Чтение 9–й страницы книги ~Ветхая ткань бытия~

Отдых - понятие относительное. Таменхи появлялся в домике на несколько часов в день; со сказочной быстротой готовил всевозможные деликатесы (помимо тех, что приносил с собой). Монаху даже показалось, что здесь не обходится без мистики: Таменхи не применял никаких заклинаний, но делал всё вроде бы и неторопливо, но с невероятной быстротой. Трудно это объяснить. Надо хотя бы раз увидеть.

Каждый день травник готовил для Унэна несколько порций каких-то снадобий. Запах у них был превосходный, вкус - премерзкий, но что поделать! Унэн послушно пил то, что дают, и ел, как следует. Иногда позволяя себе бутылочку-другую вина. Поскольку сама Айзала не торопилась присматривать за ним, то позволять себе удавалось иногда по два раза в день. Словом, не жизнь, а сплошной отдых - если, конечно, не считать горьких, приторных и прочих настоев.

Дом был обширен; на втором этаже, где располагалась комната Сунь Унэна, находилась также и библиотека. Книги были преимущественно о травах, алхимии, а также по разнообразным разделам медицины. Хотя у монаха не было особого желания читать, всё же иногда он доставал, любопытства ради, томик с полки и сидел в тени деревьев, наслаждаясь свежим воздухом и приобщаясь к мудрости. Оказывалось, что, как и в любом деле, целительство имело тысячи способов справиться с тем или иным недугом. Проще говоря, правильного в нём не меньше, чем неправильного.

Унэн не сразу сообразил, что книга, которую ему удалось подобрать в "Храме Книги", всё ещё при нём. К его величайшему изумлению, томик оказался "Книгой предсказаний", им же самим переведённой на среднее наречие. Кто-то над ним смеётся, это точно.

Улучив момент, монах поместил это "приобретение" на одну из дальних полок. Будет подарком для Таменхи - если тот когда-нибудь туда заглянет. Да. Точно. Скучно, конечно, обнаруживать обыденные трофеи в столь необычных местах... Таменхи сообщил, что ещё неделю он не сможет уделять своему пациенту более трёх часов в день (монаха слегка покоробило слово "пациент") - но вскорости дел станет поменьше, и он сможет подольше находиться в столь приятном обществе. Карлик явно был знаком с искусством изящной речи. Унэн тоже не был невеждой в этой области, и слушать их упражнения в изяществе, должно быть, было одно удовольствие.

Все эти пять дней монах не выходил за невысокий деревянный забор, ограждавший дом, озерцо, а также небольшое поле, где произрастало немало редких растений. Привыкнув находить интересное практически во всём, Сунь Унэн не спешил выглядывать за ограду. О книге (оставшейся в шкафу - он всё чаще называл её мысленно "та книга" или даже "Книга") монах вспоминал раза три, не более - и удивлялся всякий раз, как сильно она притягивала его прежде. Должно быть, Книга всё же излучала некую эманацию, которую шкаф (рассчитанный на хранение магически опасных предметов) и поглощал.

Подобная эманация не была открытием для монаха. Огромное количество магов, а также некоторые магически порождённые животные и отдельные виды нежити прекрасно использовали подобное притяжение внимания. Монаху почему-то пришло на ум слово "сирена", но сколько он ни думал, так и не вспомнил, откуда оно и что означает. Всё, что он ощущал - это несомненную связь непонятного слова с Книгой.

В ночь пятого дня Унэну вновь приснился яркий и запоминающийся сон.

* * *

Это был огромный дом; о множестве этажей; каждый этаж - хитроумный лабиринт прямых коридоров, которые ветвились и ветвились. Лестницы были разбросаны там и сям, соединяя все этажи в сложную и совершенно не поддающуюся представлению паутину.

Дом был обитаем и весьма оживлён. Приходило на ум слово "гостиница" - поскольку монах в своём неторопливом путешествии по дому испытывал именно это ощущение. Что он плывёт по обширной гостинице, откуда каждый день уезжает множество разнообразного народу, и столь же много, в свою очередь, прибывает.

Во сне он не мог управлять своими движениями - словно бы он, Унэн, лишь воспринимал все ощущения, которые испытывал таинственный персонаж его сновидения. Изредка Унэну попадались на глаза руки и ноги, а также предметы одежды персонажа - из чего он заключил, что тот (или та?) - путешественник, намеревающийся вскоре отправиться в позабытое всеми глухое место.

