особ и далее, в соответствии с богатством, знатностью и должностью
приглашенного. Каждый заранее знал свое место, все быстро расселись.
Кто-то позволил себе опоздать. В скором времени опоздавшие появились. Они
вошли, не прерывая беседы и заняли свои места. Эти два человека вполне
могли позволить себе легкое нарушение этикета, поскольку слишком близко
стояли к своим сеньорам. Лейб-медик семьи дю Белле доктор медицины Франсуа
Рабле и учитель вьеннского архиепископа доктор медицины Мишель Вильнев.
доносы. Сорбонна осудила их взгляды как некатолические, книги ими
написанные, пылали на Гревской площади, но сами авторы до поры были в
безопасности под защитой высоких покровителей.
Мишель Вильнев был в ту пору безвестным молодым человеком. О громких делах
нечестивца Сервета уже стали забывать все, кроме недремлющей инквизиции и
оскорбленных протестантских вождей, но Мишель Вильнев не привлекал
внимания ни тех, ни других. Он скромно приехал в прославленный
типографиями Лион на заработки. Типографы братья Мельхиор и Каспар
Трезхель предложили ему заняться выпуском "Географии" Птолемея, обещав за
труд восемьсот ливров.
астрологии, книги, оскорбившие медицинский факультет, и громкий судебный
процесс с альма-матер, который Мигель сумел выиграть. Более того, через
несколько месяцев он, несмотря на отчаянное сопротивление профессуры,
которую назвал в одной из книг "язвою невежества", умудрился получить
докторскую степень. Но пока, глядя на скромного корректора, нельзя было ни
угадать его прошлого, ни предвидеть будущего.
закончил чтение в Монпелье двухгодичного курса лекций по анатомии. Лекции
пользовались успехом, но власти города распорядились прекратить вскрытия,
которыми неприлично заниматься духовному лицу, имеющему право лечить, но
"без огня и железа". Рабле покинул Монпелье и приехал в Лион, где по
рекомендации Жана дю Белле был назначен главным врачом Отель-Дье. Оклада
городского врача не хватало на жизнь, и Рабле подрабатывал в типографии
изданием календарей и астрологических альманахов.
похожая на вражду. Они спорили друг с другом непрерывно и по всякому
поводу, хотя причина была всего одна: Рабле полагал счастье в радости,
легком6 своей охотой выполняемом труде, праздничной6 неомраченной жизни.
Сервет ратовал за суровую простоту, самоограничение и непреклонность
первых веков. При этом один молчал о Телемской обители, ведь в ту пору
Франсуа Рабле отрицал свое родство с извлекателем квинтэссенции
Алькофрибасом Назье, а Мигель, тем более, ни слова не говорил о Мюнстере,
откуда частенько приходили к нему тайные гонцы.
обрадованно спешили поделиться новостями, которых скопилось немало, и
медицинскими наблюдениями, которых тоже было достаточно. И, разумеется,
снова спорили, причем Рабле порой с невозмутимым видом отстаивал самые
чудовищные мнения, лишь бы не соглашаться с противником. Из-за этого они и
опоздали на банкет, что, впрочем, их не смутило. Рабле продолжал
рассказывать:
путал ее с другими простудными горячками. Специальный ее признак -
появление в горле, зеве и на миндалинах пустул и лакун, заполненных густым
гнойным эксудатом. То есть, болезнь разрешается через отделение густого и
холодного, а значит, хотя она и напоминает плеврит, при ней нельзя
назначать кровопускание. Показан покой и обильное теплое питье. Я назвал
эту болезнь ангиной, от греческого agxo, потому что она душит наподобие
дифтерии...
каждой сменой вин. Горы съестного уничтожались быстро и исправно. Слуга,
обходивший ряды с огромным блюдом, остановился возле Мигеля и
наклонившись, предложил:
привыкший к некоторым особенностям французской кухни. И, чтобы
оправдаться, добавил: - Я не уверен, можно ли это есть. Сейчас пост.
