Пастух то и дело смахивал с бровей липкие розовые капли пота. Если
забраться на холм, то задача облегчится, но тогда бык может увидеть его,
свернуть в сторону, затеряться надолго. Через некоторое время Калхас
замедлил шаг и стал двигаться пригнувшись, втянув голову в плечи. Чутье
подсказывало ему, что бык где-то здесь.
быка. Тогда он встал на четвереньки и прижался к земле ухом. Вот оно -
чуть слышное подрагивание. Словно где-то там, далеко в глубине, бьется
сердце. Калхас лег, распластавшись в траве и пытаясь определить, откуда
доносятся бычьи шаги. Они не удалялись и не приближались, зверь топтался
на одном месте. Наконец они стихли: бык остановился. Для того, чтобы
понять, где он, нужно было двигаться самому.
пополз в сторону ближайшего холма. Жесткая, колкая трава царапала колени и
живот. Его тело было напряжено, в любой момент он мог вскочить и ударить
дротиком. Шагов он не слышал и это беспокоило охотника.
тщательно осматривать окрестности. Ничто не подсказывало ему
местонахождение зверя: он не видел ни следов, ни примятой травы. Его мог
обманывать слух, но предчувствие!.. Калхас еще раз напряг глаза. Нет, с
этой стороны холма быка не было. Тогда может быть зверь сзади, там, откуда
он пришел? Калхас медленно обернулся.
склону холма катилось множество валунов. Он успел подняться на ноги и
метнуть дротик. Метнуть, целясь в яростный, внимательный зрачок. Потом
алый зверь сшиб его с ног, и они катились вниз, катились до тех пор, пока
их не остановили заросли приземистых кустов. Калхасу удалось выскользнуть
из-под бычьей туши, прежде чем та, содрогаясь в предсмертных конвульсиях,
прижала его к земле.
настолько горячей, что жгла кожу. Калхас принялся стирать ее с себя
пучками сухой, колючей травы. Постепенно его охватывали усталость и
отвращение. Земля здесь пахла словно разлагающийся труп, а бычья кровь
затвердевала как глина в печи, коростой присыхая к телу. Сдерживая
тошноту, Калхас отдирал черные слоящиеся куски со своей груди. Эта
мерзость залепила даже стеклянный шарик. Крови было так много, будто
выплеснулась она не из пробитого глаза животного, а из самого пастуха.
из которой торчал дротик. Но рядом, прямо из земли, вырастал новый зверь.
Он раскачивался на своих массивных ногах - то ли набирая силу, то ли
отрываясь от пуповин, связывающих его с землей. Калхас бросился к оружию,
но в тот же миг бычьи глаза открылись, ярко-алое чудище прянуло в сторону
и, промчавшись мимо пастуха, исчезло среди холмов.
положить ей конец. Лучше остановись и посмотри на себя.
кожи черную коросту.
взглянул в его лицо. - Ты это знаешь и не отдашься ей. Война - не твое
искусство.
ночь. Став им, ты узнал его. Этого достаточно. Война - неутолимая жажда,
но мучить тебя она не будет. Ты окажешься вовлечен в войну, однако теперь
чарам Ареса захватить тебя не удастся.
вверх и смой с себя кровь.
которые были видны серые клубящиеся облака. Они продавливали его до тех
пор, пока небо не лопнуло из края в край, наполнив красную равнину
грохотом. Пастух успел заметить несущиеся вниз капли, прежде чем дождь
хлынул на него.
вода, грязь и гулкие раскаты грома. Солдаты искали укрытия, но ни горные
склоны, ни высохшая роща дать его не могли. Вспышка молнии осветила лицо
Дотима.
день мы будем выжимать из тебя воду!
будет благополучен и для тебя, и для меня.
понимаешь, что теперь дорогу развезет и таран, который тащат с собой
македоняне, может застрять вдалеке от Танафа? А что мы будем делать без
него?
спуститься к дороге. Аргираспиды уже строились в колонну, стремясь начать
движение как можно раньше, пока дорога еще окончательно не раскисла. Через
некоторое время порядок в отряде был восстановлен и ворчащие,
невыспавшиеся солдаты отправились в путь.