Впрочем, во снах никогда нельзя быть в чём-то уверенным.

Сон был словно образы в калейдоскопе - собирающиеся по собственному произволу; то занятные, то скучные; то притягивающие внимание, то вызывающие отвращение. Несколько раз он видел, как распахиваются обширные двери гостиницы и постояльцы, в сопровождении молчаливых носильщиков, уходят прочь. Чем и куда они отправлялись дальше, Унэн не знал - но у многих из отъезжающих был немалый багаж.

Проснулся монах неожиданно, за два часа до рассвета и более не смог заснуть. Вышел во двор и, ёжась под свежим утренним ветерком, долго сидел у озера, глядя на спокойно отражающиеся в воде два серпика - побольше и поменьше. Скоро новолуние.

Сон не принёс ничего неприятного. Просто расхотелось спать. Таменхи, однако, что-то заподозрил, поскольку осведомился, хорошо ли спал его пациент. Монах, мысленно вздохнув, рассказал ему всю правду (сон, конечно, пересказывать подробно не стал) и Таменхи тут же оживился.

- Интересно, - покачал он головой, полистав несколько минут толстый том. - Я не ожидал сдвига так быстро. Ну что же, слегка изменим курс лечения.

- Кстати, - добавил травник в тот день, прежде чем уйти, - можете свободно покидать дом. Только старайтесь не выходить в лес - а в остальном я вас никоим образом не ограничиваю в перемещениях.

Унэн поблагодарил его, а сам подумал - ведь внутри ограды тоже найдётся, на что посмотреть.

* * *

- Итак, три всплеска за две недели, а мы по-прежнему не знаем, что происходит, - произнёс ректор Университета Венллен после того, как внимательно, в течение получаса, изучал представленные пунктами Наблюдателей сводки.

Было что-то забавное во всём происходящем. Ещё триста лет назад никто и не осмелился бы предположить, чем теперь будут заниматься Наблюдатели. Ну, докладывать о событиях, грозящих вылиться в массовое истребление той или иной расы, вида животных, уничтожение всевозможных природных богатств и прочего - это понятно. Для этого и создавалась организация. Но создавать карту напряжённости поля, откуда маги черпают энергию для исполнения заклинаний! Отыскивать следы порталов! Проверять в массовом порядке магические предметы на скрытые ловушки! Нет, такого никто бы не вообразил.

Ситуация была непростой. Астрологи и предсказатели всех видов совсем недавно единым хором объявляли, что Сумерки должны вот-вот завершиться.

Магия, как известно, это область, где всё зависит от огромного количества условий. Где никогда нельзя быть в чём-либо уверенным, поскольку магия как таковая - изобретение разума, а нет вещи, которая была бы для разума так загадочна, как он сам. Нормальное функционирование магических предметов и заклинаний сродни порядку в доме. Если не поддерживать его, не проводить постоянные уборки, не заниматься ремонтом и так далее - дом постепенно станет непригодным для обитания. Однако поддержка порядка в доме - работа, заметная только при её отсутствии.

С магией примерно та же история. Никто не знает в точности, от чего зависит её существование, однако некие силы поддерживают равновесие, позволяющее ей существовать. Не всегда, конечно. Однако отклонения от нормы не очень существенны и проходят сами собой. Словно кто-то взбаламутил воды медленно текущей реки: вскоре ил осядет, и вода вновь станет прозрачной.

Однако Сумерки, что уже второй раз опускались на Ралион, были намного большей неприятностью. Ослабевала вся магия. Порой делалась настолько неэффективной и ненадёжной, что ей становилось опасно пользоваться. В частности, более тридцати пяти лет - а именно столько длились нынешние Сумерки - не действовал ни один постоянный портал. Совсем недавно они соединяли все крупные города - заплатил крохотный сбор, шагнул - и ты уже в сотнях километров отсюда.

...Так вот, две недели назад предсказатели - как серьёзные учёные, так и многие прочие, - неожиданно объявили, что Сумерки продлятся ещё неопределённое время. И вскоре на стол каждого мало-мальски опытного мага, входящего в Совет, легли карты, на которых были обозначены произошедшие в энергополе всплески. За несколько часов излучалась или поглощалась энергия, которой в нормальных условиях всему Ралиону хватило бы на месяц-другой. Понятно, как могло это повлиять на медленно срастающуюся незримую ткань, которая позволяла магии работать. Ткните ножом в медленно затягивающуюся рану...

