неважно вовсе. Живем в коммуне, никого не трогаем, ни за кого не
голосуем...
движением подвинул Ветке отодвинутую ею было банку, снял нагар со свечи. -
Ты ешь, ешь... Сто лет, значит, без царя - и опять царь? Не может,
получается, русский человек без царей? Не может, да?
в деснах заставлял ее засовывать в рот и жевать волокнистое, жирное, с
сильным, но почему-то непищевым вкусом мясо. - Я вообще сербка.
ухо на темный зев коридора. Что-то происходило там, вплетаясь неясным
звуком в мерный рокот генераторов и шум водного потока, ставшие уже общим
фоном существования...
было в него протиснуться. Краюхин шел первым, за ним Саломатов, потом
Золтан - и Коваленко, спасатель. Воздух в туннеле был до странности свеж.
Краюхин повел лучом вдоль вагонов: пусто. Посветил на сами вагоны - как бы
между прочим. Пульс участился.
и внутри них. Пусковые мобильные установки стратегических ракет
"Тополь"...
замирали, когда он своим страшным взором проникал в их сущность. А этот -
обрадовался. Пахло от него, как от мальчика, а не как от мужчины, и лгал
он спокойно, не брызжа страхом во все стороны. Испытывал он страх перед
чем-то другим, перед тем, что осталось позади и чего Колмак так и не смог
увидеть...
Встань, сын Наставника, и иди ко мне. И сядь рядом.
безумной гонки по подземелью, когда его, привязанного к двум жердям,
передавали из рук в руки, как эстафетную палочку. Но от человека, сидящего
на стуле с высокой спинкой, исходило дружелюбие, почти нежность... Он был
совсем не похож на остальных подземников: напоминал сложением нормального
мужчину, только низкорослого, а вовсе не мальчишку со старческим
личиком... И Артем, стараясь держаться прямо, подошел к нему и примостился
на краешке высокого стула.
Артем некоторое время просто не мог ни говорить, ни слышать. Ему казалось,
что он заболевает. А потом будто включили звук...
погубить нас, но добрый Доктор сумел помешать их планам сбыться. Хотя
нелюди овладели всей землей, подземные города остались во власти Света. Но
нелюди стали творить морок, и многие люди Света поддались этому мороку. Им
думается теперь, что мы должны жить под землей вечно, пока нелюди не
исчезнут сами или не передавят друг друга. Только тогда мы должны выйти на
поверхность и обратить Тьму в Свет... Нет, отвечаем мы, не для того
создавались подземные неприступные твердыни, не для того творили нас
Создатели, не для того Доктор выводил нас из вод и трясины, чтобы мы без
толку и пользы тянули свой век в тепле и ясности, среди наших плантаций и
фабрик, занятые лишь подготовкой к тому, что нам предстоит пройти. Нет,
знаем мы, что не сгинут нелюди сами, сильно их колдовство, хитры и коварны
они. Разве не понятно, что создавали нас Создатели для того только, чтобы
истребить нелюдей и освободить родную нашу землю от их жестокого кровавого
гнета, сделать все, чтобы Создатели могли возродиться? Вопиет небо:
выходите, выходите, сыны и дочери Народа, сейте разрушение и смерть!
Десять и сто жизней нелюдей берите за одну свою, и расточатся пред вами
источники Света. Никто не спасется от клинков мщения! Бессильны нелюди
пред людьми Света, слабо их дыхание, медлительна рука. Наши старые женщины
превзойдут их воинов в поединке. Мы каждый день едим их мясо, и найдется
ли кто, оставшийся в живых, кто видел нас?
против нас. Мой отец тоже так считает.
- человек Тьмы. Но не посланник и не шпион. Кто же ты? Кто ты, сын
Наставника?
сюда, и надо было доказать, что не боимся, понимаете? Поэтому...
человек, ты наделен Зрением, которым способен проникать под видимость. Ты
еще не вполне умеешь им пользоваться...
есть, я хочу сказать...
поколений. Может быть, я переживу Доктора...
и Артем застыл. От лапы шел мертвый холод.
два-три года назад. Сначала будто бы темные мушки летали, потом стало
казаться, что носит она засиженные мухами очки... Она действительно стала
носить очки, но лучше от этого не делалось. Как сквозь грязное виделся
мир, а где чистые промежутки оставались, так через них ничего нельзя было
рассмотреть: глянешь в ту сторону, а прозрачное пятнышко отбежит...
Покупали для нее какие-то безумно дорогие лекарства, привозили врачей, вы
наш ветеран, говорили ей, наша первая комсомолка... Но не нахлебницей она
была и теперь, не та порода: каждое утро, встав часиков в пять,
заворачивала она по две сотни пирожков и ставила в печи - для
ребятишечек-дошколят. А вчера прибежала Лика из горисполкома: "Баб Ир,
спеки рыбный пирог, гости завтра..." Завернула баба Ира и рыбный: рис,
лучок зеленый, яйца крутые мелко порубленные, белужатинка... Но главное
дело - тесто, это всем ясно, даром, что ли, говорят: одна мучка, да другие
ручки. Оно и получилось. Румяный пирог, высокий. Корочка лакомая, маслицем
коровьим промазанная. Полотенцем укрыла, а как Лика прибежала да под
полотенце заглянула, так и взвизгнула и понесла пирог, как младенчика:
мягко ступая... А бабушка Ира села и задремала сидя. Не молоденькая...
не выключила духовку... Поднялась с трудом и пошла, разминая одеревеневшие
ноги.
духовки. Не маслом горелым, а будто бы шерстью. Шерстью ли?.. Может,
тряпку-прихватку там оставила? Бабушка Ира откинула дверцу - в лицо
пахнуло смрадом и дымом. Регулятор вывернут был до предела. Никогда она
так не делала, никогда...
шипя и пузырясь, горела отрезанная человеческая рука.
метнулась туда взором, все опять заволокло... но руку она видела, это
точно.
разбился маленький пузырек, разорвалось. Она медленно упала, будто вся
была набита легчайшим пухом. Черные ножки старого кухонного стола
оказались колоннами, на которых держался небесный свод, и грустная
торжественная мелодия хоров звучала, и звучала, и звучала...
эту ночь она осунулась и почернела. - Больше того - нас не пускали. Нам
устроили экзамен, входное испытание. Мы месяц доказывали делом, что умеем
работать и жить с людьми, а нам устраивали проверки, нас... как это?..
провокации, да. Подвергали провокации. Потом говорили слова извинения.
Другая семья поступала с нами, тем сказали слова прощания. Они... как
это?.. качали права, да. А мы с радостью - эй, слышите вы? - с радостью
отдали все, что имели. Этого было мало, но это было все, что у нас
осталось, все! Потому что знали: мы пришли сюда навсегда, мы не уйдем
отсюда, а если нас попытаются разбросать... нет, как это?.. разнести...
разогнать - мы будем биться на пороге наших домов... - она замолчала.
Рыдание сдавило горло. - Мы не уйдем отсюда, - сказала она очень тихо. -
Так и передайте там: мы не уйдем.
женщине, прошедшей через нищету и унижения, объяснить, что именно в таких
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Посняков Андрей
Посняков Андрей
Белогорский Евгений