порой любил играть в откровенность.
тил "сэр"; известная интимность нашего разговора, казалось мне, допуска-
ла это.
живое не будет жить вечно.
конечность жизни.
дев меня, он отвернулся и устремил взор на свинцовое море. Глаза его по-
темнели, и у рта обозначились резкие, суровые линии. Он явно был мрачно
настроен.
мне. - Если я наделен бессмертием, то зачем?
дать словами что-то неопределенное, похожее на музыку, которую слышишь
во сне? Нечто вполне убедительное для меня, но не поддающееся определе-
нию.
жа на закваску, которая бродит минуты, часы, годы или столетия, но рано
или поздно перестает бродить. Большие пожирают малых, чтобы поддержать
свое брожение. Сильные пожирают слабых, чтобы сохранить свою силу. Кому
везет, тот ест больше и бродит дольше других, - вот и все! Вон поглядите
- что вы скажете об этом?
тросами посреди палубы.
того, чтобы есть, и едят для того, чтобы продолжать двигаться. Вот и вся
штука! Они живут для своего брюха, а брюхо поддерживает в них жизнь. Это
замкнутый круг; двигаясь по нему, никуда не придешь. Так с ними и проис-
ходит. Рано или поздно движение прекращается. Они больше не копошатся.
Они мертвы.
рать. - Голос его звучал резко. В нем не было и тени шутки. - Будьте
уверены, они мечтают об удачных плаваниях, которые дадут им больше де-
нег; о том, чтобы стать капитанами кораблей или найти клад, - короче го-
воря, о том, чтобы устроиться получше и иметь возможность высасывать со-
ки из своих ближних, о том, чтобы самим всю ночь спать под крышей и хо-
рошо питаться, а всю грязную работу переложить на других. И мы с вами
такие же. Разницы нет никакой, если не считать того, что мы едим больше
и лучше. Сейчас я пожираю их и вас тоже. Но в прошлом вы ели больше мое-
го. Вы спали в мягких постелях, носили хорошую одежду и ели вкусные блю-
да. А кто сделал эти постели, и эту одежду, и эти блюда? Не вы. Вы ни-
когда ничего не делали в поте лица своего. Вы живете с доходов, остав-
ленных вам отцом. Вы, как птица фрегат, бросаетесь с высоты на бакланов
и похищаете у них пойманную ими рыбешку. Вы "одно целое с кучкой людей,
создавших то, что они называют государством", и властвующих над всеми
остальными людьми и пожирающих пищу, которую те добывают и сами не прочь
были бы съесть. Вы носите теплую одежду, а те, кто сделал эту одежду,
дрожат от холода в лохмотьях и еще должны вымаливать у вас работу - у
вас или у вашего поверенного или управляющего, - словом, у тех, кто рас-
поряжается вашими деньгами.
свинство, и это... жизнь. Какой же смысл в бессмертии свинства? К чему
все это ведет? Зачем все это нужно? Вы не создаете пищи, а между тем пи-
ща, съеденная или выброшенная вами, могла бы спасти жизнь десяткам нес-
частных, которые эту пищу создают, но не едят. Какого бессмертия заслу-
жили вы? Или они? Возьмите нас с вами. Чего стоит ваше хваленое бессмер-
тие, когда ваша жизнь столкнулась с моей? Вам хочется назад, на сушу,
так как там раздолье для привычного вам свинства. По своему капризу я
держу вас на этой шхуне, где процветает мое свинство. И буду держать. Я
или сломаю вас, или переделаю. Вы можете умереть здесь сегодня, через
неделю, через месяц. Я мог бы одним ударом кулака убить вас, - ведь вы
жалкий червяк. Но если мы бессмертны, то какой во всем этом смысл? Вести
себя всю жизнь по-свински, как мы с вами, - неужели это к лицу бессмерт-
ным? Так для чего же это все? Почему я держу вас тут?
этой закваски, чем в вас. Неужели вы не понимаете? Неужели не понимаете?