Три всплеска. Все в разных местах. Один - в горных окрестностях Киншиара (неподалёку от городка Коусан, кажется). Второй - почти что на самом Северном полюсе. Третий, самый слабый - неподалёку от Венллена. И усилия десятков магов, направленные на то, чтобы определить, что там случилось. Команда всякий раз оказывалась на месте спустя самое большее пять минут после всплеска - и ничего. Всё спокойно. Никаких следов открывавшихся порталов, ничего враждебного, никакого беспорядка. Жизнь продолжается, все искренне удивлены появлением мрачной команды быстрого реагирования. Да что вы, ничего особенного не происходило...

Ректор помотал головой, отгоняя воспоминания. Полярная высадка была самой запоминающейся. Молчаливое красочное безумие, охватившее полнеба, жуткий холод и совершенно неожиданно прекратившийся ветер. И ничего, абсолютно ничего - пустота и спокойствие. И напряжённость энергополя раз в тридцать раз выше обычной. От этого у ректора начинало невыносимо чесаться в носу. Это было бы смешно, если бы было простым совпадением... Спустя десять минут поле приходит в норму (одна восьмая от того, что было до Сумерек) и ничего не остаётся, кроме как вернуться.

- Были существенно менее сильные всплески, - перед ректором появился ещё один листок. - Вот один из них. К юго-востоку отсюда, примерно восемь дней назад.

- Это когда разразился непредвиденный шторм? - припомнил ректор. - Ну-ка, напомните мне, что ещё произошло в то время?

- Пострадали три корабля, - отозвался курьер, принесший новые сведения. - Два из них благополучно вернулись в порт. Третий найден сегодня утром, разбившимся к юго-востоку от Оннда. Выживших нет.

- Интересно, почему я узнаю об этом только спустя восемь дней? - осведомился ректор сухо.

- Подобных всплесков было очень много, - пожал плечами курьер, - а в сутках всего двадцать четыре часа, уважаемый ректор. Сами понимаете - мало кому придёт в голову интересоваться такими деталями. Правда, это уже второе крушение за последние три месяца, так что стоит задуматься...

- Благодарю вас, - ректор чуть наклонил голову, - кто у нас занимается подобными "случайными совпадениями"? Мне нужно срочно поговорить с кем-нибудь из них.

За последние десять лет лишь шесть кораблей потерпели крушение близ Оннда. И только на последнем из них никто не пережил катастрофы. Было, действительно, над чем задуматься.

* * *

Науэр всем и каждому говорил, что занят изучением библиотеки Правителя и вскоре, как ему казалось, избавился от назойливой опеки здешних хозяев. Что-то не переставало его беспокоить, и ему необходимо было побыть одному. Долгие дни и ночи Науэр сидел у стола, заваленного книгами, свитками, рукописями и прочими памятниками мысли и смотрел в окно. На север - туда, где за ближайшей горной системой уже начиналось запустение. На юг - туда, где возвышался неприступный замок Моррон, источник невероятного количества разнообразных чудовищ, наводнивших Зивир и постепенно пожирающих его. На запад...

Дымка появилась в голове у Гостя. Называлась она провалами в памяти и в значительной мере выводила из себя. Это не то ощущение, которое именуется "вот-вот вспомню" - когда где-то в глубине памяти кипит работа и вскоре будет извлечено долгожданное знание. Нет. То, что Науэр испытывал, можно было бы назвать "не знаю, помнил или нет". Каково!

Как-то утром он осознал, что на полках библиотеки нет ни одной книги о прошлом Зивира. Ни единого слова! Во всех записях, хрониках, заметках и всём прочем речь шла, самое раннее, о событиях пятнадцатилетней давности. Но этого просто не могло быть!

- ...Боюсь, что вы просто не обратили внимания, - поправил Гостя Правитель, указывая рукой на дальнюю полку. - Вон там, и далее, все наши труды по истории. Восемь тысячелетий, не менее... Трудно не обратить внимания!

Поражённый Науэр потянулся к полке и массивный том едва не выскользнул у него из рук. Как же так? Несколько часов он просматривал все полки... быть того не может, чтобы он не заметил целой стены с полками!

Однако ведь не заметил.

Сославшись на некоторое утомление, Гость вежливо поблагодарил несколько удивлённого Правителя и уселся у окна, недоумённо глядя на вытертую материю переплёта. Что-то здесь нечисто. Он зажмурился и посидел так некоторое время. Мысли свободно плыли в голове, не оформляясь ни во что узнаваемое.

