Чтение 9–й страницы книги ~Осенние визиты~

Прилетевшего из Саратова с отчетом директора газоперерабатывающего
комплекса принял непривычно сухо, чем поверг его в легкую панику.

А виной, конечно, был Семенецкий. Еще один грех, и, наверное, можно
было без него обойтись. Месяц-другой давления - сдался бы сам. Но это
дурацкое пристрастие к быстрым решениям, что с ним поделаешь...

Он решил никуда сегодня не выезжать. Позвонил в Саратов жене,
поговорил с ней так ласково, что наверняка укрепил в мысли об очередной
измене. Даже пообещал через пару месяцев забрать ее и детей в Москву.
Политик не должен отвлекаться, и семью, которая _о_б_я_з_а_н_а _б_ы_т_ь_,
следует держать в отдалении. Но сегодня ему хотелось - странное дело! -
семьи. Уюта.

Сдают нервы.

Он просчитал свой жизненный путь года три назад, когда понял, что
только деньги уже не доставляют ему удовольствия. Тайная, подлинная власть
- это хорошо. Но и в бизнесе уже встали барьеры, выше которых не прыгнешь.
А чтобы кроить мир по своему вкусу, надо совмещать тайную власть с властью
государственной, нажимать на рычаги не из-за спины очередного тупоумного
политика.

Хайретдинов понимал все преграды на пути его амбиций. Начиная с
фамилии и национальности - много ли русских захотят иметь президентом
чужака? Но это лишь наполняло его азартом. Он станет более русским, чем
любой славянин. В конце-концов есть пример Сталина - какие бы ошибки тот
ни допускал, он до сих пор оставался для многих кумиром.

А он не повторит ошибок "отца народов". Он действительно сделает
Россию великой и могучей страной. С большим удовольствием Хайретдинов
взялся бы творить империю из другого государства, но, увы, материал не
выбирают. Что ж, через два года он будет спикером. Через четыре -
президентом. И его полюбят. Не смогут не полюбить.

Рашид Гулямович прошел в кабинет. Уселся перед разожженным камином,
налил рюмку коньяка, но так и не притронулся к ней. Сидел, глядя в огонь,
слушая мерное тиканье старых часов.

Все будет хорошо. Все идет правильно. Жертвы неизбежны, но лучше уж
десяток-другой, чем миллионы. Цель оправдывает средства, что бы там ни
говорили.

Наверное, он смог успокоить себя. Тоска исчезла, отпустила.
Хайретдинов даже вздохнул нарочито шумно и потянулся за рюмкой... Замер.

Он больше был не один.

У окна, спиной к нему, стоял человек. Невысокий, плотный,
черноволосый, кривоногий голый мужчина.

Рашид Гулямович издал слабый, пискливый звук.

Мужчина повернулся. Знакомое лицо... господи, кто же это?

- Я думаю, ты все понимаешь, и не будешь на меня в обиде, - сказал
мужчина.

Он прошел к столу, открыл верхний ящик. Неторопливо извлек пистолет -
"Беретту", красивую и дорогую игрушку. Передернул затвор.

- Кто ты? - прошептал Хайретдинов. Он уже понимал... кажется.

Мужчина улыбнулся - _е_г_о_ улыбкой, дорогой, купленной у
специалистов по физиопластике, отрепетированной, вызывающей доверие и
симпатию.

- Визирь.

Хайретдинов не удивился. Ни своему детскому, давно забытому прозвищу,
неожиданно произнесенному _е_г_о_ голосом и из _е_г_о_ губ. Ни тому, что
не было страха и обиды.

- Я пригожусь, - прошептал он, сам не веря в свои слова.

- Нет, - сказал Визирь.

Кабинет был большим, и грохот выстрела утонул в деревянных стенах.
Дом знал немало тайн и не испугался звука.

Тот, кто назвал себя Визирем, подошел к креслу. Секунду смотрел в
лицо, по которому сочилась тонкая струйка крови. Сквозь волосы на лбу,
опаленные близким выстрелом, темнела аккуратная маленькая дырочка.

Визирь перевел взгляд на рюмку. Взял ее, вдохнул аромат коньяка,
перебивая пороховую гарь и запах жженых волос. Сделал глоток. Потом,
морщась, стянул с вялого, словно живого еще, тела халат. Накинул на плечи,
подпоясался.

Чтобы снять штору с окна, ему пришлось забраться на стол. Завернув
тело, Визирь прошел к двери.

Старший охраны был в соседней комнате. Сам услышал, или кто-то его
позвал?

- Зайди, - коротко приказал Визирь.

