сказали, что мои люди хотели всего лишь снять с тебя сапоги.
пользуетесь моей защитой. И все, что у вас есть, это мое по праву, как
давшего вам защиту. Что ж, у тебя не нашлось доводов в свою защиту. Зато мои
люди видят, что никого не вешаю по прихоти, а только по закону. Эй, взять
этого... и повесить! Сейчас же, прямо на воротах.
сказал благожелательно:
тело готово было само броситься на этих людей, выхватывать копья, бить,
крушить, ломать, то эти странные слова о законе заставили дать связать себя
крепко, а потом так же покорно побрел через двор к воротам.
вскарабкался на ворота, моток веревки на плече. Оглянулся:
на торце веревку. Петля опустилась вниз, раскачивалась зловеще.
ним жалеть не будет. А с той стороны кого-нибудь да отпугнет.
перебрался к другому. Из домов выходили любопытные, кое-кто вывел детей,
чтобы посмотрели на зрелище.
волосиками. Глаза у нее были чистые, синие. Когда встретилась с ним
взглядом, застеснялась и уткнулась в материнский подол.
грубая, с торчащими волокнами петля.
нее, петля раскачивалась перед лицом.
раздраженно:
голове было тупое недоумение. Не верилось, что все вот так оборвется. Что
табуретку выбьют из-под ног, а жесткая петля сдавит горло, в глазах
потемнеет... И самое главное, самое главное: он никогда больше не увидит...
Лютецию.
Лютецию. Надо сейчас же...
выскользнула светлая, как сон, Лютеция.
блистали в хмуром ненастном дне. Кроткие синие глаза на этот раз сверкали
гневом.
прекрасную гостью. В распахнутых дверях конюшни показался Тревор. В одной
руке держал пустой кувшин, другой рукой с наслаждением расчесывал грудь.
позволения.
только хозяином положения, но и правым абсолютно, потому сказал громко, с
иронией, чтобы слышали все:
искалечил троих моих людей. Заметь, это были хар-р-р-рошие плотники. Один
вряд ли доживет до вечера, а двух недельку-другую будут залечивать. Да и,
кроме того... я как-то щадил вас всех... беглецы, сами боги велят таким
помогать, но теперь, вижу, пора. Надо бы оформить наши договорные отношения.
Как коммендацию, к примеру.
тупо смотрел на нее, на весь этот необъятный двор.
Разве не разумнее было бы отдать сапоги?
себе такой ярости, какая свойственна только людям благородного
происхождения!
драться...
сплюнул и сделал отгоняющий злую силу знак. Сквозь толпу протискивался как
могучий тур Тревор. За ним спешил Редьярд с бесстрастным, как всегда, лицом.
Лицо старого воина было угрюмое, серебряные усы ярко оттеняли темную кожу.
Маленькие медвежьи глазки смотрели с сонной недоброжелательностью.
самом деле, зовут, мне тоже не нравится. Я сам предлагал не раз его
прирезать и бросить. Но если он умеет так драться, то дуростью было бы не
воспользоваться этим... Плотники, да... жалко. Плотники везде нужны.
Особенно, хорошие. Но зато можно взять стражником. Или воином! Отсрочить
смерть... посылая его всегда в первые дозоры.
его медленно поднялась, он задержал дыхание, затем с шумом выдохнул:
своей властью дарую ему прощение. И дам оружие. Конечно, при условии, что
даст клятву, не обращать его против меня! На этих условиях я могу заменить
ему смерть от петли на смерть в бою.
отвернулся, а Редьярд шепнул:
собственность Свена Из Моря, властелина этих земель. И отказываюсь от всех
прав на него!
предоставить ему все те же права, что пользуются мои люди.
медленно! А то давно никакой потехи...
Глава 4
вдоль стен. В открытом очаге горели крупные поленья, изогнутые корни старой
березы, что дают особо жаркое тепло, а также сладкий дух. Поленья то
вспыхивали острыми языками пламени, то с легким треском рассыпались на
крупные пурпурные угли.
выступающие балки, грубо отесанные, толстые, бесформенные от толстых мотков
льна, что укрывали балки от стены и до стены. Среди глиняной посуды на
длинном миснике две чашки блестели как угли: из настоящего олова.
и умело щипала лен, а правой крутила веретено. На Фарамунда вскинула на миг
глаза, по губам пробежала улыбка.
почистились и переоделись, рядом с ними казался совсем зверем. Волосы
спутанными прядями падали на уши, опускались, почти касаясь плеч. Брови
словно бы парили над живыми, но какими-то трагическими глазами, похожие на
раскинутые в полете крылья. Щеки и подбородок покрыла густая черная щетина.
Когда он провел рукой по щеке, она ясно услышала хруст, словно он ломал
стерню.
опустила голову. Недостойно дочери знатных патрициев так внимательно
разглядывать простолюдина.
Лукин Евгений
Роллинс Джеймс
Буркатовский Сергей
Суворов Виктор
Куликов Роман
Ибсен Генрик