оголтелого созидания, возведения хрустальных куполов, предназначенных
скрыть - растерянность, непонимание, беспомощность и бессилие. Эти
бессмысленные хрустальные замки, на поверку, чаще всего оказываются из
картона или в лучшем случае из фанеры. И возвышаются они фанерными
обелисками, превращая мир в кладбище несбывшихся чаяний, в мемориал
тщетности попусту растраченных усилий. В гигантский гиперболизированный
Диснейленд, где главным аттракционом является - парад человеческих
аллюзий..."
успокоиться, стал считать дни, а потом часы, оставшиеся до зарплаты.
именно в этой фазе к В.Ф. почему-то всегда на ум приходила Маргарита.
Загадочная ассоциация... Нет, как человек, бывшая супруга Владимира
Федоровича была "еще не худший вариант", но ее твердый характер,
фанатичная целеустремленность, с годами стали вызывать у В.Ф. несомненную
аллергию. Особенно неугомонный энтузиазм и неугасимое жизнелюбие. А больше
всего энтузиазма у Маргариты, в свою очередь, вызывал тоже бывший, но
ставший им несколько ранее, сослуживец В.Ф. поэт Тимур Приматов, который,
неожиданно даже для самого себя, резко пошел в говору и, сделав на волне
плюралистического демократизма исключительную политическую карьеру, из
популярного поэта-песенника, творящего на ниве степного колорита нашей
необъятной все еще родины, семимильными шагами незаметно эту гору
перемахнув, одновременно перемахнув и священные рубежи нашей же
необъятной, угодил на роль, казалось, ему абсолютно не предназначавшуюся.
Короче, вольный степняк Тимур Приматов был сослан, то есть послан э-э-э...
послом (или?.. нет, по-моему, все таки - так!) в какое-то мелкопоместное
княжество, с трудом найденное им самим по контурной карте сына Аристарха -
лоботряса и идейного сподвижника Людмилы.
небольшой переполох, то потом, из единственного письма присланного на
адрес редакции, Владимир Федорович узнал, что нездоровые ассоциации и не
менее нездоровые настроения у Тимура провоцировало название княжества -
Лихтенштейн, который вольный степняк просто перепутал с "Пещерой
Лихтвейса".
все равно, до В.Ф. доходили слухи, что вольный сын степей тоскует по
бескрайним просторам, бесцельно слоняясь по ограниченному пространству
пятнадцатикомнатного особняка, в чуждом урбанизированном мире. Глубокими
лихтенштейнскими ночами, сидя у мерцающего в ласковом полумраке экрана
японского телевизора, бывший вольный поэт-песенник негромко, но очень
протяжно поет грустные степные песни, наводя суеверный ужас на
лихтенштейнских обывателей. И уже дважды бедняга был оштрафован городскими
властями, но за попытку в палисадничке приготовить на костре шашлык, из
парной баранины, купленной в соседнем супермаркете.
верный маленький конь", а сына Аристарха, попеременно, то жеребец, а то
тойот, путая очевидно с койотом. Жену Изольду, суеверный Приматов и раньше
опасался поминать всуе...
своих лихтенштейнских каменных джунглях. Но одно все же смущало Владимира
Федоровича, это - лишенный корней поэтический дар опального акына. Не
захиреет ли? Не погрязнет ли в легких соблазнах, доступных благах и
отсутствии классовой борьбы в условиях развитого загнивающего капитализма?
Но работа, семья, дела, заботы, развод, язва, дочь-лоботряска, дача,
ответственные совещания, безответственные подчиненные, санаторий,
начальственный ковер, зарплата, постоянные долги (моральные, материальные,
сыновий, отцовий), и так до могилы (или может быть до пенсии), постоянно
отвлекали, не давали сосредоточить усилия на творчестве. Но вот когда-то,
накопив опыт знания и связи, он еще быть может утрет нос всем этим
борзописным соплякам, из-за которых страна задыхается от нехватки бумаги,
даже туалетной.
что эта ненависть распространяется и на ее автора, которого он никогда не
видел и, даст бог, никогда не увидит, если автору повезет конечно.
и, как патологоанатом равнодушно препарирует тело неведомого, безликого,
совершенно постороннего усопшего, расчленил рукопись на отдельные листы, а
затем, с мазохистским наслаждением углубился в ускользающий смысл
текста...
глубину. Они лгут, что отражают наш мир, а не живут собственной потаенной
жизнью. Отвернитесь на мгновение, и их мир оживет... И если стремительно
оглянуться, то можно краем глаза уловить неясное движение, будто чья-то
тень промелькнула там, в странном мире разместившемся между стеклом и
слоем амальгамы. И скорей всего отражение - это я сам, услужливо
заглядывающий в зеркало каждый раз, как только у моего двойника возникает
желание побриться или прижечь одеколоном прыщик. И возможно..."
заднюю зеркальную стенку серванта. - "Ну и рожа! Нет, Маргарита права: во
мне никогда не было шарма, вылей я на голову хоть ведро французского
одеколона. Все равно от меня за версту будет разить колбасой и очередью за
внеочередным дефицитом... И если ли жизнь на каком-нибудь Плутоне, - меня,
конечно, абсолютно не волнует, если этой жизни и здесь-то - почти уже не
осталось. Кстати, о жизни: надо уплатить за телефон, а то эти... отключат,
как пить дать. Одеколоном их всех намазать!"
делает умный проницательный вид, пытаясь внушить мне иллюзию моей
независимости. Чтобы мое сознание уверовало в ту будущность, в которой мне
нет места. В тот чистый прохладный мир, где живет он. Живет давно, быть
может уютно устроившись там, еще до моего рождения. Там за гранью. Но
разве я виноват, что я родился по эту сторону грани? Где та грань, что
разграничивает принадлежность к той или иной стороне, относительно грани?
Грань... Звонкое слово, словно хрустальный колокольчик смеется над глупыми
мыслями глупой куклы марионетки, пытающейся угадать: куда может привести
нить за которую время от времени подергивают, не давая забыть, что
марионетка всего лишь игрушка в чужих руках. Это только в сказках, - шут
может вдруг оказаться королем. А сказки уходят вместе с детством... Куда?
Может быть в Зазеркалье?.."
зеркало.
послать подальше! Что мне больше всех надо, что ли? Словно нельзя просто и
спокойно... Нет, чуть погодя... Я еще раз хотел позвонить, еще раз
попытаться. Может быть последний... Ведь есть еще Он. Он - рассудит, Он -
подскажет, Он - объяснит!"
удержаться, чтобы вам не ответить на ваш нетривиальный вопрос: совсем.
"терзали", быть может Он - прожил подольше!
понесло:
ценю. Так что молодое дарование, если отыщется ваш шедевр, его вам
перешлют. Вот тогда и похохочем! Ну, а нет, - не обессудьте. У вас еще вся
жизнь впереди: успеете накропать еще не один. А не станете кропать, я
думаю: Мировая Литература не оскудеет!
распорядитель на Его похоронах! Так что, молодой человек, если возникнет
необходимость - обращайтесь: опыт есть. А хорошие распорядители нынче в
цене. Менеджмент, так сказать...
Кстати, а вы-то сами... еще живы?
очередной лист рукописи...
Суворов Виктор
Андреев Николай
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем