и выкидывали за порог, к ногам потрясенной толпы, отрубленные головы слуг
Кагана. Тогда люди могли пройти чередой по комнатам дворца, но могилы были
уже зарыты, и никто не догадывался, где похоронен Каган.
поклоне перед погребальным дворцом Кагана, а всадники спешивались и шли,
ведя в поводу коня, пока дворец не скрывался из глаз.
если случалась засуха или поражение на войне, то знатные вельможи и чернь
собирались толпами к дворцу царя и кричали: "Мы приписываем несчастье
Кагану! Божественная сила Кагана ослабла, и он бесполезен для нас! Убей
Кагана или отдай нам, мы сами его убьем!"
защиту...
семьи. Хазары считали, что Каган, воспитанный в роскоши, не будет как
следует заботиться о благосостоянии народа. Рассказывали, что на одном из
рынков Итиля можно было увидеть молодого человека, продававшего хлеб, о
котором знали, что это будущий Каган.
могущественными хазарскими беками в круглой комнате без окон, с узкой
дверью, которую сторожили арсии с обнаженными мечами. Никто, кроме
немногих избранных, не знал, что там происходило.
петлю и сдавливал до тех пор, пока тот не начинал задыхаться, теряя
сознание. Тогда беки хором спрашивали Кагана: "Сколько лет ты желаешь
царствовать?" Полузадушенный Каган называл то или иное число лет, и только
после этого его усаживали на золотой трон с балдахином, воздавая
высочайшие почести. Если Каган не умирал к назначенному им самим сроку,
его убивали, ссылаясь на его же божественную волю. Если же Каган называл
непомерно большое число лет, его все равно убивали по достижению
сорокалетнего возраста. Хазары считали, что с годами ум ослабевает,
рассудок мутнеет, божественная сила становится меньше, и Каган больше не
может приносить пользу.
к божественному Кагану...
Неостановимые часы истории отсчитывали последние месяцы Хазарии. В
вятичских лесах собиралась очистительная гроза...
телохранителем князя Святослава, так высоко оценил князь успехи
посольства.
северная зима. Наступила весна 965 года, канун хазарского похода
Святослава.
пределы родных лесов. В дружине князя Святослава собрались люди бывалые,
много повидавшие, из разных земель и городов.
и Новгороде, о неприветливой скалистой земле варягов [земля варягов -
Скандинавия], откуда выбегали на морские просторы хищные остроносые
корабли грабителей и купцов, о Студеном море [Студеное море - Северный
Ледовитый океан], над которым полгода стоит день, а полгода - ночь. И о
теплых морях рассказывали дружинники, восхищаясь богатством Царьграда
[Царьград (Константинополь) - столица Византийской империи] и насмехаясь
над высокомерием и лукавой лживостью византийцев.
мечтавшего только о добыче, а Византия - царьградского купца Антония,
немощного, изнемогавшего после самого малого перехода, но взиравшего на
всех окружающих со скрытым презрением, как на темных варваров. А Студеное
море, наверно, походило на скуластого раба из неведомого северного народа
весь, который старательно прятался от прямых солнечных лучей солнца и
тянул бесконечную песню, тоскливую, как февральская метель...
- середина мира, а все остальные земли вокруг нее, как шелестящие ветки
вокруг ствола дерева, зыбкие и непостоянные. Здесь, на Руси, истинный
корень жизни...
князе, слушал его речи, приглядывался к нему, но так и не сумел до конца
понять своего господина. Сложным и противоречивым был князь Святослав, его
слова и поступки порой казались непонятными, и только после долгих
раздумий Алк улавливал какую-то внутреннюю последовательность, да и то не
всегда.
а в походе довольствовался, как все воины, куском поджаренного на углях
мяса. Одевался в простую белую рубаху. Голову часто оставлял непокрытой.
Ходил босиком по утренней росе и громко свистел, подзывая коня. Гридней
своих называл по именам, будто добрых товарищей. Поощряя отличившегося, с
размаху хлопал тяжелой ладонью по плечу и весело смеялся, если кто не мог
удержаться на ногах от этой могучей ласки. Любил сидеть вечерами у костра
и слушать песни гусляров о подвигах предков.
а лишь уважаемый старший брат в дружинном сообществе, плоть от плоти его.
голоса. Отмеченные почетными боевыми шрамами дружинники боязливо пятились,
не смея поднять глаза, и будто незримая стена вырастала между ними и
князем.
догадках, пытаясь осмыслить их.
на воеводу Асмуда. Воевода набирал там воинов, но некоторые молодые
охотники спрятались в лесные убежища. Их долго искали, но все-таки нашли,
а Асмуд приказал отрубить беглецам головы топором. "Они трусы, если
избегают войны, - объяснил Асмуд старейшинам. - Трусы не нужны ни родичам,
ни князю Святославу".
Святослав поступил иначе. Он разгневался на старейшин и сказал:
сколько было указано. Если опять не найдется храбрецов, желающих идти на
войну, я пошлю дружину прикажу убить всех мужчин, а женщин и детей продать
в рабство болгарским купцам. Род, неспособный воспитать храбрых воинов,
должен исчезнуть!
князя Святослава и осудили его вятичи. Но воинов старейшины стали посылать
без задержки.
кубком в поднятой руке. Кто быстрее доскачет до князя тому и награда.
удержавшись в седле, свалился на землю. Остервенелый, задыхающийся от
ярости Веремуд принялся хлестать коня крученой ременной плетью - по
голове, по глазам, по мягким губам. Конь испуганно ржал, приседая на
задние ноги, но Веремуд крепко держал его за уздечку и бил, бил, бил.
упал, опрокинутый могучей рукой Святослава. В наступившей тишине
прозвучали гневные слова князя:
седло! Кто сегодня обидел своего коня, завтра предаст побратима! Гридни,
гоните его плетями прочь!
плетями, пока он не скрылся в лесу. А Святослав склонился к умирающему
коню, ласково гладил его ладонью по гриве, и Алку показалось, что в глазах
у князя блеснули слезы...
сильного племени гузов, а потом выслушал их, коленопреклоненных,
высокомерно и безразлично, будто не вожди перед ним, а жалкие рабы, прах
земной.
что осмелился боярин прежде князя поднять заздравный кубок, нарушая
обычай. Гридни сорвали с боярина бобровую боярскую шапку и почетную
серебряную гривну и вытолкали за дверь.
обыкновенными людьми?
беседовал с кормчими [кормчий - рулевой у кормового весла, старший на
судне], которые пришли проситься к нему на службу? Бедно одетые, неловкие
в движениях и в словах, речные люди казались чернью, недостойной внимания
князя, а Святослав обласкал их...