низких облаков рассвет был медленным, а утро серым и тусклым. Повсюду с
гор стекали грязные ручьи и дорога кое-где напоминала реку. Повозки с
тараном приходилось на руках вытаскивать из топкой глины. Лица аркадян
приняли унылое выражение и даже аргираспиды разражались ругательствами.
Как заметил Калхас, отряд давно миновал то место, где от дороги
ответвлялась тропинка, ведущая к рыбацкой деревушке. Значит Танаф уже
близко. Но сколько им осталось идти, не знал ни он, ни Дотим, а к Антигену
они обращаться не хотели.
его. "Не надо искать тайны там, где ее нет". И в тот, первый раз, и
сегодня ночью Гермес говорил с ним просто, но именно это казалось пастуху
странным. Оракул вещает загадкой и иносказанием, простота в устах бога
непонятна. Открываясь человеку, бог учит его, а чему учит Гермес? Тому,
что Калхас не должен превращаться в воина? Тогда зачем он толкнул его в
объятия Дотима? Зачем заставил плыть через море, если мог бы сделать его
Аресом и в Аркадии? Ответы наверняка были просты, но эта простота не
давалась Калхасу. Правда Калхасу даже не приходило в голову, что Гермес
желает запутать его. Нет, это сам Калхас не может уловить ясный и простой
ответ потому, что... потому, что все время ищет сложный... Его мысли
рассыпались, или бегали по замкнутому кругу.
приятен Калхасу был дождь. Он ощущал себя холодным, влажным, чистым и с
удивлением поглядывал на раздраженные лица окружавших его людей. Сейчас их
злая озабоченность была не просто чужда ему, но даже непонятна. Грязь, по
которой ступали их ноги, не шла ни в какое сравнение с кровью, обжигавшей
кожу Калхаса этой ночью.
близко. Выбрав сухое место, отряд расположился для короткого отдыха.
Солдаты снимали лишнюю поклажу, проверяли оружие, наскоро закусывали
лепешками и мясом. Калхас подтянул под руку перевязи щита, повесил на
правый бок мешок с шарами для пращи, механически пересчитал их. Там было
пятнадцать глиняных ядер: число, которое вывел Дотим, опираясь на свой
опыт. "Больше не нужно, - говорил он. - В открытой схватке больше десяти
раз метнуть шар вы все равно не успеете. Не берите с собой лишнюю тяжесть.
В бою она только помешает".
достал из своего мешка чистую белую тряпицу и плотно обмотал ею голову:
так, чтобы разрубленное ухо не торчало в сторону. Только после этого он
надел легкий, сплетенный из кожаных ремней шлем, причем долго вертел
головой, проверяя, хорошо ли тот сидит. Потом очередь дошла до пращи,
дротика, кинжала, щита. Каждый из предметов был осмотрен с необыкновенным
вниманием. Заметив, что Калхас наблюдает за ним, Дотим ядовито сказал:
лучше проверь вещи, с которыми ты пойдешь в бой. Проверь так, чтобы
уверенность в них тебя уже не покидала. А потом проверь еще раз и еще.
Беседа с оружием - единственное достойное занятие перед сражением.
прибавляли сил. Краем уха он слышал, что Дотим шепчется с пращой, со
щитом. Казалось, они были живыми существами, от которых спустя короткое
время будет зависеть его жизнь.
ладони. За невысокими зубчатыми стенами простирались сплошные крыши домов.
Их рассекала узкая, изогнутая словно лук, центральная улица, ведущая от
ворот к рыночной площади. В глаза бросалась голая, расчищенная не менее,
чем на расстояние полета стрелы местность вокруг стен: жители Танафа
хотели лишить нападающих укрытий. Перед воротами метались маленькие
фигурки людей: аркадян и аргираспидов уже заметили, теперь им
Каменистый Артем
Мережковский Дмитрий
Афанасьев Роман
Курылев Олег
Суворов Виктор
Лукьяненко Сергей