Чтение 9–й страницы книги ~Ворон~

был едкий, раздражающий резкой серой. Когда он разошелся, я увидел, что
Буратино и поручик стоят на своих местах невредимые - по-гусиному вытянув
шеи и всматриваясь, а точно посередине между ними, как колода, на полу,
лицом вниз лежит дворник.

Антиох нагнулся и слегка потрогал его.

- Варахасий...

- А вдали мелькали огоньки, - немедленно отозвался дворник. Подумав,
добавил. - Маленькие такие огоньки... Можно сказать - огонечки...

Постучал лбом об пол. Звук был хороший, гулкий.

- Встань, как человек, - попросил его Антиох. - Смотреть на тебя
больно.

Дворник по частям поднялся и отряхнул колени ватных штанов.

- Чуть не упал, - объяснил он.

Потом Антиох начал разливать. Все уже сидели за столом. Как это
получилось, я не понял. Словно произошла смена декораций: сцена первая -
они стреляются, сцена вторая - они за столом. В промежутке отрубило -
никаких подробностей. Но факт оставался фактом. На столе была даже
скатерть. Стояла бутылка в холодной испарине, были порезаны колбаса, хлеб,
сыр; они опустошили весь мой холодильник. Влажно дымились сосиски, и
Буратино, ухватив одну, жевал - прямо с полиэтиленовой кожурой. Поручик
Пирогов, еще не остывший, косился на него, двигал в такт пустыми
челюстями, примериваясь. Дворник изучал наклейку на кильках в томате,
которые валялись у меня со студенческих времен. Я хотел предупредить его,
что ботулин не всем полезен, иные от него умирают в мучениях, но Антиох
сунул мне стакан.

Водки там было на две трети.

- Круто берете, - сказал я.

- А посмотри на народ, - убедительно ответил Антиох.

Народ в лице дворника, сильно пыхтя, прилаживал консервный нож к
банке. По нему не было видно, что алкоголь - это яд.

- Ведь мы тебя ждем, Варахасий...

- Серость свою показывает, - подтвердил Буратино.

- Сичас, - сказал дворник и неожиданно разъял банку.

Оказывается, он резал ее пополам. Томатный соус полился на скатерть,
дворник суматошно запихивал его обратно, выдавливая рыбу.

Антиох молча отобрал у него половинки и придвинул стакан. Обвел всех
черными непрозрачными глазами.

- За бессмертие!

Это он засадил. Я даже вздрогнул.

- И-эх! - сказал Буратино, опрокидывая.

Поручик - как человек военный - уже занюхивал краем мятого рукава.

Я вообще-то не пью. Не нахожу вкуса. Что хорошего: наливаешься
разными чернилами, а потом выворачивает наизнанку. Разве что чуть-чуть, за
компанию. Заранее морщась, потянул в себя противную жидкость. И замер.
Стакан был пустой. Совсем пустой - один воздух. Я повертел его с дурацким
видом - ничего особенного, по граням сползали капли.

- За бессмертие пили, а сам умер, - облизав пальцы, сказал дворник.

Он поедал кильку, выковыривая ее из двух полукружий. Ядовитый соус
капал ему на бороду.

Антиох подмигнул мне.

- Варахасий-то как освоился. Раньше руку все лобызал, а теперь хамит.

- Так ведь нет тебя, - сказал дворник. Сложил ковшом земляную ладонь
и дунул. - Фу! - улетел...

- Варахасий, я тебя породил, я тебя и того...

- Кто умер? - не понял я.

Антиох засмеялся.

- За бессмертие надо платить.

- Что-то дорого.

- Цена всегда одна. И вряд ли будет иначе.

- Господа, - капризно сказал поручик Пирогов. - Право, господа,
скучная материя... Давайте о возвышенном... Вот со мною вчера приключилась
необыкновенная история. - Он оживился, кончики носа и ушей побагровели. -
Иду я, представьте, по улице, ну - везде натюрморт, воробьи заливаются, а
навстречу, тюп-тюп, этакое создание: волосы распущены, платье, между
прочим, до сих пор, декольте дотуда же, чулочки прозрачные. - Он
зажмурился и причмокнул. - Я, конечно, говорю по-гвардейски: Позвольте,
мадам, так сказать, нах хаузе цурюк битте. А она отвечает: Папаша, сначала
вымой голову, папаша... Ангельский голосок. Я тогда намекаю... - Поручик
изобразил пальцами, как намекает. - И мы в Париже! - победно заключил он.

- В самом деле, - лениво сказал Буратино, прикуривая от хабарика.
Вытащил гитару, ногтем тронул занывшие струны. Объявил: Полька-мотылек! -
Заиграл почему-то "Танец маленьких лебедей". Правда, лихо заиграл,
профессионально.

- Ну, - предложил Антиох, - покажем напоследок, как падают звезды?

