усмешка:
нашего ордена не позволяет вам взять даже кинжал, то, может быть, вы все-таки
наденете кольчугу?
Сугерием, где я уже вполне официально получил распоряжение выехать в округ Памье
как представитель Его Высокопреосвященства, и второй раз, один на один. Кардинал
был немногословен и держался на удивление сухо. Впрочем, я вовсе не жаждал
лицезреть его улыбку. Орсини, еще раз коротко объяснив суть моей миссии, вручил
мне небольшой пергаментный свиток. Годы в Сен-Дени научили выдержке, но когда
ладони коснулись пергамента, я вздрогнул. Его Высокопреосвященство наделял меня
своей властью в округе Памье и в графствах Фуа и Тулузском. Теперь я мог все -
наложить покаяние на весь округ, отправить на костер епископа, сровнять с землей
главный храм Тулузы. Все - вплоть до интердикта*. Я становился не просто монахом
из Сен-Дени и посланцем кардинала Орсини, а голосом и волей Его Святейшества.
Конечно, я не собирался накладывать интердикт на Окситанию, но сознание того,
что и такое в моей власти, в первый миг оглушило. Орсини, кажется, понял, и по
его холеному лицу впервые промелькнула усмешка. Наверное, чтобы дать мне время
прийти в себя, он бегло пересказал свои возражения по поводу моего последнего
письма, пообещав к моему возвращению подготовить небольшой трактат, посвященный
нашему многолетнему спору о Святом Иринее. И вдруг мне показалось, что Его
Высокопреосвященство твердо знает, что эта наша встреча - последняя и ему
незачем изыскивать аргументы для продолжения нашего ученого спора. На миг стало
страшно, но я переборол себя. В моей жизни бывали и более опасные поездки, чем
эта. Так, во всяком случае, думалось в тот день...
заготовленных на зиму дров и лихо орудовал топором, закатав рукава ризы.
Несколько братьев постарше с опаской глядели, как топор, словно живой, раз за
разом обрушивается на толстое полено.
грудь дышала ровно и спокойно, словно он не тесал полено, а предавался
послеобеденному отдыху.
я, ибо сразу же увидел, что к колке дров это занятие не имеет ни малейшего
отношения.
есть... Дорога опасная есть, - добавил он, чуть подумав.
ручищах Пьера, вполне может пригодиться. Да смилуется Господь над теми, кто
угодит под изделие брата Петра!
в деревне быть...
большой проходимец есть. Он предложить... предложил разное-всякое
купить-продать...
смутился:
лично и проверю. Итак, некий проходимец предложил продать...
кинжала. Совсем недорого!
краснеть. Мысленно я уже составил подходящую к случаю сентенцию - о правилах
братьев-бенедиктинцев, о разнице между монахом и разбойником с большой дороги, а
также об обязанностях будущего священника. Но в последний момент передумал - за
благие, хотя и глупые, намерения грех судить строго.
поможет. Владеть им вы не умеете, а брат Ансельм - и подавно. Защитой нам будут
наши ризы и звание брата-бенедиктинца. Впрочем, если хотите, кольчугу я вам
достану.
матушка говорила...
орден которого вы вступили. Разве боялся он всяких бабок-ворожей? Вы - монах
Сен-Дени!
тамошняя... Из Памье... Она, говорят, нас не боится...
в ближней округе, а дальняя нечисть не обращает на гостей никакого внимания,
если не хуже.
бабка имеется. У нее я амулет один присмотреть... присмотрел. Говорит, что
против любого беса...
Петр!
"Верую", но пожалел парня. Все, что видел он в жизни, - грязная деревня в
Нормандии и суровые стены Сен-Дени. Окситания для Пьера - дальше, чем земля
серов. Подумав, я посоветовал ему обратиться к кому-нибудь из братьев и одолжить
ради такого случая что-нибудь подходящее - кипарисовые четки из Святой Земли или
иконку, освященную в Риме. Пьер несколько успокоился, и я оставил его наедине с
"посохом". Не грех поучить моего нормандца уму-разуму, но я вовремя вспомнил о
брате Ансельме. Этот, конечно, "посох" вырубать не станет и в деревню за
лягушачьими лапками не пойдет, но, как известно, в тихом омуте...
под одеялом. Больше прятать некуда - келья была, как и полагается, больше похожа
на средних размеров склеп. Правда, некоторые братья умудрялись оборудовать
превосходные тайники в стенах, но брат Ансельм еще зело молод и неопытен.
как брат Петр. Я задумался.
найдете брата Петра. Под его наблюдением до обеда будете колоть дрова. После
обеда под его же наблюдением лично вырубите себе дорожный посох - он вам
объяснит, что к чему. Затем принесете десять ведер воды. А теперь покажите то,
что прячете.
эмали. Я потрогал острие и едва не поранился - тот, кто точил оружие, знал свое
дело.
аиста и непривычный девиз: "Мои крылья белы, как снег".
тем, как... Ну, в-общем...
Хранение оружия в келье - тут десятью ведрами воды не отделаться! По всем
правилам Ансельму светит монастырская тюрьма, причем надолго.
Господнем! Мой дед брал Иерусалим вместе с Готфридом Бульонским!
Господнего, где меня посвящали в рыцари, и у меня куда больше оснований не
расставаться с ним. Но в тайнике, который я оборудовал в первый же год
пребывания в Сен-Дени, хранятся совсем иные вещи...
оружие. Ансельм еле заметно пожал плечами:
вид... Брат Ансельм, стоит ли объяснять вам, что мы не принадлежим к рыцарскому
ордену? Мы всего лишь братья-бенедиктинцы.
только кинжал. Я бы не отказался от эскорта из полусотни латников.
замечалось, да и в его голосе не было страха. Итальянец не боялся - он знал, что
говорит.
мерзостей.
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Юрьев Сергей