го, сухой и горький - с Ионического. Когда мы вошли, наш господарь стоял
рядом с верблюжьим седлом и читал. Собирался дождь, анатолийские мухи,
как всегда перед дождем, кусались, и он отгонял их, защищаясь хлыстом и
безошибочно попадая самым кончиком в место укуса на своей спине. В тот
вечер мы уже позанимались нашими обычными упражнениями на саблях, и если
бы я постоянно не имел в виду, что одна нога у него короче другой, он в
темноте распорол бы меня. Ночью он всегда был проворнее, чем днем. Сей-
час на этой короткой ноге у него вместо шерстяного носка было птичье
гнездо, потому что оно лучше греет...
Масуди, который уже сложил все необходимые для путешествия вещи в зеле-
ный мешок. Взяли по ложечке черешневого варенья с острым перцем и выпили
по стакану воды из колодца, который находился здесь же, в комнате, и хо-
ронил эхо наших голосов в подвале башни. После этого папас Аврам запла-
тил нам причитающееся за службу и сказал, что кто хочет - может остаться
в Царьграде. Остальные вместе с ним отправляются воевать на Дунай.
Но у Бранковича была одна особенность: мудрость его обострялась в мо-
мент, когда он расставался с собеседником. Тогда он делал вид, что ниче-
го не произошло, но прощался несколько позже, чем это естественно и при-
лично. Он всегда пропускал тот миг, когда всё уже сказано и когда все
вокруг снимают маски и принимают свой обычный вид, такой, который имеют
наедине с собой. Так случилось и на этот раз. Он сжимал в своей руке ру-
ку анатолийца и неподвижным взглядом исподтишка смотрел на присутствую-
щих. Неожиданно между Масуди и Никоном Севастом сверкнула молния страш-
ной ненависти, которую до сих пор обе стороны не замечали или тщательно
скрывали. Это произошло после того, как Масуди сказал киру Авраму:
расстанемся. Я скажу тебе нечто такое, что обрадует тебя, потому что ты
давно жаждешь это узнать. Того, кто тебе снится, зовут Самуэль Коэн ?.
швырнул его в очаг, который горел в комнате. Масуди с неожиданным спо-
койствием повернулся к папасу Авраму и сказал, показывая на Никона Се-
васта:
хвостом, как положено Сатане.
их На пол. Стало светлее, и мы увидели, что нос Никона Севаста и правда
с одной ноздрей, черной и не разделенной посредине перегородкой, как это
и бывает у нечистых. Тогда папас Аврам сказал ему:
не отрицаю того, что я Сатана, - признал он без колебания, - я только
напоминаю, что принадлежу к преисподней христианского мира и неба, к
злым духам греческой территории, к аду под юрисдикцией Православной
Церкви. Потому что точно так же, как небо над нами поделено между Иего-
вой, Аллахом и Богом Отцом, преисподняя поделена между Асмодеем, Иблисом
и Сатаной. По случайности я попался на земле нынешней турецкой империи,
но это не дает права Масуди и другим представителям исламского мира су-
дить меня. На это уполномочены только служители христианской церкви,
лишь их суд может быть признан правомочным, В противном случае может
оказаться, что христианские или еврейские судьи начнут судить представи-
телей исламского ада, если те окажутся в их руках. Пусть наш Масуди по-
думает об этом предупреждении... На это папас Аврам ответил:
нашем доме в Валахии всегда были собственные домашние ведьмы, чертенята,
оборотни, с которыми мы ужинали, насылали на них добрых духов-защитни-
ков, заставляли считать дырки в решете и находили возле дома их отвалив-
шиеся хвосты, собирали с ними ежевику, привязывали их у порога или к во-
лу и секли в наказание и загоняли в колодцы. Как-то вечером в Джуле отец
застал в нужнике огромного снеговика, сидящего над дырой. Ударил его фо-
нарем, убил и пошел ужинать. На ужин были щи с кабанятиной. Сидит он над
щами, как вдруг - шлеп! - голова его падает в тарелку. Поцеловался с
собственным лицом, которое оттуда выглядывало, и захлебнулся в тарелке
щей. Прямо у нас на глазах, прежде чем мы поняли, что происходит. Я и по
сей день помню, что, захлебываясь в щах, он вел себя так, словно был в
объятиях любимой, обнимал миску обеими руками, будто перед ним не щи, а
чья-то голова. Одним словом, хоронили мы его так, будто вырывали из
чьих-то крепких объятий... А чтобы отец не превратился в вампира, мы
бросили его сапог в Муреш. Если ты Сатана, а это так, то скажи мне, что
означала смерть моего отца Иоаникия Бранковича?
скажу кое-что другое. Я знаю слова, которые звучали в ушах вашего отца,
когда он умирал: "Немного вина, вымыть руки!" Это прозвенело у него в
ушах в момент смерти. И теперь еще одно, чтобы не говорили потом, что я
все из пальца высосал.
