показал Фону.
изображение скалистого дамана. - Тот самый добыча. Как ты его называть?
составлял, и вновь наполнил стакан Фона. А тот все еще как зачарованный
любовался изображением дамана и обводил его тонким пальцем.
добыча. Мы его готовить со сладкий картофель...
что-то сказать.
добыча, он сильно быстро бегать.
веранды.
мы остановились, и он улыбнулся мне с высоты своего огромного роста.
старый, я пойти с тобой на охота завтра.
много силы, больше, чем у твоих лучших охотников.
много уставать. Я иметь много жены, от них очень много уставать. Всегда
дело, всегда забота с один человек, с другой человек, и я очень много
уставать. Бафут - большой место, много люди. Когда много люди - много
забота.
иметь хлопоты с полицейский чиновник, вот тогда я совсем-совсем много
уставать.
Гончих Бафута и пятеро домочадцев Фона. Первые две-три мили наш путь лежал
через возделанные поля и мелкие фермы. Пологие склоны холмов были все
перекопаны, жирная красная земля сверкала в лучах утреннего солнца. Кое-где
поля были уже засеяны и посевы созрели; мы видели пушистые кусты маниоки,
ряды маиса, где каждый золотистый початок машет на ветру светлой кисточкой
тончайших шелковых нитей. На иных полях работали женщины, обнаженные до
пояса, они разрыхляли землю широкими мотыгами с короткой ручкой, У некоторых
на спине привязаны были крохотные младенцы, но они, казалось, и не замечали
этого привычного груза: так горбун со временем перестает замечать свой горб.
Те, кто постарше, курили длинные черные трубки, и, когда они наклонялись,
густые клубы серого едкого дыма обдавали им лицо. Самая трудная работа
выпала здесь на долю молодых; они вскидывали неуклюжую, тяжелую мотыгу
высоко над головой и с размаху вонзали ее в землю; блестящие от пота, гибкие
тела мерно раскачивались в лучах солнца. Всякий раз, как мотыга входила в
красную землю, женщины громко ухали от натуги.
голосами окликали нас, шутили, громко хохотали, ни на миг не прекращая
работы и не сбиваясь с ритма. Разговор звучал очень странно, так как то и
дело прерывался громким уханьем.
золотистые склоны холмов, до нас доносились их болтовня, смех и мерные удары
мотыг, вгрызающихся в землю.
Бафут, и тут охотники показали мне место предстоящей охоты: горная цепь,
лиловая, затянутая дымкой, возникла где-то в недостижимой дали. Домочадцы
Фона заохали, застонали в изумлении и отчаянии - неужели я заставлю их идти
в такую даль? А Джейкоб, повар, напрямик заявил, что он все равно не сможет
туда пойти, он, к сожалению, занозил ногу. При ближайшем рассмотрении
оказалось, что никакой занозы у него нет, а просто в башмак попал маленький
камешек. Когда это обнаружилось и камешек из башмака выбросили, повар сильно
расстроился и помрачнел; он тащился позади всех и свирепо бормотал что-то
себе под нос. К моему удивлению, расстояние оказалось обманчивым, не прошло
и трех часов, как мы уже шагали по длинной, извилистой долине, в конце
которой поднималась стена сверкающего золота и зелени - это и была наша
цель. Пока мы, по пояс в высокой траве, с трудом взбирались вверх по склону,
охотники рассказали мне свой план действий. Я понял, что нам предстоит
обойти гладкий выступ горной цепи - там, между этим выступом и следующим,
тянется глубокая долина, одним своим концом она врезается далеко, в самое
сердце гор. Долину эту обрамляют почти отвесные скалы, а у их подножия среди
камней живет даман.
открылась долина - тихая, отрешенная, наполненная сверкающим солнечным
светом, озарявшим суровые отроги по обе ее стороны, расцвеченные розовым,
разукрашенные золотыми солнечными бликами и мягкими голубыми тенями. У
подножия скал громоздилось наследие несчетных камнепадов и горных обвалов -
хаос глыб всех форм и размеров: иные раскатились по неровному руслу долины,
иные громоздятся друг на друга, будто из них на скорую руку возведены
высоченные дымовые трубы - вот-вот обвалятся! На этих утесах и вокруг них
стелется, колышется на ветру зеленый ковер: кусты, высокие травы, согбенные,
скрюченные. похожие на хитрых колдунов деревья, мелкие орхидеи, высокие
лилии и густая, путаная сеть вьюнков с желтыми, кремовыми и розовыми
цветами. На склонах утесов, обращенных к нам, разбросано множество пещер: их
отверстия таинственно темнеют, порой узкие - просто щели в камне, порой
распахнутые широко, словно двери соборов. По самой середине долины бежит
шумливый ручеек - этот бойкий малыш то весело юркнет меж камней, то вновь
выскочит оттуда и торопливо скачет водопадами вниз по склону с одного уступа
на другой.
бинокль скалы впереди - нет ли там признаков жизни? Но долина казалось
мертвой, пустынной; никаких звуков, только самодовольное, потешное журчание
крохотного ручейка да ветер вкрадчиво посвистывает и перешептывается с
травой. В вышине появился небольшой сокол, минуту повисел недвижно в
нежно-голубом небе и скрылся из виду за иззубренным краем утеса. Джейкоб
стоял и разглядывал долину. на его толстой физиономии появилось мрачное
выражение.
бояться нечего, понял?
продолжал я. Джейкоб заметно оживился.
надеждой.
- со смехом сказал один из Гончих: пристрастие Джейкоба к деньгам было
хорошо известно всему Бафуту.
ты приходил на охота с маса, если ты не любить деньги, а?
сомнений: - Я - Гончая Бафута.
поднял руку.
Каменистый Артем
Майер Стефани
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Кервуд Оливер Дж.
Никитин Юрий