Чтение 9–й страницы книги ~Звездные корабли~

Выше по реке долина снова расширялась, отклоняясь на восток, -
начиналась провинция Антилоп. С древних времен здесь среди домашнего
скота преобладали антилопы разных пород.

Суда проходили близко от каменоломен, в которых трудилось
множество рабов. У самой воды люди пилили камни, превращая грубо
обтесанные глыбы в гладкие, правильные плиты и брусья.

Длинные медные пилы сверкали на солнце, с визгом и скрежетом
врезаясь в камень при помощи беспрерывно подсыпаемого мокрого песка.
Черные и бронзовые тела голых рабов блестели от пота.

Одного раба били палками, растянув во всю длину на горячем
прибрежном песке.

Спутники Баурджеда равнодушно смотрели на привычное зрелище: раб,
военнопленный, назывался в стране Кемт "живой убитый" - между ним и
настоящими людьми лежала тень смерти, не дававшая ему того права на
жизнь, которым обладали роме, истинные сыны Черной Земли.

Суда экспедиции повернули к левому берегу, в тихую воду,
пересеченную длинными выступами зарослей тростников и папируса. Вода
реки уже стала прозрачной, папирусы качали свои опахала, туманно
отражаясь на ее желтоватой поверхности. Внезапно из-за изгиба
колеблющейся зеленой стены показались две лодки из связок стеблей
папируса, с изогнутыми, как гусиные шеи, кормами и длинными носами. На
той, что была ближе к судам, величественный бородатый мужчина с копьем
в руке всматривался в чащу зарослей.

Во второй лодке стройный юноша держал наготове круто изогнутый
лук, а старый нубиец стоял на коленях на корме, уперев длинный шест в
дно реки.

Мужчина, повернув лицо, стал вглядываться в суда, и Баурджед
узнал Сенноджема - самого начальника Антилопьего сепа.

Лодки быстро подошли к судам. В это время с противоположного
берега послышались крики. Там, где работали рабы, пилившие камни,
забегали надсмотрщики в длинных пестрых одеяниях, с посохами в руках.
Наказываемый палками человек вырвался из крепких рук своих мучителей и
мгновенно бросился в реку. Он был, по-видимому, незаурядным
пловцом - так легко и быстро рассекал он спокойную желтую гладь реки,
лежа на боку, щекой к воде. Крокодилы не появлялись - они или не
заметили еще пловца, или их было мало в этой области. Пловец быстро
достиг середины реки и приблизился уже к левому берегу. Он плыл близко
от судов, и Баурджед мог хорошо разглядеть беглеца. Это был
ливиец - светлокожий, с большими синими глазами юноша, красивый той
очаровательной, задумчивой, почти девической красотой, которая
свойственна ливийцам в юном возрасте.

Обе лодки, стоявшие рядом, оказались между беглецом и берегом.
Юноша, видимо сын Сенноджема, быстро натянул лук, и стрела, пущенная
меткой и безжалостной рукой, глубоко вонзилась в бок ливийцу. Беглец
слабо вскрикнул, обратив побелевшее лицо с огромными, широко
раскрытыми глазами к лодкам. Несколько судорожных движений - и
красивый раб скрылся под водой.

Сын начальника провинции улыбнулся и гордо вскинул голову, но
отец, недовольно нахмурившись, обратился к нему с упреком:

- Напрасно ты сделал это! Наша земля и наши постройки требуют
много рабочих рук. Это не мудро, и не годится для мужчины такая
горячность.

- Достойный отец, ведь опоздай я с выстрелом, и раб уже скрылся
бы в тростниках, - попытался оправдаться сын.

Сенноджем спрятал в бороде суровую усмешку:

- Мальчик, ты не знаешь, что из нашей страны некуда убежать.
Страшные песчаные горы хранят границу на западе - этот безумец не
прожил бы и дня в пламенном зное. Наши воды стерегут крокодилы,
заросли - гиены и львы. Не прошло бы двух дней, как беглец бы погиб
или же, что вернее, приполз бы обратно в плен, согнутый страхом и
голодом.

Юноша виновато потупился, но отец продолжал:

- Ты ошибся, но это урок. А сейчас не будь печален и идем
встречать знатного сановника - казначея самого Гора, фараона...

И начальник сепа первым взобрался на судно Баурджеда,
подхваченный десятками раболепных рук.

Баурджед остановился на один день для отдыха в доме Сенноджема,
окруженном чудесными садами.

Путь по родной стране был уже недолог - всего пять дней плавания
оставалось до столицы древних царей Та-Кем. Там долина реки описывала
крутую дугу и шла прямо на восток на протяжении трехсот тысяч локтей.
Животворный Хапи глубоко врезался в пустыню, отделявшую Лазурные Воды
от Черной Земли. От середины этой извилины до моря было не более
четырехсот тысяч локтей, и здесь пролегал единственный путь к Лазурным
Водам и дальше - в древние медные рудники на северо-востоке, в стране
Ретену.

