перебравший
меду, после пары неудачных попыток встать, снова плюхнулся на ту же скамью. Его глаза
наполнились слезами, он широко открывал рот, тыкал туда пальцем и беспомощно
разводил руками.
- Рыбьей костью подавился боярин, - охотно пояснила его жестикуляцию Баба
Яга, - так что вы, добры молодцы, берите его под белы рученьки да несите в
опочивальню, а хозяюшка пускай не ленится да за лекарем поспешает. Рыбья кость, она
ведь ох как опасна... Не ровен час, и задохнется батюшка Афанасий Федорович.
Холопы послушно кивнули, дружно побросали дреколье и взялись за хозяина. Тот
даже мычать не мог, а лишь смотрел на нас умоляющим взглядом.
- Ничего, ничего. Не извиняйтесь, гражданин Мышкин, с кем не бывает? -
вежливо добил я. - Вы уж подлечитесь, а там и поговорим. Но на этот раз уже у меня,
долг платежом красен! И спасибо большое за разрешение побеседовать с вашими
подчиненными. Я доложу царю о таком беззаветном содействии органам...
На выходе из ворот мы встретились с дьяком Филимоном. На сей раз он от нас
буквально шарахнулся. На его прыщавой физиономии отразился такой ужас, словно он
столкнулся с чертом! Так быстро от меня еще никто не улепетывал. Среди уличной толпы
только засаленный колпак мелькал да тощая косица из-под него болталась из стороны в
сторону.
- Ну и дела, - проворчал я, снимая фуражку. - А интересно, чего это дьяку
понадобилось вечером в боярском тереме? Сплошные загадки... Странный он какой-то
сегодня, вы не находите?
- Нахожу, милай, как не находить... - Яга подцепила меня под руку, и сейчас я
более всего напоминал великовозрастного внука, выводящего родную бабушку
совершать вечерний моцион.
- Мы с ним столкнулись у царя, так сначала он рассыпался в невероятной лести,
а потом нагрубил как трамвайный хам. По-моему, он не в себе...
- Да он ли это?
- Не понял... - улыбнулся я.
- Что-то очень мне подозрительно, как он от нас сбежал. Зачем?
- Меня напугался. Он ведь явно спешил к Мышкину. Возможно, не хотел, чтоб
мы поняли, что между ними существует связь.
- Нет, милок, ты нашего дьяка плохо знаешь, - фыркнула бабка, задумчиво
морща лоб. - Он бы тебе наплел семь верст до небес, да все лесом. Либо царь послал,
либо надобность служебная, либо стрельцы нетрезвы, либо еще чего, а токмо не
побежал бы... Тут штука посерьезнее.
- Ладно, гадать не будем. Пойдем домой, к ночи Митяй заявится, доложит, зачем
дьяк бегал, куда и как.
- Будь по-твоему, Никитушка... А только странно мне все же, чего ж таки он убег?
Я ить и взглянуть на него толком не успела...
Мне бы следовало обратить внимание на ее слова. Быть может, наше следствие
закончилось бы тогда гораздо быстрее и с меньшими жертвами. Увы... я не гениальный
сыщик, а обычный лейтенант милиции. Младший лейтенант, если быть абсолютно
точным. Это было мое первое дело в Лукошкине, и я не мог предугадать всего. Просто не
был подготовлен к такому развитию событий. Маскировку и камуфляж в сфере
преступной деятельности мы еще проходили, но вот колдовство...
Мой штатный соглядатай заявился поздно ночью, когда мы уже напились чаю и
коротали с Ягой время, дежурно перекидываясь в картишки. Выигрывала обычно старуха,
хотя я, по опыту службы, частенько ловил ее на шельмовстве. Митяй встал передо мной
навытяжку и доложил, что все отведенное ему время для шпионажа он честно простоял
прямо напротив дьяковой избы, беззаботно лузгая семечки. А на случай, ежели его при-
знают, одолжил у знакомого нищего костыль, поджал ногу и шапку надвинул на самый
нос. Перевоплотился, блин! Я попытался представить себе двухметрового калеку, в
хорошей одежке, новеньких сапогах, с дурацким костылем под мышкой, в глубоко
надвинутой шапке и с горой шелухи под ногами... Так как дежурил он часов восемь, то уж
семечек нагрыз будь здоров. Да еще, по его же признанию, когда поджатая нога затекала,
он ее выпрямлял и подгибал другую! Господи, ну откуда же такой дуб на мою голову?!
Безнадежен... Для работы тайным агентом столичного управления милиции -
совершенно безнадежен! Однако, по его словам, дьяк пришел домой к обеду и вплоть до
самой ночи никуда не выходил.
- Стоп! Вот тут ты гонишь... Как это никуда не выходил, если мы с Ягой
столкнулись с ним лоб в лоб у дома боярина Мышкина около 20.00?
