ногами и тоже как бы заглушаемые, но яростные окрики, какой-то сиплой
фистулой, но уже взрослого человека. Этот взрослый человек, казалось,
унимал ребенка и очень не желал, чтобы плач слышали, но шумел больше его.
Окрики были безжалостные, а ребенок точно как бы умолял о прощении. Вступив
в небольшой коридор, по обеим сторонам которого было по две двери,
Вельчанинов встретил одну очень толстую и рослую бабу, растрепанную
по-домашнему, и спросил ее о Павле Павловиче. Она ткнула пальцем на дверь,
из-за которой слышен был плач. Толстое и багровое лицо этой сорокалетней
бабы было в некотором негодовании.
лестницу. Вельчанинов хотел было постучаться, но раздумал и прямо отворил
дверь к Павлу Павловичу. В небольшой комнате, грубо, но обильно
меблированной простой крашеной мебелью, посредине стоял Павел Павлович,
одетый лишь до половины, без сюртука и без жилета, и с раздраженным красным
лицом унимал криком, жестами, а может быть (показалось Вельчанинову) и
пинками, маленькую девочку, лет восьми, одетую бедно, хотя и барышней, в
черном шерстяном коротеньком платьице. Она, казалось, была в настоящей
истерике, истерически всхлипывала и тянулась руками к Павлу Павловичу, как
бы желая охватить его, обнять его, умолить и упросить о чем-то. В одно
мгновение все изменилось: увидев гостя, девочка вскрикнула и стрельнула в
соседнюю крошечную комнатку, а Павел Павлович, на мгновение озадаченный,
тотчас же весь растаял в улыбке, точь-в-точь как вчера, когда Вельчанинов
вдруг отворил дверь к нему на лестницу.
образом не мог ожидать... но вот сюда, сюда! Вот здесь, на диван, или сюда,
в кресла, а я... - И он бросился одевать сюртук, забыв надеть жилет.
стул.
куда ж вы уселись в углу? Вот сюда, в кресла, к столу бы... Ну, не ожидал,
не ожидал!
гостем, а поворотив стул углом, чтобы сесть более лицом к Вельчанинову.
это время?
так решительно уж отчаялся вас увидеть, даже навсегда-с.
кровать не убрана, платье раскидано, на столе стаканы с выпитым кофеем,
крошки хлеба и бутылка шампанского, до половины не допитая, без пробки и со
стаканом подле. Он накосился взглядом в соседнюю комнату, но там все было
тихо; девочка притаилась и замерла.
себя не могу. Теперь не беспокойтесь, Алексей Иванович, я теперь не пьян и
не стану нести околесины, как вчера у вас-с, но верно вам говорю: все с
того срока-с! И скажи мне кто-нибудь еще полгода назад, что я вдруг так
расшатаюсь, как вот теперь-с, покажи мне тогда меня самого в зеркале - не
поверил бы!
глаза, и видите ли-с: не то что пьян, а уж несколько позже-с. Я это для
того объяснить желаю, что позже у меня хуже-с: хмелю уж немного, а
жестокость какая-то и безрассудство остаются, да и горе сильнее ощущаю. Для
горя-то, может, и пью-с. Тут-то я и накуролесить могу совсем даже глупо-с и
обидеть лезу. Должно быть, себя очень странно вам представил вчера?
- примирительно сказал Вельчанинов, - сверх того, я сам вчера был с вами
несколько раздражителен и... излишне нетерпелив, в чем сознаюсь охотно. Я
не совсем иногда хорошо себя чувствую, и нечаянный приход ваш ночью...
и осуждая. - И как это меня натолкнуло! Ни за что бы я к вам не зашел, если
б вы только сами не отворили-с; от дверей бы ушел-с. Я к вам, Алексей
Иванович, с неделю тому назад заходил и вас не застал, но потом, может
быть, и никогда не зашел бы в другой раз-с. Все-таки и я немножко горд
тоже, Алексей Иванович, хоть и сознаю себя... в таком состоянии. Мы и на
улице встречались, да все думаю: а ну как не узнает, а ну как отвернется,
девять лет не шутка, - и не решался подойти. А вчера с Петербургской
стороны брел, да и час забыл-с. Все от этого (он указал на бутылку), да от
чувства-с. Глупо! очень-с! и будь человек не таков, как вы, - потому что
ведь пришли же вы ко мне даже после вчерашнего, вспомня старое, - так я бы
даже надежду потерял знакомство возобновить.
искренно и с некоторым даже достоинством; а между. тем он ничему не верил с
самой той минуты, как вошел к нему.
девочка, которую я застал при вас давеча?
посмотрел на Вельчанинова.
улыбаясь.
дрогнуло в нем. Впечатление было слишком внезапное. Давеча, войдя и увидев
Лизу, он хоть и подивился, но не ощутил в себе решительно никакого
предчувствия, никакой особенной мысли.
Васильевной были дети? - недоверчиво и робко спросил Вельчанинов каким-то
уж очень тихим голосом.
могли знать? Что ж это я! это уже после вас нам бог даровал!
впрочем тоже как бы приятного.
повторил Павел Павлович расслабленно-умиленным голосом. - Мы ведь и надежду
с покойницей потеряли, сами ведь вы помните, и вдруг благословляет господь,
и что со мной тогда было, - это ему только одному известно! ровно, кажется,
через год после вас! или нет, не через год, далеко нет, постойте-с: вы ведь
от нас тогда, если не ошибаюсь памятью, в октябре или даже в ноябре
выехали?
помню...
Павлович. - Ну, так если так, то позвольте же: вы выехали сентября
двенадцатого-с, а Лиза родилась мая восьмого, это, стало быть, сентябрь -
октябрь - ноябрь - декабрь - январь - февраль - март - апрель, - через
восемь месяцев с чем-то-с, вот-с! и если б вы только знали, как
покойница...
пролепетал Вельчанинов.
что хотел сказать, как вовсе ненужное, - сейчас, сейчас вам представлю-с! -