Крепкий черноволосый парень секунду смотрел ему в глаза, словно делая
выбор. Что-то его смущало. Наконец он принял решение.

- Рашид Гулямович, вы стреляли?

- Да. Зайди, Фархад.

Охранник бросил лишь быстрый взгляд на завернутое тело. Лицо его не
изменилось. Он вопросительно посмотрел на Визиря.

- Ваша вина, - сухо сказал тот. - Куда вы глядели? Мне пришлось убить
его.

- Кто он?

- Это не должно тебя волновать.

Охранник пожал плечами. Похоже, ему не требовалось много времени на
то, чтобы взвесить все плюсы и минусы.

- Очень серьезная неприятность.

- И очень хорошая благодарность. Кому ты доверяешь из своих?

Фархад покачал головой.

- Никому нельзя доверять. Его будут искать здесь?

- Нет, - Визирь ответил так холодно и уверенно, что охранник согласно
кивнул.

- Я выйду в сад. Вы сможете подать... это... в окно?

- Да.

Охранник, не отводя взгляда от того, кого принимал за хозяина, шагнул
обратно к двери.

- Мне не нужен никакой шум, Фархад. Я не собираюсь списывать этот
труп на тебя.

Пока охранник обходил дом, Визирь оделся. Открыл тяжелую раму,
перекинул тело через широкий подоконник. Фархад молча принял груз из
темноты.

- У тебя будет большое желание заглянуть в лицо, - сказал Визирь. -
Не ошибись. Я сразу пойму, что ты это сделал.

- Тут слишком темно, чтобы смотреть в лица, - ответил Фархад. - Не
беспокойтесь, Рашид Гулямович.

Он вернулся минут через пятнадцать. Раскисшую землю копать было
нетяжело.

- Утром я проверю это место, - сказал Фархад, глядя в затылок
хозяина. Он сидел у камина, в том самом кресле. - Все будет хорошо.

- Кто еще слышал выстрел? - не оборачиваясь, отозвался Визирь.

- Никто.

- Спасибо, Фархад.

Запах горелого пороха был уже не слышен. Фархад секунду помедлил.

- Я протру пол, Рашид Гулямович.

- Напомни мне завтра, сколько я тебе должен, - ответил Визирь,
вставая.

Искушение предложить Фархаду еще более выгодную работенку было
велико. Но Визирь промолчал. Этот парень не убийца. Просто верный
сторожевой пес.

Убийца взглянул бы в лицо мертвеца - и разделил его судьбу.

Где-то далеко, за несколько кварталов, прошумела машина. Ярослав
приоткрыл глаза, словно надеясь поймать на потолке блик света. В детстве
он провожал так каждую ночную машину - окна его комнаты выходили прямо на
оживленную трассу. Какая таинственность была в этом отсвете чужой жизни -
людях, не спящих ночами, людях, имеющих машины.

Теперь он не мечтал об автомобиле. Это осталось в детстве, вместе с
желанием иметь собаку и твердой уверенностью, что мороженное вкуснее
котлет. А вот ночь... ночь и шорох чужих судеб остались с ним навсегда.

Вот только лучи фар больше не заглядывают в его окна. Тихий район,
мечта пенсионера.

Порой он и себе казался пенсионером, тридцатилетним волонтером войны
с иллюзиями. Редко выбирающийся из дома, живущий где-то на грани двух
миров - реального и скрытого за дисплеем компьютера. Кем, интересно,
считают его соседи - мать-одиночка со второго этажа, бабульки с
четвертого? Главой районной мафии, просто обеспеченным бездельником...
"Нигде не работает, а деньги не считает" - читалось в их взглядах.

В общем-то, на это Ярославу было плевать. Писателю вовсе не нужно
любить людей - достаточно любить своих героев. Они обладают теми же
достоинствами и пороками, что и люди, но дороги как собственные дети.

Тишина давила. Как он привыкал к этой тишине первые месяцы после
развода, как сражался с ней - музыкой, включенным телевизором, побеждая
лишь несчастных соседей. А тишина пряталась под гитарными аккордами и
тарахтеньем телеобозревателей, терпеливо ждала, пока он смирится. Тишина -
одеяние смерти, и ее не победить.

Заснуть не удавалось, но это не беда. Можно сесть за компьютер и
продолжить писать... услышать наконец то, что Убивающий Словом сказал
сфинге. Можно запустить "Визит во тьму" и войти в лес, который он еще ни
разу не прошел. Вдруг сейчас повезет? Или скользнуть в компьютерную сеть,
выбрать одну из эхоконференций, где обсуждается все на свете, от оружия и
секса до кулинарных рецептов и книг. Влезть в чужой спор, подкинуть пару