- Баба, оно и есть баба, - высказал Варахасий свою точку зрения на
предыдущий вопрос.

Но поднялся.

Они стали показывать. Я не выдержал и тоже пошел - на гнутых ногах,
против воли. Плясалось само собой. Буратино заиграл громче, добавляя: Оп!
- Чайковского это не украшало. Повели хоровод. Было весело. Всем, кроме
меня. Дворник откалывал такие колена, что пол содрогался. Достал из
ватника очень грязный платок и тряс им. Сыпались бациллы. На часах было
два ночи. Антиох интеллигентно подвывал. Буратино, забравшись на стол, как
кузнечик, прыгал среди посуды. Я ждал, что прибегут снизу. С ружьями.
Поручик в центре хоровода, бледный и торжественный, вытянувшись, салютуя
невидимой саблей, парадным голосом вопил:

- Полк!.. Слушай мою команду!.. На его высокопревосходительство
главнокомандующего великого князя Сергея Александровича - рысью!..

Начинал маршировать, раздувая щеки.

- Бум-бум-бум!.. Буру-бум-бум-бум!..

Изображал оркестр.

В общем, кордебалет получился, как за границей. Ведь можем, если
захотим. Я попытался прекратить его, но свет был ужасно тусклый, словно
люстру обернули шерстяной тканью. Плавали тени. Дрожало в глазах. Комната
казалась чужой, будто переставили мебель. Что-то было не так. Я топтался
один, как медведь зимой. Все куда-то подевались.

- Дорогой длинною-ю!.. - гремело где-то рядом.

Я напряженно соображал - где?

Появился взъерошенный Антиох и распахнул дверцу шкафа.

- Варахасий, ты что это? Много себе позволяешь, Варахасий...

Дворник стоял внутри, сапогами на моем выходном костюме, - качаясь и
самозабвенно набирая воздуха в грудь. Неуверенно открыл один глаз.

- Что по ночам так мучила меня-а!..

- Выходи, Карузо!

Затрещала фанера стенок - вспучилась, со стоном оскалились гвозди. На
костюме отпечатались две огромные подошвы.

- Деготь, - ободрил меня дворник. - Деготь, он безвредный...

Мы снова сидели за столом. Было по-прежнему весело. Варахасий, грузно
расставив локти, жрал колбасу. Томатная лужа расплылась на весь угол. Две
морщинистые кильки, погибшие в двадцатом году от эпизоотии, жалобно
изогнулись в ней. Тикал неизвестно откуда взявшийся будильник. У поручика
Пирогова жидкие, бесцветные волосы стояли дыбом, наподобие венчика. Он
крепко остекленел - скрипел зубами и невнятно ругался. Буратино царапал
носом книгу, на глянцевой обложке которой был изображен он сам с золотым
ключом.

- Папа Карло, папа Карло - пропил мою новую курточку, злобный
старик...

- Не горюй, чурбачок, - утешал его дворник, - сдадим посуду, купим
еще лучше...

- Не дарил он мне новой курточки и букварь не дарил - чтоб я сдох, -
горько клялся Буратино.

Круглые, коричневые слезы его капали в тарелку. Уже собралась
приличная лужица. Я тупо обмакнул в нее палец, попробовал. Это был чистый
портвейн - липкий и густой. Наверное, они вылакали его на кухне.

- А у меня была кобыла, - сказал поручик Пирогов в пространство.

- Ну? - высморкавшись таким же портвейном, слабо поинтересовался
Буратино.

- Амнеподистой звали...

- Ну?

- Красивое имя, благородное... Бедра - во! Князь Синепупин
завидовал...

- И что?

- Нет Амнеподисты, - поручик заскрипел зубами, будто жевал стекло. -
На шести шагах стрелялись, на Карповке, через платок, по четыре заряда...
Шляпу мне прострелила, подлая...

Умолк в некотором остолбенении.

- Нравятся? - спросил Антиох на ухо. - Где таких найдешь? Все-таки
отличная работа. Совсем, как люди, только кровь голубая.

- Почему голубая? - удивился я.

- А бог его знает, голубая и все. Какая разница, им не мешает...

Он набухал мне целый стакан. Рука не чувствовала тяжести, стакан был
невесомый - разожми пальцы, и повиснет в воздухе.

- Не веришь? Спроси у Варахасия. Он мужик прямой. Варахасий, кто тебя
сделал?

Прямой мужик Варахасий уронил колбасу.

- Опоганился я совсем, - тоскливо отозвался он. - Автобусы смердящие,
электричество какое-то выдумали, колбаса - черт-те из чего, правда,
вкусная. Третьего дня пошел в церковь грех замолить...

- Не было этого, Варахасий, я же тебе объяснял...

- Не было, не было... У вас не было, а там, у нас, было. Я же ходил