- Да, прогулка не помешает, - кивнул Правитель, соглашаясь с Аруном. - Слишком много читает. Да только что он там найдёт? Мы уже десятки лет ищем в записях хоть какие-то намёки.

Правитель устало опустился в кресло; на свой трон, что находился в Церемониальном зале - возвышаясь на тысячи футов над Зивиром - он не садился уже многие годы. Недостойно подобное Правителя: пока мир в опасности, садиться на трон - значит, искушать судьбу. Многие его предшественники горько жалели о подобных ошибках... Вот, например... надо же, забыл! Правитель хлопнул себя по лбу. Забыл! Сегодня же ночью посмотрю в библиотеке, решил он. Не хватало только начать терять память.

* * *

- Когда в точности они устроят прогулку? - спросил Норруан, довольно потирая руки.

Ворона на несколько мгновений прикрыла глаза.

- Через два дня, - было ответом.

- Ну что же, - на лице Владыки Моррон появилась довольная улыбка. - Пока что всё идёт по плану.

Вблизи это походило на высеченное из глыбы песчаника возвышение - удобное, скажем, чтобы обращаться с него с проповедью. Сооружению было немало лет; время потрудилось над его поверхностью, сгладив все углы и стерев все шероховатости. Для предмета, простоявшего многие века под открытым небом, оно выглядело чрезвычайно хорошо сохранившимся.

Возвышение было увенчано небольшим углублением - доверху засыпанным тончайшим песком. Ещё одна странность. Ветру давно полагалось бы выдуть весь песок. Тем более, такой лёгкий.

Унэн протянул руку и осторожно зачерпнул немного песка. Тот вылился из его ладони, словно жидкость, с тихим шелестом. На солнце его крохотные частички ослепительно поблескивали.

Таменхи с улыбкой наблюдал за монахом. Вокруг его дома, разбросанные на обширной площади, стояли разнообразные предметы - как правило, некогда служившие объектами поклонения, инструментами (назначение которых порой было утрачено), и прочими артефактами, сохранившимися с древних времён. Войны практически не достигали границ Венллена, и оставалось только восславить мудрость учёных прошлого, что спасли эти вещи, поместив их поближе к благословенному Лесному городу.

- Это оракул, - пояснил карлик, наблюдая за монахом. Последний стоял и пересыпал песок из ладони в ладонь, наблюдая за этим с улыбкой на лице. - Песчаный Оракул из Клемининта. Он должен действовать.

- И как им пользуются? - поинтересовался монах.

Его собеседник только пожал плечами.

Пересыпающиеся песчинки, выливавшиеся из ладони, на миг создавали в воздухе неправильной формы расплывчатое пятно. Кто-то утверждал, вспомнил монах, что радуга - это крохотные капельки воды. Во многих городах планеты были фонтаны, и в безветренные дни можно было часами стоять рядом с ними, наблюдая разноцветные, пересекающие искрящийся шлейф, дуги.

Не сойти ему с места, если и здесь не скрывается нечто похожее. Унэн улыбнулся и высыпал песок в чашу, подняв руку повыше. Да, несомненно, некий силуэт. Странная форма... не дуга, не кольцо... что же это может быть?..

- Что ты видишь? - донёсся голос карлика. Теперь он был исполнен некой торжественности... ранее ему не свойственной.

Монах вновь раскрыл ладонь, выпуская на волю шуршащую невесомую ленту, и вгляделся в силуэт. Обманчив, словно мираж в пустыне. Нельзя сказать, что именно ты видишь... но ведь видишь же что-то!

- Возвышение... - прошептал монах и чуть наклонил голову. Новая горсть песка. Солнечные лучи рассыпаются на части, преломляясь в крохотных белесых кристалликах. - Возвышение... человек в красном и жёлтом... и люди... много людей...

* * *

- Нечестивец! - прогремело над головами. Городок был мал, площадью такого размера ему стоило гордиться. Само поселение было неухоженным и пыльным, но площадь, вместе со стоявшими на ней изваяниями бога, являла образец совершенства. Вымощенная аккуратно подобранными каменными брусками. Идеально круглая.

И полная враждебно посматривающих на него людей. Унэн спокойно стоял, словно не замечая сотни собравшихся горожан. Почти весь городок. Ну ещё бы, не каждый день сюда приходят бродячие проповедники... и не каждый день здешний жрец Владыки Света в состоянии продемонстрировать мощь своего покровителя.