Этой дорогой ходили очень редко, раз в десятки лет, только
большими военными караванами. Трудности пути через пустыню были очень
велики.

Только самая неотложная необходимость заставляла сынов Та-Кем
идти в этот раскаленный ад. Даже великому Джосеру не удалась попытка
вырыть колодцы на страшном пути, хотя на этих работах погибло много
людей.

Последние приготовления заняли четыре дня. Грузовой караван из
трехсот ослов, навьюченных большей частью мехами с водой, уже
отправился вперед. Выступление главного отряда с самим Баурджедом было
назначено на середину ночи.

Вечерний свет, прозрачный и мягкий, ложился на благословенную
землю Кемт. Баурджед, отослав всех, вышел один на плоский берег. Ветер
утих, селения противоположного берега казались совсем близкими - так
спокойна была река.

Свободные земледельцы группами и в одиночку спешили к своим
домикам, под сень сикомор и пальм. Рабы, в сопровождении
надсмотрщиков, толпой шли в свой поселок, скрытый высокой оградой. На
невысоком холме, в зелени виноградников, сновали люди, доносились смех
и заунывное пение. Обнаженные рабы несли в плетенках, раскачивавшихся
на длинных палках, высокие, только что запечатанные кувшины с вином.

Вдали заклубилась розовеющая пыль, расступилась, в ней замелькали
гладкие желто-серые бока и спины, выдвинулись длиннейшие рога: пастухи
гнали стадо больших антилоп - ориксов[Антилопы, журавли, гиены
приручались в Древнем Египте.]. Два пастуха позади несли на коромыслах
в корзинах маленьких новорожденных антилоп; их матери доверчиво шли
рядом и косились черными влажными глазами на медленно переступавших
людей.

Мальчики загоняли в ограды птичьих дворов стада журавлей, которых
они пасли на берегу реки.

Со смехом и шутками охотники вели на веревках крупных хойте
(гиен). Серые с острыми ушами пятнистые собаки в широких ошейниках
бежали впереди.

Несколько лодок плыло через реку на правый берег. В них
переправляли с пастбищ антилоп и коз. Животные спокойно лежали на дне
лодок.

Мирное оживление вечера только растравляло тоску Баурджеда. Он
знал, что видит свою родную страну в последний раз перед неведомо
долгим, опасным путем туда, где не ступала еще нога жителя Кемт. В
страны, населенные невиданными людьми и зверями... Неслыханно
повеление фараона, но он обязан выполнить его. Умереть или жить, но
идти вдаль, на юг. Нет другого пути, и нет сейчас у него другой
жизни...

На обнаженную спину Баурджеда повеяло жаром. Он обернулся, и взор
его, только что отдыхавший на зрелище возделанных садов и полей,
перенесся на красные скалистые обрывы, изборожденные черными
промоинами и трещинами. Две красные стены расходились к реке, образуя
подобие широких ворот, а вдаль, на восток, шел как бы коридор из
голых, бесплодных скал, исчезавший в мутном дрожании раскаленного
воздуха. Ни одного звука не доносилось оттуда, ни одно деревце не
оживляло крутых обрывов, окаймленных у подножия холмами крупного щебня
и гладкими волнами песка. Через несколько часов Баурджед со своим
караваном скроется в этой раскаленной долине, пересекающей горы
восточной пустыни...

Звонкая отрывистая песня пронеслась над рекой, послышались
всплеск и возня. Молодежь вышла купаться к реке, пользуясь последними
лучами солнца.

Баурджед снова повернул к реке и увидел почтительно стоявших
поодаль чиновников своей экспедиции. Они явились с докладами, но не
смели нарушать раздумья начальника. Баурджед глубоко вдохнул
прохладный живительный воздух и медленно направился к своим
подчиненным...

Последний глоток воды из любимой могучей реки. Не из богатой,
разукрашенной чаши - нет, подобно простому земледельцу, погрузив
колени во влажный речной песок, низко склонившись над серебрящимися
маленькими волнами.

Как призраки, как уже отошедшие в страну запада, молча двигались
люди в ярком свете луны. Мрачные скалистые стены - разверзнутая пасть
неведомого - приняли их, сошлись позади, сомкнулись, отделив от
радостных садов Та-Кем. Родная земля отвернулась от путников, прошлое
скрылось вдали, будущее было неведомым, осталось одно
настоящее - тяжелый, далекий путь. На нем высокие скалы дышали гневным
жаром, их изрытые знойными ветрами склоны надвигались, как грозные
духи пустыни, песчаные бугры шелестели, дымясь мельчайшим багровым