недосыпал, стараясь встать раньше Рыбы-Кита, чтобы без помехи заняться
ростками и уделить им хотя бы часть того, что обязан был им уделить, - но
в то утро я преступно проспал и открыл глаза никак не раньше восьми утра.
делом. С протяжным воплем я выскочил из вельбота и остолбенел. Потом
онемел. Потом у меня потемнело в глазах. Защитные колпаки конусоидов
небрежно валялись на траве, а над обоими горшками рыхло, как туча, нависал
Рыба-Кит и таращился на них, как на ископаемое. Ростки, мои хрупкие
беззащитные ростки впитывали в себя гибельный воздух чужой атмосферы, а
этот потный идиот с вытаращенными глазами и ухом не вел! Я сжал зубы.
Потом сжал кулаки.
совершать над ростками сложные пассы растопыренными пальцами. - Как спали?
А я, как видите, решил воплотить вчерашнюю идею, подкачать, так сказать,
ваши цветочки своей психоэнергией. А и утомительное же дело, уверяю я
вас...
подпитка ваших цветочков психоэнергией была совершенно необходима - вы
только посмотрите, как они сейчас выглядят. Не то что раньше, а! Небольшое
психофизическое воздействие - и полюбуйтесь, как у них теперь замечательно
прослушивается биопсихополе!..
глазами, и поэтому не видел то, что видел я. Его рука задела один из
ростков. Конусоид рассыпался так легко, как будто был слеплен из песка. В
одно мгновение растение превратилось в черную пыль, изгадившую горшок, в
котором еще побулькивал насосик, подающий к омертвевшим корешкам уже
совсем не нужную питательную смесь. Конусоиды были мертвы, неведомые
вирусы убили их в считанные минуты после того, как с горшков были сняты
защитные колпаки, я это понял сразу, как только увидел ростки, понял, но
не захотел поверить. И вот - поверить пришлось. Нет, ни один конусоидовод
не посмеет упрекнуть меня в том, что растения погибли по моей вине,
напротив, мне будут сочувствовать, сопереживать, говорить глупые
утешительные словечки. Но разве мне нужно чье-то сочувствие? Или чья-то
жалость? Ростки погибли, да. Но Рыба-Кит был еще жив.
прав был он, а не я, и вдруг его взгляд остановился на обращенном в пыль
конусоиде. На его лице появилось растерянное выражение. Мельком взглянув в
мою сторону, он кинулся бежать, и это было самое лучшее, что он мог
сделать.
средние дистанции, да и сейчас еще многим дал бы фору. Рыба-Кит с заячьим
писком несся впереди меня и, оборачиваясь на бегу, пытался что-то кричать,
но я его не слушал. Расстояние между нами сокращалось. "Убью, -
исступленно думал я, делая гигантские прыжки. - Или загоню в реку." Река
была уже близко...
повращав глазами, заметил знакомую жабью морду, высовывающуюся из воды
несколько выше по течению, а рядом со мной - Рыбу-Кита с лоснящейся и
ничуть не виноватой физиономией. Один гад другого стоил. Я попытался
пошевелиться, но безрезультатно: из моего правого бедра торчала оперенная
анестезирующая игла. Вельбот защищал право человека на жизнь. Прикинув на
глаз расстояние, я оценил великодушие механизма: он не препятствовал мне
преследовать негодяя в пределах зоны защиты и вмешался лишь тогда, когда
мы опасно приблизились к границе, за которой одно из гарантированных прав
могло быть нарушено. Но мне было все равно, какими соображениями
руководствовался вельбот. Ростки, мои ростки... Я был уничтожен. Я был
втоптан. Да, втоптан. В землю. Ногами. По самые уши. Нормальный мерзавец
удовлетворился бы этим сполна, но фанатику не терпелось попрыгать сверху,
утаптывая меня поплотнее. Поглубже. Чтобы уже не распрямиться. И, конечно,
со слов Рыбы-Кита выяснилось, что во всем виноват я сам, поскольку,
обладая исключительно мощным психополем, дарованным мне природой, не
пожелал обратить свое дарование во благо, "и вот к чему привело столь
легкомысленное противодействие усилиям специалиста", но вообще-то с
научной точки зрения этот случай очень интересный, так как открывает новые
возможности для усиления пси-воздействия на объекты путем использования
интерференции двух направленных и противоположных по знаку психополей...