Давай, подумал монах, не меняя выражения лица. Он видел и подлинных жрецов - тех, что были в состоянии обрести на короткий миг силу, ведомую лишь Бессмертным, странствующим между мирами - и с такими шутки были плохи. Чаще всего эти жрецы сознавали свою силу... и были выше обыденной суеты.

Встречались, конечно, среди них и кровожадные демоны. Которые были не прочь сокрушить любого неверующего, чтобы возвыситься в глазах исповедующих культ и укрепить мощь своего бога. И, стоит добавить, многие боги равнодушно взирали на то, как проливается людская кровь. Что им с того? Культ укрепился - значит, всё в порядке. Одно радует: не всякий миг боги смотрят на нас, смертных.

А ты, старик, подумал Унэн, глядя исподлобья на мрачно усмехающегося жреца с солнечными знаками на одеждах - ты в лучшем случае фокусник. Умение производить взрывы, вспышки пламени и свет не так уж непостижимо. В глухих местах любой мало-мальски искусный алхимик может прослыть если не богом, то его верным слугой, непобедимым и могущественным. Унэн готов был побиться об заклад, что жрец, буравящий его взглядом, именно из таких.

А Владыке Света, как всегда, всё едино. Коли простой люд славит его имя, важно ли, что было этому причиной?

- Нечестивец! - прогремел голос жреца, и толпа притихла. - Ты явился, чтобы убедить нас в том, что и люди, и боги - одно и то же? Что величие богов ничего не стоит?

Часто ли они видели такое? Монах не впервые встречал враждебное отношение к Учению. Порой ему просто не давали открыть рта. Иногда презрительно обходили стороной. Но в этом случае... Да, нужно иметь крепкие нервы, чтобы не броситься наутёк! Жрец был мастером слова и не имел себе равных в актёрском ремесле. По крайней мере здесь, в позабытом почти всеми богами городишке.

- Одинаковы пути богов и смертных, и все мы - лишь рябь на воде, - ответил Унэн, слегка поклонившись жрецу. - Всё проходит в этом мире, и все бессмертные так же растворятся среди миров, как некогда возникли. Это закон природы, - закон, что выше всех остальных законов. Почему же так оскорбили тебя мои слова, о жрец?

Лишь ветерок, перебиравший пожухшие листья под ногами, осмеливался издавать звуки. Всё притихло. Жрец развёл руки в стороны, одеваясь золотистым ореолом. Монах был единственным, кто заметил небольшой пузырёк, который жрец сжимал между пальцами правой руки.

- Ты дерзнул облачиться в одежды цвета Его лучей, презренный, - голос звучал сильно и уверенно. Трудно было не подпасть под магию этих слов! И всё же ты фокусник, подумал монах спокойно. Актёр. Ты сам не веришь во Владыку. - Ты дерзнул собирать милостыню, не спросив у Владыки Его соизволения. Только полное раскаяние сможет спасти тебя от Его взгляда!

Все взоры обратились на Унэна, и тот почувствовал, как смерть, равнодушно осматривавшая здешние земли в поисках добычи, задержала взгляд на его спине.

- Ты всего лишь фокусник! - Унэн выпрямился и бесстрашно протянул руку к возвышающемуся над ним жрецу. - Не Его оскорбил я, появившись здесь, а твоё самолюбие. Мои одежды - знак уважения Владыке, вечное напоминание о его милости этой земле. - Монах сделал несколько шагов и, подойдя к статуе грозно улыбающегося божества, низко поклонился. - Ответь, о Владыка Света Элиор, оскорбил ли я тебя, дозволено ли мне сравнивать тебя со смертными?

Толпа откатилась прочь, едва монах произнёс Запретное имя. Но секунды шли, а смертоносный огонь, что должен был спуститься с небес и испепелить дерзкого пришельца, так и не приходил.

- Ну что, жрец? - монах вновь повернулся к совершенно растерявшемуся жрецу, и на лице его появилась спокойная улыбка. - Что скажешь? Что ты можешь сделать, не прибегая к сосуду, который держишь в руке?

Жрец вздрогнул, и пузырёк выскользнул из его руки, звонко разбившись о камни.

Яркая вспышка озарила площадь... и угасла.