до той минуты с сосредоточенностью достойной Фомы Аквинского трудившийся
над запеченным в тесте угрем, поднял от тарелки отяжелевший взгляд и
произнес:
фарисеи".
Гиппократа гласит: "Во всякой болезни не терять присутствия духа и
сохранять вкус к еде - хороший признак".
губы.
Клервосский пишет: "Гиппократ учит сохранять тело, Христос - убить его;
кого из них вы изберете своим руководителем? Пусть стадо Эпикура заботится
о своей плоти, что касается нашего наставника, то он учил презирать ее".
несовместимы, это подтверждают многие писатели.
Рабле, - глава тридцать восьмая, стих двенадцатый: "и дай место врачу, ибо
и его создал господь, и да не удалится он от тебя, ибо он нужен". Кроме
того, по свидетельству апостола Павла, евангелист Лука был врачом. Можно
назвать также Аэция Амидского - первого лекаря христиан, и Альберта
Великого, который тоже был медиком.
плавающими в сметанном соусе.
капусты. Слуга налил ему вина, потом повернулся к Рабле.
не пьет вина, хотя в это трудно поверить читавшим его роман. Да и вообще,
во время праздника подобный поступок - большая редкость и немедленно
привлекает внимание.
поворачиваясь и не глядя на Рабле, он громко произнес:
по природе, не нуждается в вине. Мой святой патрон, Франциск из Ассизи,
получив божественное откровение, возрадовался и с той минуты не пил вина,
хотя прежде вел беспутную жизнь. Я же, благодаря его заступничеству, весел
от рождения.
несомненно, был обязан дьяволу.
рождения, а ПРИ рождении я благоразумно вел себя как все остальные
младенцы. Кроме того, ваш тезис бездоказателен. Я понимаю, авторитет
блаженного Августина, ведь вы ссылались на него, но ему можно
противопоставить святых Франциска и Бонавентуру, в чьем монастыре мы ныне
обитаемся. Это подобно тому, как среди язычников одни следовали за
печальным Гераклитом, другим же нравился развеселый Сократ, но ни одна
точка зрения не считалась греховной.
усвоили некоторые положения святого Франциска. Почему же тогда вы бежали
из францисканского монастыря?
вмешаться.
ангине. Но мне кажется, что кровопускания, пиявки, кровососные банки и
шпанские мухи вредны не только при этой болезни, но и вообще, по сути
своей. Изменение состава и количества крови меняет духовную сущность
человека, поскольку именно кровь есть вместилище человеческой души.
мозг, как на место пребывания души, Аристотель опровергал его, ратуя за
сердце, а теперь свои права предъявляет кровь! Кто же выдвинул это
положение?
есть у обоих греков. Прав Гиппократ - мы рассуждаем при помощи мозга,
мозгом познаем мир, из этой же железы исходят многие нервы, несущие
раздражение мышцам. Значит, в мозгу должна обитать некая часть души. Я бы
назвал ее интеллектуальной душой. Прав и Аристотель: во время радости,
опасности или волнения сердце сжимается или начинает учащенно биться. От
него зависит храбрость и трусость, благородство или врожденная
испорченность. Сердце через посредство пульса управляет дыханием,
пищеварением и другими непроизвольными движениями. Значит, и там имеется
часть души. Назовем ее животной, ибо у бессловесных тварей видим ее
проявления, к тому же, так принято называть то, что Аристотель полагал
душой. Но есть и третья душа - жизненный дух, проявляющийся в естественной
теплоте тела. Никто не станет отрицать, что теплотой мы обязаны току
крови. У всех органов одна забота - улучшить кровь, очистить, извлечь из
нее грубые землистые вещества, напитать млечным соком, подготовить к
рождению души. Душа рождается от жаркого смешения подготовленной крови с
чистейшим воздухом, процеженным легкими. Воздух, кипящий в крови,