жение, которое и есть сущность жизни? Не двигаться, не быть частицей
жизненной закваски, - тогда не будет и безнадежности. Но в этомто все и
дело: мы хотим жить и двигаться, несмотря на всю бессмысленность этого,
хотим, потому что это заложено в нас природой, - стремление жить и дви-
гаться, бродить. Без этого жизнь остановилась бы. Вот эта жизнь внутри
вас и заставляет вас мечтать о бессмертии. Жизнь внутри вас стремится
быть вечно. Эх! Вечность свинства!
края юта, остановился и подозвал меня.
на стол к обеду, я слышал, как он уже разносит кого-то из матросов.
режной глади океана. Лишь изредка в воздухе чувствовалось легкое дунове-
ние, и капитан не покидал палубы и все поглядывал на северо-восток, от-
куда должен был прийти пассат.
ничьему сезону. На шхуне имелось семь шлюпок: шесть охотничьих и капи-
танский тузик. Команда каждой шлюпки состояла из охотника, гребца и ру-
левого. На борту шхуны в команду входили только гребцы и рулевые, но
вахтенную службу должны были нести и охотники, которые тоже находились в
распоряжении капитана.
тался самой быстроходной шхуной в промысловых флотилиях Сан-Франциско и
Виктории. Когда-то это была частная яхта, построенная с расчетом на
быстроходность. Ее обводы и оснастка - хотя я и мало смыслил в этих ве-
щах - сами говорили за себя. Вчера, во время второй вечерней полувахты,
мы с Джонсоном немного поболтали, и он рассказал мне все, что ему было
известно о нашей шхуне. Он говорил восторженно, с такой любовью к хоро-
шим кораблям, с какой иные говорят о лошадях. Но от плавания он не ждал
добра и дал мне понять, что Волк Ларсен пользуется очень скверной репу-
тацией среди прочих капитанов промысловых судов. Только желание попла-
вать на "Призраке" соблазнило Джонсона подписать контракт, но он уж на-
чинал жалеть об этом.
ходной конструкции. Наибольшая ширина ее - двадцать три фута, а длина
превышает девяносто. Необычайно тяжелый свинцовый фальшкиль (вес его
точно неизвестен) придает ей большую остойчивость и позволяет нести ог-
ромную площадь парусов. От палубы до клотика грот-стеньги больше ста фу-
тов, тогда как фок-мачта вместе со стеньгой футов на десять короче. Я
привожу все эти подробности для того, чтобы можно было представить себе
размеры этого плавучего мирка, носившего по океану двадцать два челове-
ка. Это был крошечный мирок, пятнышко, точка, и я дивился тому, как люди
осмеливаются пускаться в море на таком маленьком, хрупком сооружении.
русами. Я слышал, как Гендерсон и еще один охотник - калифорниец Стэндиш
- толковали об этом. Два года назад Ларсен потерял мачты на "Призраке",
попав в шторм в Беринговом море, после чего и были поставлены тепереш-
ние, более прочные и тяжелые. Когда их устанавливали, Ларсен заявил, что
предпочитает перевернуться, нежели снова потерять мачты.
ло ни одного человека, который не подыскивал бы оправдания своему пос-
туплению на "Призрак". Половина команды состояла из моряков дальнего
плавания, и они утверждали, что ничего не знали ни о шхуне, ни о капита-
не; а те, кто был знаком с положением вещей, потихоньку говорили, что
охотники - прекрасные стрелки, но такая буйная и продувная компания, что
ни одно приличное судно не взяло бы их в плавание.
лым ирландцем из Новой Шотландии, который всегда был рад поболтать, лишь
бы его слушали. После обеда, когда кок спал внизу, а я чистил свою неиз-
менную картошку, Луис зашел в камбуз "почесать языком". Этот малый
объяснял свое пребывание на судне тем, что был пьян, когда подписывал
контракт; он без конца уверял меня, что ни за что на свете не сделал бы
этого в трезвом виде. Как я понял, он уже лет десять каждый сезон выез-
жает бить котиков и считается одним из лучших шлюпочных рулевых в обеих
флотилиях.
Корнев Павел
Быков Василий
Пехов Алексей
Суворов Виктор
Василенко Иван
Лукин Евгений