- Так кто из нас прав? - спросил монах, не сводя со старика взгляда. Жрец открывал и закрывал рот, но не мог издать ни звука. Впервые он полностью утратил власть над происходящим. Что же будет теперь? Что станет с ним?..

Возглас изумления пронёсся над толпой. Монах обернулся и увидел протянутые к нему руки, расширенные глаза, рты, раскрытые от удивления. Он скосил глаза и заметил, что охвачен слабым, мягким жёлтым свечением. Прищурившись, он поднял глаза к солнцу и ему показалось на миг, что величественная фигура Солнечного Воина возникла высоко в небесах.

- Благодарю тебя, Владыка, - монах ещё раз поклонился статуе и, не оглядываясь, ушёл прочь.

В городе этом делать было больше нечего. Впрочем, можно было сказать и так: случай помог ему - везение, что часто сопровождало его.

Простое ли везение?

=... Так просто ушёл? - донёсся до Унэна голос Таменхи. Монах вздрогнул, заморгал и повернулся, опираясь одной рукой на Оракул. Карлик стоял рядом, и на лице его читалось любопытство. Словно он всё это время слушал интересную историю.

- Д-д-да... - ответил Унэн, не ожидавший подобного. Солнце заметно сместилось за то время, пока он вспоминал. Но постойте! Вспоминал-то он, а не Таменхи! Откуда карлику знать всё это? Или же Унэн вспоминал вслух? Монах вытер лоб ладонью и осознал, что карлик смотрит не на него, а на Оракул.

Он проследил за его взглядом и раскрыл рот от изумления. Песок больше не лежал в чаше податливой сыпучей поверхностью. Он обрёл форму, цвет, - замер неподвижно, сгустившись в подобие той сцены, в которой монах был одним из главных действующих лиц.

Унэн недоверчиво приблизил голову к крохотной фигурке, в которой легко узнал самого себя. Подобие было полным. Оставалось восхищаться способностям Оракула так точно воспроизводить воспоминания - у крохотного Унэна-статуэтки были отлично видны складки одежды... черты лица... всё, абсолютно всё! Словно живой! Столь же точными были и фигурки неудачливого жреца и горожан.

И, разумеется, статуя. Монах прикоснулся к крохотной площади и вздрогнул, ощутив под пальцами неподатливый камень. И это тоже воспроизведено.

Таменхи хлопнул в ладоши, и сцена рассыпалась. Опала лёгкой пылью, вызвав у монаха лёгкое, мгновенно прошедшее головокружение. Вновь перед ним была чаша с песком. С песком ли? Отчего-то и Оракул, и песок больше не казались монаху неодушевлёнными. Скорее задремавшими... в ожидании новых воспоминаний, новых картин...

- Так вот зачем ты спросил, что я вижу, - повернулся Унэн к карлику, который смотрел на него с довольной улыбкой. - Именно так пробуждается Оракул, верно?

- Я ничего не спрашивал, - возразил Таменхи и монах с изумлением понял, что тот говорит правду. - Я просто стоял и смотрел.

В последний раз монах зачерпнул песок и поспешно высыпал его обратно.

- Если он сможет показать и будущее, - произнёс он, отходя от Оракула, - то я не хочу его видеть. С некоторых пор я не люблю предсказателей.

Таменхи пожал плечами.

- Почти ничего здесь не действует во зло. Так что... - он махнул рукой. - Ну что, пошли дальше?

Унэн покачал головой. Тягостные предчувствия неожиданно обрушились на него.

- Нет, благодарю. На сегодня довольно. Кажется, мне полагались какие-то лекарства?

Карлик оторопел. Если пациент неожиданно проявляет интерес к невкусным и отвратительным снадобьям - значит, что-то идёт не так.

* * *

- Не очень-то приятная процедура, - кисло заметил ректор, когда вошёл в препараторскую. У себя в Венллене он, конечно, участвовал в анатомических занятиях, но дело приходилось иметь с только что умерщвлёнными животными. Конечно, также неаппетитное занятие, но изучать утопленников... Ректор внутренне содрогнулся. Это не живые существа, повторял он себе. Но отчего-то дрожь время от времени пробегала по его спине.

Кроме него, в препараторской было ещё трое. Хансса, по имени, кажется, Шалейс - судя по знаку, занимает высокий пост среди здешних Наблюдателей. Она спокойно смотрела на тела - безо всяких эмоций во взгляде. Её ректор видел впервые.

Ольт Ленгерид был его давним знакомым - двенадцать лет он преподавал во Дворце Мысли. Специалист по големам, припомнил ректор. Странно... големы-то тут при чём?

Третьим был человек, руководивший поиском останков и организовавший вскрытие. Препараторская в настоящий момент была наиболее засекреченным помещением в Оннде и нечего было и мечтать попасть сюда без приглашения. Ректор не знал, кто отвечает за секретность происходящего. Кто-то из помощников Рамдарона, надо полагать. За последние сорок лет Федерация настолько хорошо развила свои секретные службы, что постоянно была в курсе происходящего. Рамдарон, по слухам, обладал агентурой едва ли не в каждой наземной стране Ралиона. Легко можно поверить, думал ректор, краем глаза глядя на седовласого, спокойно улыбающегося человека. Неизменная кожаная куртка и штаны из грубой ткани. По слухам, даже к аристократам он является в таком же виде.

Рептилия что-то тихо сказала Рамдарону на ухо (тому пришлось нагнуться) и он, кивнув, что-то приказал ассистентам. Их было двое, их имён ректор не знал. Да и незачем.

- Наденьте маску, - ректор быстро справился с задачей, - и перчатки. Старайтесь не приближаться к телам. - Произнеся всё это, Рамдарон зажёг над каждым из трёх столов яркий свет и рептилия, после краткого раздумья, осторожно наклонилась над покойником. Ректор вновь содрогнулся. Молчание повисло в комнате. Вопреки ожиданиям ректора, разложением здесь не пахло вовсе.

- Что она делает? - спросил он тихонько у Рамдарона. Последний, казалось, вовсе не интересуется происходящим.

- Пытается увидеть последние моменты жизни, - ответил человек охотно. - Здесь две странности. Во-первых, тела сохранились гораздо лучше, нежели полагается; во-вторых, ни рыбы, ни другая живность их почти не тронули.

- Сколько дней они пробыли под водой?

- Не менее двух недель, - ответил Рамдарон и ректор поёжился. Не люблю утопленников, подумал он устало. В детстве ему довелось наблюдать, как хоронили утопленника, и воспоминания о том отвратительном вечере вновь ожили. - Оттого-то мы и предположили, что это - искусственные существа.

- Память отчасти цела, - подошла к ним Шалейс. Золотистые глаза скользнули по Рамдарону и остановились на ректоре. - Но не полностью. С какого-то момента памяти нет вообще. Словно, - взмах когтистой рукой, - её отрезали. Напрочь.

- Такое бывает?

- Бывает, - ответил Рамдарон. - Но тогда это были бы либо глубокие старики, либо люди, умственно неполноценные. Я прав?

Рептилия кивнула.

- А перед нами, если верить записям в судовом журнале...

Они и журнал нашли! - подумал ректор восхищённо.

=... капитан корабля, первый помощник и тот, кто нанял судно. Трудно представить, что все они сразу были умственно неполноценны.

Ленгерид тем временем исследовал тело, которое только что рассматривала Шалейс. Он, правда, использовал инструменты - крохотные, похожие на затейливые украшения.

- Следовательно, - ректор говорил медленно, ощущая, как зреет догадка, - эти покойники вряд ли являются обычными людьми, и корабль, следовательно, разбился не случайно.

- Совершенно верно, - Рамдарон сделал знак в сторону двери. - Идёмте. Вскрытие произведут без нас.

Откровенно говоря, ректор был этому рад.

- Предстоит ещё многое исследовать, - добавил Ленгерид полчаса спустя. - Но, несомненно, это - искусственные существа. Причём высококачественные. Я даже не возьмусь предположить, кто мог бы их изготовить.

- Личность установить пытались? - спросил ректор.

- Пытаемся, - пожал плечами Рамдарон. - Это двойники, вне всякого сомнения. Корабль вышел из Лерея, поэтому быстрого расследования не получится. Я позвал вас сюда, достопочтенный Альор, поскольку теперь нам потребуется помощь и от вас. Возле Венллена есть Парк Времени, где собраны...

=... всевозможные древние магические и культовые сооружения, - закончил ректор, улыбаясь. Ему было чем гордиться: всего за три года работы он обогатил коллекцию семью экспонатами. - А поблизости живёт один из наших травников. Почему вы спрашиваете?

- Возможно, потребуется прибегнуть к некоторым... экспонатам, - сухо закончил Рамдарон и ректор Альор, считавший себя человеком уравновешенным, вновь вздрогнул. - Мне необходимо ваше разрешение.

