любопытство. - Ничего особенного... но тридцать шесть лет назад была
пандемия. Погибали в основном дети.
- не оставлять живых. Колония должна была погибнуть вся, чтобы ни один мир
Империи больше не посмел переметнуться к чужим. Вся, понимаешь? Неделя
сроку, и никакого тяжелого вооружения.
тысяч добровольцев на планету с полумиллионным населением. Правда, у нас
были тяжелые танки... они и проутюжили всю их армию. Такую же скороспелую,
как наша. Все взрослые мужчины Хаарана... с дрянным оружием в руках.
Осталось четыреста тысяч. Женщины и дети.
Штаф... - голос Дача неожиданно дрогнул. - Он согнал гражданских в
концлагеря... импровизированные. Стадион, полный женщин с малышами,
пустырь, обнесенный колючкой под током и полный детей... Они шли как овцы.
Ожидали сортировки и ссылки. Он собрал их вместе, Томми! Понимаешь? Было
бы легче по домам... поодиночке. Но часть бы ушла, сообразила. Заселен был
лишь один материк, голимая степь, не спрячешься... но часть бы ушла.
газами и вирусами, просто бомбардировщики. Потом Штаф собрал офицеров... у
меня было временное лейтенантское звание. И сказал, что придется работать
самим.
и отправили обратно. Все долетели. Потом им дали ордена... этот сраный
"Клинок огня" второй степени. Все честно. Осталась половина, даже меньше.
Те, кто понимал - надо. Девять тысяч. Мы прикинули - по сорок четыре на
каждого. И по четыре десятых.
странно, тоже. Труднее оказалось с детьми. Я первый сказал, что смогу. И
добавил, что корь в прошлом году убила в десять раз больше детей, чем мы,
при всем желании, сумеем. Вот и заслужил... прозвище. Имен в газетах не
было, цензура бдила. Но слова лейтенанта, "который стал корью", гуляли по
страницам долго. Как алкарис узнал имя, почему запомнил - не знаю.
развалили, трудоспособных мужчин перемололи броней. Эти ошалевшие женщины
и ревущие детишки алкарисам подмогой бы не стали. А вот с политической...
не знаю. Ты хочешь слушать дальше?
держали полтысячи учеников. От шести до шестнадцати. Они трое суток
провели в спортзале, спали вповалку, ели какую-то дрянь... постоянная
очередь в единственный туалет, от которого несло на весь зал. В первый
день, как сказали охранники, они еще пели песни, школьные гимны... потом
перестали. Мы зашли, и я сказал, что всех отпускают по домам. Чтобы
выходили поодиночке, расписывались в журнале, и запомнили гнев Императора
на всю жизнь. Они сразу ожили и загалдели. Я стоял во дворе, с лазерником
"Старый Боб"... с тех пор ненавижу эту модель. Вечер, полутьма. Дети
выходили, я стрелял со спины. Ни шума, ни крови... лишь волосы на затылке
дымились. Двое наших оттаскивали трупы за угол, на пустырь. Через
полминуты - следующий. Так - трое... Потом я попросил смену... и ребята,
эти вчерашние фермеры, которые верили в Долг, но шли как на собственную
казнь, вдруг легко согласились. Минут пять я блевал в учительской, потом
умылся и пошел таскать тела. Знаешь, что я увидел? Эти два недоумка,
которые первого пацана несли как спящего сына, сейчас выкладывали на
бетоне телами слово "ГРЕЙ". Я надавал им по морде, решил, что с перепугу
нажрались наркотика. Вроде бы помогло. Потом пошел в зал, где было еще
шесть рядовых. Мне стало совсем не по себе. Нет, они не били детей, не
запугивали, не насиловали девчонок постарше. Просто над ними,
мучениками-добровольцами, вдруг стал витать веселый энтузиазм. "Мальчик,
пропусти девочку вперед! Будь вежлив!", "Малыш, ты сам домой доберешься?
Правда? Ну, иди..." Все были как обколотые, все. Рыжий толстяк, который
рыдал по дороге, и говорил, что у него самого двое детей, и зря он
согласился, студентик, что с утра не вылезал из сортира - нервный понос
его прохватил. Все - пьяные. От крови, смерти, власти. А то, что власть
над детьми, их сводило с ума еще больше. Тогда я понял - чем беззащитней
жертва, тем слаще это чувство. На их примере понял. Я-то начал убивать,
еще когда сам был ходячей соплей...
рассказывай. Тебе плохо от этого.
Вышел мальчик лет восьми - и обернулся. Словно почувствовал что-то.
Посмотрел на меня и сказал: "Не надо!"
коридору, схватил его за плечи и закричал: "Стреляй щенка!"
когда я доложил, что после выполнения задания вся группа погибла в засаде.
На проверки не было времени. Мне не поверили, но ничего выяснять не стали.
бутылкой.
Томми, не прекращая намазывать джемом тост, искоса посмотрел на него:
Императора. Так что можешь расслабиться.
Он действительно способен вывести часть людей в иные вселенные. Грею после
этого конец... но и всей Империи - тоже. А еще алкарис считает, что Грея
можно уничтожить.
маленькой столовой, окно. На улице было пасмурно и тихо Джиенах просыпался
поздно.
Грез после смерти Грея?
мгновение превращаясь в молодого человека с обложки журнала мод. - Нафиг
надо.
И сейчас его ничто не удивляло.
них такой стиль общения, чтобы стоило его менять. Вначале он даже был рад
- когда затаенный страх у мальчишки уступил место равнодушной иронии.
об аТане?
сказал. Верно?
мной?
четвертьфинал "Властителей".