Чтение 9–й страницы книги ~Ежики в ночи~

яйца, школьницы; они чувствовали себя на верху блаженства, свято веруя,
что находятся в злачном заведении. Они не понимали, что столь желанная ими
"злачность" покинула эти стены рука об руку с алкоголем.

С Офелией сидели трое ребят-музыкантов из другого ресторана. Сегодня
у них был первый день отпуска (обычно музыканты уходят в отпуск всей
группой), и они пришли послушать игру коллег. Сначала Офелия
прислушивалась к их разговору, но он вертелся вокруг "Ролландов", "Ямах",
"Фендеров" и "Коргов", ей стало скучно, и она подумала о том, какие
неожиданно недалекие люди эти музыканты.

Наконец, Джон объявил последний танец (николаевский "День рождения"),
а когда песня кончилась, включил магнитофон и, соскочив со сцены, подошел
к столику. Он прихватил с собой и стульчик с вращающимся сидением. Пожав
музыкантам руки, он сел. Офелия обратила внимание на то, чего не заметила
в редакции: он сильно похудел и выглядел в целом неважно.

- Значит, пришла все таки?

- А что стряслось?

- Особенного ничего, - глаза его становились все мягче, словно бы
оттаивая, - одну вещь сказать надо.

Он замолчал, но она ждала, не нарушая паузы. И он сказал:

- Ты знаешь, кто я. И занимаюсь чем. И дела мои семейные... Толян
тебе предложение сделал? - в лице его появилось что-то болезненное.

- Почему я должна отвечать тебе?

- Потому что я спрашиваю тебя, - повысил он голос, - сделал?

Музыканты за столиком разом смолкли и уставились на них. Офелию
тянуло возмутиться, дескать, "кто позволил тебе разговаривать в таком
тоне?!" но ей вовсе не хотелось скандала на людях. А может быть, Джон -
псих?

- Пойдем, потанцуем, - потянула она его за рукав подальше от
заинтересованных взглядов. Он нехотя поднялся. Леонтьев пел про пассаж и
вернисаж.

- Терпеть не могу Леонтьева, - сказала Офелия, чтобы что-то сказать.

- Я тоже, - отозвался Джон. И продолжил, - выходи за МЕНЯ замуж. - Он
почему-то сделал ударение на слове "меня", словно хотел сказать: не за
Леонтьева, а за меня.

Когда она шла сюда, она думала, что это связано с Заплатиным. Еще она
допускала, что Джон просто решил ухлестнуть за ней вдали от Светки и
заранее решила, что ничего у него не выйдет. Но сказанное им было так
неожиданно и так серьезно, что она не нашлась, что ответить. Но он и не
ждал ответа, он говорил:

- Мне трудно очень. Но я должен сказать. Мы со Светкой - не муж и
жена. Изредка - любовники. А в основном - чужие.

Офелии было неудобно за него. Как может мужчина рассказывать такие
вещи постороннему человеку? Но было нужно что-то сказать и она спросила:

- Но не всегда же так было, правда?

- Ну и что? Было. Знаешь, я боюсь быть один. Я деда любил больше
всех. Он умер. Светка понимала меня. Сейчас - даже не пытается. Работа и
раньше не нравилась, но все впереди было. Сейчас впереди - ноль.
Единственный друг - Толик, так теперь он - "соперник", выходит... Будь со
мной, спаси меня; как ни глупо это звучит.

- Женя, прости меня, но я не могу...

Он усмехнулся со странной решимостью в глазах:

- А я так только спрашивал; для проформы. Знал, что ответишь.
Наверное, я неправильно веду себя; ты меня только мрачным видишь. Но
дело-то не в этом, ведь так?

- Нет, не в этом, Женя. Ты хороший, я знаю.

- ...А в чем же дело? - поинтересовался я, приподнявшись на койке.

- А ты не догадался, да?

- Допустим, что нет.

- Откуда он взял, что ты собираешься сделать мне предложение? Ты ему
сам об этом сказал?

- Допустим.

- Ну, так и быть. Я согласна.

- Но ведь я еще не сделал его.

- Ну и дурак.

Я засмеялся, поцеловал ее и заверил:

- Но сделаю. Честное слово.

- Вот, когда соберешься, знай: я уже согласна. Понял?

- Я очень рад, честное слово.

- "Очень рад", - передразнила она, - заметно.

