проговорил Маву. - Ты думаешь, он будет использовать нас как
телохранителей принцессы?
затянул завязки своего мешка.
видимо, хочется прослыть просвещенным государем. Говорят, он поощряет
алхимиков...
внимания на реплику Маву. - Говорят, пару десятков лет назад алхимик
Триману, изыскивая Магическое Первовещество, достиг цели.
взорвалось и всю лабораторию Триману превратили в груду хлама.
Берешь заступ и лопатишь песочек в устье Кравист.
отвлекался. "Нас ждут", - говорил он, когда Савири просила его свернуть с
пути, чтобы рассмотреть какую-нибудь очередную диковину: огромное дерево,
причудливое скопление камней, цветы на лугу, рыб в ручье...
не было, Стенхе разрешил принцессе развлекаться, как ей заблагорассудится.
Савири была недовольна: как раз здесь ничего интересного не было: с одной
стороны дороги кочковатый луг, с другой - и вовсе болото; место
малопривлекательное и сырое, если не считать кургана, на котором Стенхе
расположился, поджидая обоз. Савири стояла на камне и, скучая, веткой
дробила комок лягушачьей икры. Разворошив один такой комок, Савири
переходила на другой камень и принималась за следующий. Маву, стоя над
ней, глубокомысленно следил за концом ее прутика. Нуатхо развел костер и
пристроил на нем котелок. Тааре лег на сухие, нагретые солнцем камни,
прикрыл лицо шапкой и притворился спящим. Стенхе зашивал дырку в теплом
вэрмаа принцессы и поглядывал на дорогу. Дорога была пуста; ничто не
предвещало появления принцессиного обоза.
костру и начала мешать Нуатхо, то подсовывая в огонь клочки полусырой
прошлогодней соломы, то теребя палкой тлеющие головешки. Нуатхо, разведший
костер по всем правилам, без заметного дыма, сгреб девочку в охапку и
вручил скучающему Маву. Маву посадил принцессу на плечо и, балансируя на
кочках, пошел по болоту, показывая ей разные растения и рассказывая о их
свойствах, полезных или вредных. Он вовсе не думал, что это будет
интересно принцессе, просто другого способа занять принцессу он не нашел,
но Савири действительно увлеклась его объяснениями.
похлебай.
ей в руки кружку с обжигающим питьем. Савири зажала кружку между колен и
сунула нос в пар.
накренилась. Девочка выровняла ее и нагнулась к краю.
бы Савири не опрокинула кружку. - Что ж ты позавчера не уследил?
поймал кружку, чуть не опрокинутую вскочившей Савири. Маву силком усадил
девочку на место.
ты нарочно бросаешь.
напиток. Потом она вернула кружку Стенхе.
руками, узнавая знакомые лица.
проговорил он одними губами.
сели на коней и помчались к обозу.
повозку и камеристка принялась наряжать девочку достойным образом. Ее
нарядили в душное, сплошь расшитое бисером и оттого негнущееся, как
панцирь, платье. Платье было заметно велико, но камеристка туго затянула
шнуровку узорчатого лифа и с помощью булавок уложила юбку в затейливые
складки. После этого она принялась за прическу.
принцессы, ее вскрикиваниям и негромким уговорам камеристки. Косой
принцессы Маву гордился не меньше, чем гривой своего коня; мыть чесать и
заплетать косу принцессе было исключительно его занятием, и он относился к
этому делу ревностно. Пусть у других барышень волосы будут редкие от
рахита, посеченные да спутанные - коса принцессы Савири, опекаемая
хокарэмом, была длинная, густая и нежная, как шелк. Маву подыскивал
травки, и темная коса девочки отливала медью и пахла полынью.
волосами принцессы, было таким пустяком по сравнению с тем, что предстояло
ей впоследствии. Шутка ли подумать: Сургара, мятежная Сургара, бывшая
провинция Майяра, где правил таинственный Герикке Руттул, которого в
последний год невесть почему стали именовать принцем.
когда Руттул стал одним из руководителей мятежа, была предпринята попытка
устроить на него покушение. Посланы были два хокарэма. Один пропал без
вести, другой вернулся совершенно сбитым с толку, краснеющий от стыда и
унижения; однако же он и слова не проронил даже собратьям-хокарэмам о
причинах столь постыдного возвращения. Все, что добились от него - это
предложение считать Руттула хокарэмом.
- Только оставьте его в покое. Вам же хуже будет...
обитателей Ралло, но в поведении его не обнаружилось абсолютно ничего, что
подтверждало бы его сверхъестественные способности. Некоторое подозрение
вызывал его неснашиваемый костюм, но Руттул его никогда не снимал,
ощупывать же одежду на человеке хокарэмы, если это не вызвано
необходимостью, считали совершенно неприличным.
остается сухой и в огне не горит, было очень трудно. И если бы Руттул
таскал на себе одежду из обычной ткани, она бы уже давно провоняла потом,
но Руттул всегда был чист и свеж, как будто только что вышел из бани.
но дело осложнялось тем, что он предусмотрительно заперся. Унизившись до
подсматривания в щели, хокарэмы обнаружили, что Руттул разложил костюм на
полу, положил на него какой-то коробок, а затем, выждав около часа, убрал
коробок и не торопясь оделся. Смысл этой операции остался для хокарэмов
тайной, и единственное, что дала подсмотренная сцена - наблюдение, что
костюм вовсе не преувеличивает отличное строение тела.
горному льну, объясняло несгораемость ткани, но вовсе не помогало понять
остальные ее свойства.
в лодки. По течению ладьи шли быстро, а потом, когда река растеклась
вширь, и скорость замедлилась, выручал попутный ветер, так что гребцам
работы было мало.
по ладье, и хокарэм должен был оберегать ее, чтобы она не свалилась в
воду, не защемила руку в ржавой уключине, чтобы не выпачкала нарядное
платье в смолу.
делать самому, - отозвался Стенхе. Он бросил взгляд на принцессу. -
Погляди-ка, сейчас она на себя корзину опрокинет...
обнаружил что в ней лежит только что пойманная корабельщиками рыба, а
Савири тянет руки к еще трепещущему окуню.
перемажешься, и нам с тобой даст нагоняй твоя нянька.