подбородком и русой шевелюрой.
он. - И почему замена?
помсекретаря Братова. Сделав, как того опасался Счастливчик,
запрос в гараж министерства, он показал бы себя назойливым
идиотом в глазах полудюжины лиц выше и нижестоящих, но избежал бы
того, чего избежать не удалось. Оправдывает его только то, что с
летного поля уже доносился низкий рокот маневренных двигателей
транспортных платформ, волокущих на таможенный терминал тройку
свежеприземлившихся "шаттлов" "Дункана", а с высоких небес уже
низвергались на головы грешных завывание, свист и гром второй их
тройки.
краем уха выслушивая сетования нового водилы на то, что Позняка в
последний момент "зарезал" медконтроль, и что потому и
задержались, что не могли никем Гната заменить. Для очистки
совести Тони пару раз назвал помсекретаря по имени-отчеству, что
тот просто воспринял, как должное - это даже разочаровало
Счастливчика.
встречающих каров, флаеров и обычных такси электронный диспетчер.
Тони только и успевал, что потеть, вводя в автопилот поправки к
уже поступившим командам. Его суетливость уже начала
настораживать Николая, но тут все, наконец, прекратилось и
заработали эскалаторы, "подающие" на поверхность земли
новоприбывших, прошедших подземное чистилище санитарного кордона
и таможни.
выскочив из кара, рысью припустился к почти пустой движущейся
лестнице, по которой, нетерпеливо шагая через ступеньку, шел ему
навстречу единственный пассажир с планеты Чур.
расцветает нечто несбывшееся там - в Метрополии, в русле
"большой" истории? Те варианты культуры и истории Земли, что не
состоялись, не расцвели там - в Мире четырех континентов и
четырех океанов, украшенном шапками покоренных полярных льдов,
медленно приходящем в себя от информационного, демографического,
сырьевого, экологического и Бог весть еще каких кризисов прошлых
столетий. То, что не сбылось в Метрополии, с лихвой старалось
взять реванш на Периферии.
"крутой" идеологии первопроходцев Дальнего Запада и Сибири,
потомки которых не вписались в тесноватые рамки комфортабельного
мира землян, грелась под "Солнцем воров" сообщество жуликов и
авантюристов Милетты, словно собрав в генах своих обитателей весь
шальной авантюризм земли двадцатого века. Громоздил свои великие
и смешные свершения "коллективистский и соборный" строй "Колонии
Святой Анны", утопали в глупой роскоши десяток опереточных
государств на ломящейся от природных ресурсов Океании. Оживленнно
бурлил нескончаемый Чайна-таун на Желтых Лунах, судились и
рядились исламисты с иудеями на Террамото - видно, не в силах
существовать друг без друга... Иные из этих, порожденных
Человечеством Миров, были жутки - как Экоимперия Харур,
Унитарная Республика или Мир Дальних Баз. Иные - жестоки, как
Мир Седых Лун. Иные трогательны - как непонятный никому Мир
Дилиндари. Суровы как Мир Малой Колонии Квеста или донельзя
обыденны кальвинистской обыденностью Республики Джей. Страшноваты
и загадочны, как Шарада и Мир Молний...
трезвый образ жизни - правило свой бал на похожей на горный
курорт Терранове, залитой ярким светом такой похожей на солнце и
такой далекой звездочки. Теперь, когда Человечество, рассеиваясь
по Вселенной, превратилось из сложной, взаимопереплетенной живой
мозаики культур и этносов в набор почти изолированных и почти
полностью самостоятельных, словно уже готовые сорваться с ветки
плоды, Миров, каждый из множества стереотипов мышления, каждый,
начавший свое существование в каком-то уголке Земли образ жизни
стремился взять реванш, выплеснуться из общего усредненного котла
и реализовать себя в своем, милом сердцу своих обитателей Мире. А
ему - Агенту на Контракте - Киму Яснову, суждено, верно, было
от века скитаться между этими яркими, как елочные шары, сами в
себя обращенными, Мирами и ни в одном из них не задерживаться, то
ли вбирая в себя каплю каждого из них, то ли оставляя в каждом
каплю своей души. Раньше это ему даже нравилось, а теперь
наводило на невеселые мысли.
Здесь - на Прерии взял верх и разгулялся по всей ее суше и по
мелководью ее полярных морей и материковых озер тот симбиоз
Востока и Запада, что принято от века называть царством
"необъяснимой славянской души". Что-то в жизни этого Мира,
который так и не принял до конца ни суровых доктрин миров
коллективистского муравейника, ни красивых как товарный ярлык и
столь же обманчивых лозунгов свободных миров, было от детской
комнаты большой, в умеренном достатке пребывающей семьи, а что-то
- просто от сумасшедшего дома.
под ярмарку и праздник давно перестала быть стилизацией. Давно
уже набирающая обороты индустриального развития и выбившаяся в
первую десятку Миров, Прерия демонстрировала здесь свою
провинциальную приверженность старине. Причем той старине,
которой, может, никогда и нигде вовсе и не было на самом деле.
Витрины и вывески стремились угодить вкусам нижегородского
купечества времен весьма отдаленных. Но к ним давно привыкли.
Архитектура - там, где о ней еще помнили - подражала образцам
"серебряного века". Но уже никого не удивляла. Люди,
фланировавшие по Святошным навстречу Киму и изредка обгонявшие
его, не наряжались в костюмы 'a la XIX siecle, они всерьез носили
их и не видели в том ничего странного. Это была их повседневная
одежда, в которой они шли в конце рабочей недели из своих
оффисов, ателье, кабинетов и мастерских домой. Делая небольшой
крюк, чтобы завернуть на Святошные, - как вот завернул Ким.
Впрочем, в этой негустой толпе можно было встретить и человека,
одетого по моде любого из Миров Федерации. Даже в Эпоху Изоляции
Прерия никогда не чуралась привечать гостей со всех концов света,
а теперь - на пике своего экономического расцвета и вовсе была
запружена визитерами из-за тридевяти небес. Так что попадались на
глаза Киму чудаки, одетые даже по последней моде Метрополии. Как,
например, был наряжен бородатый тип, что приветливо махал Киму
из-за столика, вынесенного для удобства клиентов из "Ладоги" под
открытое небо. Тип был могуч, матер, но еще ох как крепок.
Мясистый, подобный диковинному клубню нос его багровел подобно
фонарю над входом в дом тайных утех. Густая - клочьями -
борода довершала его сходство с ушкуйником старых времен. Не
заметить такую особь было нельзя - Ким остановился и машинально
помахал в ответ.
белобрыс. Волна светло соломенных, почти бесцветных волос парила
над его челом. Узкое лицо его было каким-то мальчишеским - да и
осанкой и манерами он напоминал угловатого тинэйджера.
тоже светлые. Золотистые чуть-чуть - как у колдуна из той
книжки..."
поводке Пса. Такого зверя Братов раньше не видал:
короткошерстный, светло-золотистый, с белым пятном-маской -
слева, вокруг глаза, Пес смахивал на питбуля, только громаден был
слишком. Пес с осторожностью ступал чуть впереди хозяина и с
вежливым любопытством нюхал воздух нового для него мира.
Николай. - Мне поручено встретить вас и проводить до гостиницы.
Вы должны были получить радиограмму. Моя фамилия Братов.
Вот так. А меня зовут Торвальд. Можно просто - Тор: Тор Толле из
стаи Толле.. По фамилиям у нас, правда, никого не называют
обычно... - Гость радостно потряс руку встречающего, а Пес его
обнюхал - коротко и деловито.
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Орловский Гай Юлий
Сапковский Анджей
Суворов Виктор
Афанасьев Роман