что-нибудь к нему добавлю.
вых - Ахеронт, Пирифлегетон и Копит - принадлежат сейчас преисподним ис-
лама, иудаизма и христианства; их русла разделяют три ада - геенну, ад и
ледяную преисподнюю магометан, под территорией бывшей страны хазар.
Здесь как раз и сходятся границы трех загробных миров: огненное госу-
дарство Сатаны с девятью кругами христианского ада, с троном Люцифера и
знаменами владыки тьмы; исламский ад с царством ледяных мук Иблиса и об-
ласть Гевары с левой стороны от Храма, где сидят еврейские боги зла,
вожделения и голода, геенна во власти Асмодея. Эти три ада существуют
отдельно, граница между ними пропахана железным плугом, и никому не поз-
волено ее переходить. Правда, вы эти три ада представляете себе непра-
вильно, потому что у вас нет опыта. В еврейском аду, в державе ангела
тьмы и греха Велиала, корчатся в огне вовсе не евреи, как вы думаете.
Там горят одни лишь арабы и христиане. Точно так же и в христианском
пекле нет христиан - в огонь там попадают магометане или сыны и дочери
Давида; в то время как в магометанском аду страдают только христиане и
евреи, ни одного турка или араба там нет. Теперь представьте себе Масу-
ди, который трепещет при мысли о своем таком страшном, но хорошо ему из-
вестном пекле и который вместо этого попадает в еврейский шеол или хрис-
тианский ад, где его буду встречать я! Вместо Иблиса он увидит Люцифера.
Представьте себе христианское небо над адом, в котором мучается еврей!
ние, господин! Как глубочайшую мудрость. Здесь, на белом свете, - ника-
ких дел, ничего общего, в чем могут пересечься три мира: ислам, христи-
анство и иудаизм! Чтобы не пришлось потом иметь дело с преисподними трех
этих миров. Потому что с теми, кто друг друга ненавидит, на этом свете
нет никаких затруднений. Они всегда похожи. Враги одинаковы или же со
временем становятся одинаковыми, в противном случае они не могли бы быть
врагами. Самую большую опасность представляют те, кто действительно от-
личается друг от друга. Они стремятся узнать друг друга, потому что им
различия не мешают.
отличаемся от них, с теми, кому эти различия не мешают спать, мы будем
сводить счеты и сами и, объединив силы с собственными врагами, навалимся
на них с трех сторон разом...
спросил:
хвост пока не отвалился, то другие, более старые и опытные? Чего вы жде-
те, пока мы строим дом на фундаменте "Отче наш"?
шаг только после того, как его сделаете вы, люди. Каждый наш шаг должен
ступать в ваш след. Мы всегда на шаг отстаем от вас, мы ужинаем только
после вашего ужина - и так же, как и вы, не видим будущего. Итак, снача-
ла вы, потом мы. Но я скажу тебе и то, что ты, господин, пока еще не
сделал ни одного шага, который бы заставил нас преследовать тебя. Если
ты это когда-нибудь сделаешь, ты или кто-нибудь из твоих потомков, мы
вас настигнем в один из дней недели, имя которого не упоминается. Но по-
ка все в порядке. Потому что вы - ты и твой красноглазый курос - никак
не сможете встретиться, даже если он и появится здесь, в Царьграде. Если
он видит во сне вас так же, как вы видите его, если он во сне создает
вашу явь так же, как и его явь создана вашим сном, то вы никогда не смо-
жете посмотреть друг другу в глаза, потому что вы не можете одновременно
бдеть. Но все же не искушайте нас. Поверьте мне, господин, гораздо опас-
нее составлять словарь о хазарах из рассыпанных слов здесь, в этой тихой
башне, чем идти воевать на Дунай, где уже бьются австрийцы и турки. Го-
раздо опаснее поджидать чудовище из сна здесь, в Царьграде, чем, выхва-
тив саблю, мчаться на врага, а это дело, господин, по крайней мере вам,
хорошо знакомо. Подумайте об этом и отправляйтесь туда, куда вы собра-
лись без сомнений, и не слушайте этого анатолийца, который апельсин ма-
кает в соль...
нечно, можете передать меня христианским духовным властям и подвергнуть
судебному процессу, предусмотренному для нечестивых и ведьм. Но прежде
чем вы это сделаете, позвольте мне задать вам один-единственный вопрос.
Уверены ли вы в том, что ваша Церковь будет существовать и сможет судить
и через триста лет так же, как она делает это сейчас?
тимся снова, в это же время года, за завтраком, здесь, в Царьграде, и
тогда судите меня так, как бы вы сделали это сегодня...
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Белов Вольф
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия
Махров Алексей