слушать. Но слушал, ибо еще целый час был не в состоянии пошевелиться, а
Рыба-Кит максимально использовал каждую минуту этого часа. Я не мог на
него смотреть. Я следил за гигантской жабой, терпеливо поджидающей нас в
реке. По сравнению с Рыбой-Китом она была просто совершенством.
покончить с собой и почему у меня ничего не вышло? Это неинтересно. И
насчет Рыбы-Кита... скажу только, что вельботу еще трижды пришлось меня
обездвиживать, причем в третий раз лишь попутный ветер помог ему всадить в
меня иглу: мне удалось выманить убийцу моих ростков за пределы зоны
защиты...
вновь ощутил желание жить. Но видеть Рыбу-Кита я не мог по-прежнему. Если
бы не он, распалял я себя, я бы сейчас находился в обществе людей,
поистине объединенных общей целью, мы говорили бы о конусоидах и только о
конусоидах, а в плодотворных спорах дали бы шанс родиться истине, я бы
демонстрировал своих питомцев и со сдержанной гордостью выслушивал
одобрительные возгласы настоящих специалистов, особенно приятные для
простого любителя, мало того - абсолютно необходимые ему как стимул к
последующим годам мук и вдохновенного творчества, блистательных побед
(редко) и горьких поражений (гораздо чаще), - и мы были бы благожелательны
и полны непритворного уважения друг к другу. Вместо этого я был вынужден
делить круг радиусом восемьсот метров с человеком, которого не хотел
видеть и которого не мог убить.
Он даже пообещал мне, что если я снова "заведу себе цветочки", то он
поможет мне их вырастить, если, конечно, я не буду мешать ему своим
психополем. Ему было попросту скучно - теперь, когда после гибели ростков
на меня самого свалилась уйма свободного времени, я хорошо это понял.
Здесь и поговорить не с кем. Вельбот? Он не собеседник, а цепной пес на
страже перечня гарантированных законом прав. Кроме того, Рыбе-Киту
требовались не собеседники, а слушатели. Его поведение было гнусно, но
иначе он не мог. Я гнал его прочь - он возвращался и спрашивал, на чем мы
в прошлый раз остановились. Он пробовал левитировать и учил левитировать
меня, хотя сам не оторвался от земли ни на сантиметр. Он читал мне
выдержки из Р.Х.Бауха и заставлял глядеть на иероглифы. Я чувствовал, что
схожу с ума. И в тот самый день, когда уже казалось, что сумасшествие
неминуемо, я нашел то, что мне было нужно.
полпути к реке, должно быть, я выронил ее в спешке, когда пытался бежать
вплавь. Тонкостенная трубка из алюминиевого сплава, очень удобная не
только как подпорка. Конечно, ею нельзя убить, размышлял я, сжимая в руке
свое оружие. Тем лучше. Следовательно, не будет и речи о том, чтобы
нарушить право человека на жизнь.
или ко мне подоспеет Рыба-Кит, осененный новой идеей. Вон он идет. А это
значит, что мне предстоит сложный обходной маневр со всевозможными
обманными финтами. Мне нужна одна минута. Если вельбот до сих пор еще не
понял, что к чему, я в немногих словах обрисую ему ситуацию. А потом
невинно (очень невинно, как бы между делом) спрошу, имею ли я в этих
условиях право на самозащиту.
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Каменистый Артем
Майер Стефани
Суворов Виктор