А как еще я должен был сказать? И я вернулся к старой теме:

- Что же делать с Джоном? Как вы расстались?

- Он проводил меня до дома. И все молчал, думал о чем-то.
Остановились, а он все еще где-то далеко. Знаешь, я его поцеловала. Ты не
сердишься, правда?

- Не сержусь.

- Умница. Он все равно так и не очнулся. Только пробормотал что-то
себе под нос, типа "завтра пойду".

- Куда?

- Вот и я спросила, - Офелия испытующе поглядела на меня, словно
только что загадала загадку, - куда? А он посмотрел на меня, как на
незнакомого человека, повернулся и пошел. До свидания даже не сказал.

"Завтра пойду"... Вдруг я все понял.

- Ты думаешь?..

Она, не глядя на меня, утвердительно качнула головой.

Почему все реже побеждает его природная веселость?

Это дед, заметив, что его любимый внук имеет некоторые способности к
музыке, постарался насколько возможно развить их. Своими глазами видел он,
как стоило политике лишь коснуться такой, казалось бы, далекой от нее,
"чистой" науки - генетики, как она превратилась в глупую пародию на самое
себя. И этот оборотень извергнул его - талантливого ученого - из своего
лона. На задворки. Его и многих его коллег.

Деда Слава решил, что обеспечит внуку, как минимум, спокойную жизнь,
если сделает его музыкантом. Откуда ему было знать, кого эпоха изберет в
козлы отпущения завтра?..

На первом курсе музыкального училища Джон собрал самую крутую в
городе группу - "Легион". "Мы себе давали слово не сходить с пути
прямого..." - кричал он, подражая дефектам дикции курчавого столичного
кумира.

Но вот на песни, которые по нынешним временам кажутся такими
беззубыми, упала "Комсомолка". "Рагу из синей птицы". Нашумела статья. И
на одном собрании все вдруг одновременно подняли руки. "Кукол дергают за
нитки, на лице у них улыбки, вверх и в темноту уходит нить..." И, как это
не дико, Джону, как "проводнику чуждой идеологии" вкатили строгий выговор
с занесением.

Играть любимую музыку "Легион", естественно, не перестал. Кого-то в
"верхах" он стал раздражать. И чем популярней он становился у местных
подростков, тем сильнее становилось раздражение. А Джон уже начал писать
сам. И на одном "смотре-конкурсе" ВИА он спел нечто уже довольно зрелое:

Заложники за идею

Счастливы тем, что знают

Самый правильный цвет и

Самый надежный грош;

Если свобода - это

Осознанная необходимость,

То правда - это, наверное,

Осознанная ложь?..

В общем-то, ничего особенного, по-моему. Но тогда мои прыткие коллеги
(я-то, правда, учился еще) навалились на Джона всею мощью "гражданского
гнева". Три номера подряд "молодежка" хлестала его "письмами читателей".
Заголовки: "Нужны ли нам такие песни?", "Чей это "Легион"?" и т.п. А под
завязку появилась статья. "Наслушавшись "голосов"..." Как бы между прочим
упоминалось в ней, что дед оскандалившегося лидера рок-группы в свое время
был выслан из Ленинграда...

С треском вылетел Джон из училища. Из комсомола, конечно, тоже.

Немного "пообтеревшись" в армии, хлебнув там дедовщины и муштры,
вернулся он домой. "Мы себе давали слово... Но - так уж суждено..." В
училище он восстановился и даже серьезно взялся за занятия. Но параллельно
собрал-таки новую "команду". А назвал ее так: "Молодые сердца". В
репертуаре - ни нотки предосудительной. Они делали деньги.

Женился Джон на втором курсе.

На четвертом - разразился скандал. Сейчас это называется "хозрасчет";
тогда же по обвинению в незаконной продаже билетов "Сердца" пошли под суд.
Джон отделался легко - двумя годами условно; диплом училища он получил. Но
о "консе" смешно было и говорить. Да и стремления его все куда-то
улетучились.

Если хочешь быть на сто процентов уверенным, что застанешь Джона
дома, и он при этом будет один, зайди к нему ранним утром буднего дня. Все
нормальные люди (и Светка в их числе) в это время на работе, а рестораны
открываются только вечером.

Дверь, конечно же, не заперта. Джон спит. Почему-то на полу. Я сел
перед ним на корточки и потряс за плечо. Он моментально открыл глаза,