- Не могу знать, батюшка участковый, а только вот те крест - не выходил он из
избы!
- Врешь ведь опять, мерзавец. Ты наверняка бегал куда-нибудь по <мокрому
делу>, или семечки покупал, или на девушек проходящих засматривался, а он в это
время...
- За что напраслину возводишь, батюшка?! - обиженно взвыл парень. - Я ить
там не лопнул едва, с ноги на ногу мялся, едва штаны не обмочил, а пост не бросил!
Семечек у меня сперначала довольно было, вон и щас еще есть. А девицы, они по вечеру
вдоль улиц не шастают, дома сидят. Да не выходил он никуда! Свеча у него в избе
горела, и в окошке голову с косицею разглядеть можно было...
- Митяй! - строго приподнялся я, Но Баба Яга удержала меня за рукав:
- Погодь, касатик... Непростое это дело, не врет он. Вранье-то, оно в человеке
сразу видно. Ровно как туман черный, липкий с языка слетает. Не врет Митька, сторожил
он дьяка исправно.
- Но ведь мы с вами оба видели Филимона Груздева у боярского терема?
- Видели, Никитушка, видели... Против энтого разве попрешь?
- Вот именно! Факты - вещь упрямая. Не мог же дьяк Филимон быть
одновременно в двух местах? Не раздвоился же он...
- В самое яблочко бьешь, голубь наш сизокрылый! - восторженно хлопнула в
ладони бабка. - Так и есть! Я-то все думала, чего ж он тогда так резво убег, нешто твоих
погон испужался? Меня он боялся, меня! Я-то, поди, смогла бы признать - настоящий-то
дьяк али кто в образе его.
- Что еще за глупости? - неуверенно возмутился я. - Вы хотите сказать...
- А я тебе с самого начала говорила - без колдовства здесь не обошлось!
- Да заарестовать их всех подряд, и делу конец! - подал совещательный голос
Митяй.
Как деревенский парень, он всякого волшебства боялся, будто собака палку. Я -
иное дело... Я просто вырос в другой среде и переполнен здоровым скептицизмом по
отношению к тому, с чем не сталкивался лично. Хотя... может быть, то, как бабка
Мышкина приструнила, и есть колдовство? Почему-то я вспомнил об этом только сейчас,
а ведь хотел спросить сразу...
- Бабуль, а вот там, в боярских хоромах, вы Мышкину что-то про деревья или
про шерсть сказали и он замолчал - это что, гипноз?
- Гип... кто?! - удивилась Яга. - Чтой-то за слово мудреное? Давай уж по-
нашему, по-простому... Околдовала я его, Никитушка, замкнула уста. Грубиян он и
охальник. До самого утра слова вымолвить не сможет, а там уж, как заговорит, впредь
думать будет.
- Значит, это колдовство... Не уверен, что подобные методы воздействия могут
поощряться законом.
- Дык я на людях-то и не колдую почти... А только честь твою милицейскую
поддержать надо было. Рази ж это дело - допустить, чтобы холопы боярские твою
милость на конюшне плетьми охаживали?!
- Он просто запугивал... - неуверенно начал я, но Баба Яга с таким пониманием
взглянула мне в глаза, что я замолчал. Все верно. Если бы не она, неизвестно, чем
кончился бы мой <дружеский визит> к зарвавшемуся самодуру.
- Ладно, поздно уже... Всем отдыхать. Завтра продолжаем слежку за дьяком и
выписываем ордер на арест гражданина Мышкина за попытку нападения на
представителей управления по охране правопорядка и по подозрению в краже сундучка
из царской казны. Все. Подъем на рассвете. В 9.00 я намерен быть у Гороха.
К царю я отправился один. Яга осталась дома лепить пельмени. Митяй, как я
приказал, выдвинулся на прежний пост, к филимоновскому дому. По дороге ничего
особенно интересного не случилось. Дьяка я засечь успел, он вынырнул из царских палат
буквально за минуту до того, как меня пригласила туда стража. Опять ни здрасте ни до
свидания... Прошмыгнул мимо меня, надутый, как прокурор. Да и фиг бы с ним, но, когда
я вошел к царю, Горох держал в руках лист бумаги, мрачный донельзя.
- Донос на тебя, сыскной воевода! - буркнул он вместо приветствия.
- Не может быть, - притворно удивился я. - Здрасте, ваше величество. Да за
что ж это на скромного работника милиции ни с того ни с сего пошли кляузы, жалобы и
анонимки? Не верьте вы им, я хороший...
- Шутом бы тебе быть, а не сыском заведовать! - подковырнул царь.
- Ну отчего же... Хотите, на спор угадаю, кто донос написал? Дьяк Филимон!
- До гада... Ну, до гада и есть! На, прочти, что тут про твою особу понаписано. -
Горох ткнул мне в грудь лист бумаги и, заложив руки за спину, стал неспешно
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Свержин Владимир