безнаказанной уголовщиной.
полумиле от берега, остров, где, как он знал совершенно точно, юноши
превращались в свиней. Золотистая, как дыня, луна уже зрела на небе,
далекие звезды раскачивались над верхушками деревьев. Вдалеке, на
набережной, выбирал из лодки рваные сети запоздавший рыбак. Нан подошел к
рыбаку и дал ему розовую, и тот перевез его к острову.
одним из лучших карманников при шайке Свиного Зуба. И предавшийся мрачным
размышлениям Нан, выйдя из лодки, даже не заметил, что его кошелек и его
кривой нож с талисманом вида "рогатый дракон", с тремя кисточками и
серебряным крючком для ловли демонов, - переменил владельца.
пеликаны на створках ворот, стояли так высоко, что, казалось, заглядывали
в небеса, двор за воротами был усыпан опавшими лепестками вишен, солнце
плавилось на золоченых шпилях. Во дворе толклись просители и доносчики.
Один толстяк жарко шептал соседу:
тряхнул, и тут же кожа с нее сползла, как промасленная бумага, а из-под
кожи - лезет, извивается - и в кувшин! Нынче, друг мой, оборотней очень
много. В спокойные времена нечисти нет, есть одни боги. А сейчас пройди по
рынку, так почитай, каждый третий будет с барсучьим хвостом...
замечательных персиков. Это его немного насмешило, - он понял, что человек
больше ничего не принес. Шаваш очень любил персики, - он почему-то принял
человека, обещал поспособствовать, проводил до порога и заперся в
кабинете. Голова, болевшая с утра, немного прошла. Шаваш ел персик, глядел
в полуденный сад и думал о разнообразных взаимоотношениях оборотней и
населения.
внутренним дверям управы, шел желтый монах. Шаваш узнал одного из
харайнских монахов, по имени отец Сетакет.
монаха. Шаваш громко удивлялся событию чрезвычайно редкому, хотя и
незапрещенному - действительно, желтый монах пришел в управу! Надо
сказать, что изумление Шаваша было мнимым. Он отлично знал, что вчера
столичные желтые монахи вернулись из Харайна пешком в свой монастырь
(иначе, чем пешком, они не ходили), что их сопровождал этот харайнский
монах, что в миру, судя по документам, монаха звали Хибинна, и был он
родом из провинции Чахар, из деревеньки Саманнички. По непредвиденной
случайности Шаваш, бывшая столичная шельма, обладая изрядными знакомствами
в мире скорее преступном, нежели добродетельном, помнил некоего Хибинну
Чахарца, по прозванию Шиш Масляный. Шиша зарезали в пьяной драке, а
документы его - очень хорошие документы - его любовница пустила на рынок.
груди и сказал, что Нан во дворце и что он, Шаваш, будет рад его заменить.
Монах задергался, засмущался, а потом вдруг сказал, что хотел бы вернуться
в мир, что он получил на это благословение отца-настоятеля и теперь хочет
получить еще и документы.
Я не слыхал, чтобы желтым монахам позволено было возвращаться в мир.
его мгновенно сложился план. "Я его отпущу. Он станет мирянином. Как
только он станет мирянином, станет возможно его арестовать. Я выдам ему
документ, а потом подложу девицу или подсуну ворованное. После этого я
возьму его и сделаю с ним все, что полагаю должным. Подозрения мои,
вероятно, чистый вздор... Что за время - ни за так пропадет человек".
и вышел. Отец Сетакет подоткнул полы желтого балахона, расположился на
кресле поудобнее и стал ждать.
Уроженец одной из первых земных колоний на планете Кассина, выпускник
Третьего Технологического на Гере, нашумевший своими работами на стыке
топологии и физики, ("поверхности Бьернссона" существенно прояснили
топологический механизм гиперпространственного перехода), - Бьернссон в
свое время одним из первых ознакомился с результатами экспедиции
Ванвейлена в этот отсталый мир в дальнем уголке галактики и поднял крик о
необходимости исследования и изучения таинственного объекта, который
невежественные туземцы почитают под именем Желтого Ира. Миром за стенами
монастыря Бьернссон до недавних пор не интересовался совершенно. Да вот
хотя бы - есть все-таки в этой безумной стране частная собственность или
нет - даже и на такой фундаментальный вопрос Бьернссон не мог ответить.
Хотел вот спросить Стрейтона...
что делал Нан в провинции, едва заметил разгром варваров, смерть аравана и
смерть наместника - словом, все, о чем рассказано в предыдущей книге. Он
усвоил только одно: что его коллега, Лоуренс, устрашившись исследований,
отдававших чертовщиной, мистикой и девятым - от опыта - доказательством
бытия Божия, сделал следующее: взял кота, - ах, как хорошо Бьернссон
теперь помнил этого проклятого, серого с проседью кота, пустил кота в
алтарь, где покоилась, в виде шара, божественная субстанция. После этого,
по непроверенным сведениям, божественная субстанция для удобства кота
приняла облик мыши, и кот ее сожрал. Засим Лоуренс запихал кота в портфель
и полетел в далекий остров в северном океане, а по дороге утопил кота в
кратере морского вулкана.
пропадет; попросился у отца-настоятеля, старенького вейца, идти вместе в
столицу, а в столице попросился в мир.
бумаги:
почту за честь навестить вечером монастырь и отдать вам документы.
облака и далекие шпили управ. Бьернссону вдруг стало ужасно неловко. Он
понял, что, в сущности, обманывает этого славного мальчика. А вся
галактика - обманывает вейцев. Посмотрим, приглядимся, а там уж и
поможем... Четверть века уже смотрят: четверть века с тех пор, как
Ванвейлен грохнулся об эту планету и так глупо, так непростительно себя
повел! Чушь! Просто где-то в городе, полагающем себя настоящим Небесным
Городом, бизнесмены и политики смертельно испугались тех непредсказуемых
изменений, которые внесет в хрупкое международное равновесие, и так
подтачиваемое диктаторами и хапугами всех мастей, эта страна, с ее
невостребованными залежами, с ее трудолюбием. "Четверть века отговорок -
подумал Бьернссон, - и с каждым годом наша вина все тяжелее. Жертвы
эпидемий, наводнений..."
некоторые справки, я бы постарался предоставить вам комнату при управе...
желтом бархатном кафтане, шитом узлами и листьями, предупредительно глядел
на него.
меня за сумасшедшего примет. Бывали уже такие случаи."
галерее, щурясь и вспоминая лицо Шаваша. "Какой славный мальчик, - подумал
он. Притом, слухи о здешней бюрократии сильно преувеличены. Как легко он
согласился. Хорошо, что я не застал Стрейтона, - Стрейтон, вероятно,
упрямился бы дольше".
сообщил, что гражданские власти не стали чинить ему никаких препятствий.
сторону. Бьернссон тоже скосил глаза в сторону и вдруг увидел, что
настоятель смотрит на седого с проседью кота, того самого кота, которому
Лоуренс скормил божественную субстанцию.
кота. Немыслимое животное не сгинуло, а Бьернссон упал на пол и потерял
сознание. Настоятель, старый монах, взял кота на руки и долго глядел на
упавшего человека. Глаза его из серых почему-то стали цвета расплавленного
золота.
монаху-вейцу, - когда придет этот чиновник, Шаваш, известите его,
пожалуйста, что в документах больше нет надобности.
мощеного двора: над ним, пританцовывая, хохотал Харрада, и высоко вверху,
на галерее второго этажа, в руках его слуг и товарищей пылали факелы, и
свет их, мешаясь со светом луны, плясал на красных лаковых столбах и
оскалившихся драконьими мордами балках.