- Разумеется, - ответил ректор, несколько ошарашенный. - Неужели дело настолько... запутанное?

- Весьма, - кивнул Рамдарон, и в тот день о делах более не говорили.

Но ректор смог успокоиться далеко не сразу. Если таким специалистам потребовались артефакты из Парка... да, верно, ситуация непростая.

Вот он, главный недостаток кабинетной работы. Думал, что прекрасно разбираешься в происходящем и в состоянии сохранять самообладание - и тут же убеждаешься, что это не так. А вот Рамдарона воистину ничем не удивишь.

* * *

- Ну что же, сегодня значительно лучше, - Пятый посмотрел на то, что получилось у его напарника (и ученика) и одобрительно кивнул.

Хиргол не был о себе столь высокого мнения.

Задание было довольно простым (с точки зрения Пятого): взять готовую "заготовку" той птахи, при помощи которой он совершил краткое путешествие к острову - тогда ещё, на корабле - и оживить её.

Тут-то и стало очевидно, что между описанием процесса на бумаге и его воплощением лежит огромная пропасть. Первые десять раз вообще ничего не получалось. Хиргол извёл уйму дорогостоящих реагентов, но Тнаммо не выражал неудовольствия.

- У меня получалось не лучше, - сообщил он после восемнадцатой неудачи и ободряюще улыбнулся. - Давай-давай! Достаточно, чтобы получилось хотя бы раз.

Хотя бы раз! Хиргола уже тошнило от едкого запаха магической смеси, которую приходилось готовить каждый раз заново. А ногти, похоже, придётся отмывать от пурпурного цвета несколько дней подряд.

... На последней неделе, стоило Пятому завершить обустройство дома (крепости), начались странности. То он, то Альмрин куда-то пропадали. Хиргол, в чьи тайные предписания входило следить за всеми действиями своего наставника, впадал порой в отчаяние: понять, куда они деваются, было невозможно. Да и крепость... Сколько в ней было проходов, коридоров, потайных ниш и тёмных переходов за ними! Он попытался было исследовать их ночью, когда Пятый спал, но услышав однажды за ближайшим поворотом чьё-то могучее дыхание, испугался так, что добрые пять минут не мог сдвинуться с места, и уж тем более издать хоть какой-нибудь звук. Он не понял, когда обладатель жуткого дыхания покинул свой пост, да и, откровенно говоря, не горел желанием это выяснять. Добрался до кровати и погрузился в тяжёлый сон.

'Anio Yarrad Klangottha'... Как трудно выговорить проклятое заклинание, ни разу не споткнувшись! И беда-то в том, что по частям заучивать его запрещено. А он, глупый, гадал, зачем последние два месяца перед отправлением его заставляли зубрить длинные, бессмысленно звучащие фразы - добиваясь того, чтобы они запоминались - хотя бы на краткий срок - сразу же по прочтении.

Теперь ясно, зачем. Но лучше от этого не становится.

'... Overviel Cinguddarha... ' Проклятие! 'Cinguddar-rа', конечно же!

Малиновое свечение, начавшее было разгораться вокруг неподвижной "птицы", тут же померкло. Хиргол едва не хватил по ней кулаком со всего размаха.

- Десять минут перерыва и повторим, - услышал он голос Пятого сквозь туман в голове. Именем всех богов, как он ненавидел его в этот миг!

... На восьмой день (когда Хиргол был совершенно уверен, что Пятый сошёл с ума, и вместо выполнения тайной задачи сводит в могилу собственного ассистента) где-то ближе к обеду (мечты о котором были почти непереносимы ближе к полудню) всё неожиданно получилось.

Толком Хиргол ничего не понял. Заклинание, которое походило на опасную и ужасно проворную змею, которую нужно было во что бы то ни стало удержать вертикально на кончике хвоста, выговорилось чётко и без помех. На какой-то момент юноша пережил ощущение, равного которому по мощи и ясности ему испытывать не доводилось. Впоследствии он подобрал множество эпитетов к его описанию и даже посвятил этому моменту главу в своей книге, но в тот, первый раз...

В тот миг Хиргол осознавал, что понимает, как устроен мир, и чего от него можно добиться. Всё стало на свои места, и вместо безобразной и бессмысленной груды обломков перед ним собралась одна, прекрасная и сияющая картина. Он, Хиргол, был всемогущ. Но миг этот тут же прошёл, а вместе с ним - чувство силы.