дружинникам еще раз подняться к оконной щели и еще и еще смотреть на
отомщенные только сейчас кости, на крылатый меч - символ справедливости.
как богу.
не обратился в своих собственных горстях и заботах, - скажи мне сейчас:
они разумны?
скрипучим голосом произнес:
выговаривал каждый звук - еще бы, ведь крэги так редко снисходили до
разговора с людьми, что иной джасперианин умирал, так и не услышав их
голоса. Но в эту минуту Асмур забыл о нелюдимости и высокомерии своего
необычного собеседника:
существа, мудрому старому крэгу, который будет парить высоко в небесах?
Зачем же уничтожать остальных кентавров?
ответит на свой вопрос. Но Асмур молчал.
голос - неприятнее. - Когда-нибудь... сюда могут... прилететь разумные
существа... с другой звезды. Незащищенные. И что... их встретит?
поделом. Он искал слова и не находил их.
на этом разговоре, но и на тех последующих, которых, как он надеется,
человек больше не затеет.
и он сам закончит начатое, хотя бы потому, что иначе придется
пересказывать всей дружине этот разговор.
спрыгнул на холодный камень:
не приснилось - ведь молчаливый эрл, скупой на разговоры, почему-то назвал
его полным именем, а не боевым.
Завтра нужно кончать нашу охоту. На западе и востоке леса спускаются до
самого океана - настолько густые, что кентаврам там делать нечего. Значит,
остается крайний север, долина оврагов. Там будет трудно. В заросших
оврагах легко укрыться. Ты ведь был вчера в разведке?
Это совсем особая стая, их не меньше трех сотен, и все - взрослые, сильные
самцы. Они собираются на берегу, возле старой дороги, и когда мы с Флейжем
пролетали над ними, они мчались вдоль самой воды, пока не увязли в болоте.
оврагами, доходит до озера с красной водой? Это видно только сверху, когда
летишь на крылатом коне, но вдоль озера отходит другая дорога - к
развалинам древнего храма. Она изрядно заросла, но пройти там можно. Тем
более, когда глядишь под ноги, а не по сторонам...
что ты рано или поздно спустишься на землю. Ну, так это сделаю я. Да еще
велю своему вороному прихрамывать, как тетерка, уводящая лисицу от гнезда.
Они бросятся за мной, и я поведу их к заброшенному храму. Для бешеных
жеребцов - это час, от силы - полтора. И постараюсь не давать им умерить
свой энтузиазм...
которая сверху кажется этакой лужайкой для фей?
пропустить ни единого слова.
овраг, а настоящая пропасть. Завтра, в тот час, когда я выйду навстречу
стае, ты полетишь к храму и этот мост разрушишь. Но - бесшумно!
обыкновенной козе - ведь в тот момент, когда мы повиснем над бездной, я
закончу свою роль и просто уйду в _н_и_ч_т_о_ и вернусь на корабль вместе
с конем. На долю дружины останется только не упустить тех, кто останется
или рассеется по овражистым склонам.
тот невольно улыбнулся.
твоего отца получит эту планету.
вернуться домой с гордо поднятой головой, не стыдясь больше собственного
пестрого крэга. Все будет прекрасно, вот только...
холодное сердце?
серпантина его увидят даже самые последние. Ну, скоро и финиш. А то этот
постоянный грохот за спиной порядком поднадоел, да и коня все время
приходится сдерживать, чтобы несвоевременно не взмыл в небо. Чуть подальше
дорога вольется в ровное и довольно широкое ущелье, там можно будет до
предела раззадорить преследователей, выжав из них максимальную скорость и
в то же время не позволив заглянуть вперед, где им уготован такой
сюрприз...
дорогу назад и не давайте никому уйти.
второго врага.
если вы не трусы!
дорога легла впереди, как стрела, и в конце ее засветилась утренним светом
известняковая стена полуразрушенного храма, которая, казалось, запирала
это ущелье, превращая его в тупик. Кентаврам, несомненно, эти места хорошо
известны - следы это выдают; теперь они гонят вперед незадачливого чужака,
как обычные волки загоняют на обрыв оленя, движимые охотничьим инстинктом,
а не разумом; но один чужак знает, что впереди их ожидает не широкий мост,
на котором его собираются припереть к храмовой стене и окружить - нет,
впереди только пропасть, в которую оборвется ущелье, и будет поздно
тормозить на самом краю, да и задние не дадут - слишком могуч напор и
круто взят разбег.
холодом, и в этой бешеной скачке кентавры, обладающие несомненной
чуткостью, не успеют ничего заподозрить. Асмур положил руку на гриву коня,
дружески потрепал ее:
команды крылья не расправляй, что бы ни случилось!
и крылья его сами собой расправлялись, готовые поднять его вместе со
всадником над предательской пустотой, подстерегающей впереди...
взлетающего коня, могли понять всю бесцельность дальнейшей погони и в
последний момент остановиться.
летящего навстречу воздуха, прижался губами к теплому уху коня:
неразличимая доселе дверь в стене, отдаленной от него провалом пропасти;
седой кентавр, двойник вчерашнего, только весь в сверкающих браслетах,
лентах и крапчатой татуировке, на долю секунды застыл в дверном проеме, а
потом с гортанным криком метнул в падающего Асмура короткую бронзовую
стрелу, напоминающую арбалетный болт. Жгучая, ядовитая боль впилась в
горло, в узкую щель расстегнутого скафандра, парализуя тело, туманя
рассудок и все дальше отодвигая зыбкую, существующую только в воображении
границу реального мира - и того неведомого, которое называлось просты
словом "ничто", ибо было слишком сложно для понимания; Асмур падал вместе
с конем, и сверху, раскидывая копыта и путаясь в собственных гривах,
валились обезумевшие от ужаса кентавры. Он должен был уйти в _н_и_ч_т_о_ -
и не исчезал, словно намеренно стремился разбиться об острые камни на дне